этот вопрос доктор и так знал.
— Жаль.
— Я могу его сейчас навестить?
— Конечно. — доктор Левиц грустно улыбнулся одними уголками губ. — Он сейчас как раз должен проснуться.
Минут пять я собиралась с духом, чтобы войти в палату. Иван, дежуривший у дверей палаты, то молча наблюдал, как я меряю шагами коридор, то возвращался к планшету с камерами видеонаблюдения периметра.
— Привет. — наконец, я набралась смелости и открыла дверь.
Георгий был бледен и сосредоточен. С неизменным ноутбуком на специальном столике, он проверял почту.
— Привет, Ева. — на меня даже не посмотрели, но это придало решительности.
— Что с тобой происходит? — о! теперь мне удалось привлечь его внимание. — Нет. Доктор Левиц уже мне всё рассказал. Но почему не ты сам? Ты мне не доверяешь?
Я опустилась на край постели, заглянула в мягкие карие глаза, отражающие непередаваемую гамму эмоций.
— Мне… немного осталось, Ева. — он вздохнул. Глубоко. Отрывисто выдохнул, стиснув зубы. — Я столько не успел и уже не увижу.
— Дай мне посмотреть на тебя?
Я взяла его лица в ладони и впервые за последние годы проникла внутренним взором в другого человека. Белые нити, святясь проходили сквозь него и мои пальцы. Я искала, искала болезнь. Если это все, то смысл бояться? Это когда опухоль признали доброкачественной и операбельной, я отступила, боясь навредить или даже случайно убить его… Но теперь бояться уже поздно. И я буду себя контролировать. Если получиться, то сразу открою червоточину, уходя в глухую тайгу, куда-нибудь к месту силы, где не смогу никого случайно убить, иссушить, покалечить… Просто буду медленно восстанавливаться.
Серые нити, чуть темнее остального мозга я нашла сразу, и они мне не понравились. Их было много. Они разбегались в разные стороны от места, где не так давно была удалена основная опухоль, и погружались внутрь, в мозг. Это было сложно, ведь это не яд, не камни из почек, которые можно постараться вывести из организма как инородные элементы. Это были клетки его мозга, но одновременно и не его, другие. От осознания собственного бессилия захотелось выть.
— Мне плохо, Ева… — простонал мой мужчина. — Я устал. Не могу больше… больно…
Моментально выйти из транса не получилось. Когда же я вновь посмотрела в его глаза, взор был затуманен. Я спешно нажала на кнопку, вызывая медсестру, и лишь продолжала держать его руку в своих, пока заботливый медперсонал ставил капельницу с препаратами.
В палате я пробыла до вечера, пока Георгий не проснулся и не пришел доктор Левиц.
— Состояние довольно тяжелое. — заключил врач. — Вам осталось едва ли больше месяца, по самым оптимистичным прогнозам — два. Вы хотели бы вернуться домой? Предупреждаю, вам показан только постельный режим, любые нагрузки, в том числе эмоциональные, должны быть минимальны. В нашей клинике за вами будет самый лучший уход и поддержание самыми современными препаратами. Вы сможете прожить даже три месяца.
— Я поеду в Москву. Поверьте, там для меня будет тот же самый «самый лучший» уход. — невесело усмехнулся Георгий. — Мне нужно закончить дела.
В Москве мы отдалились еще больше. Георгий либо проводил время с юристами и консультантами, которые шли к нему нескончаемым потоком строго по графику, либо спал под обезболивающими. Побыть вместе нам удавалось лишь в редкие минуты после его пробуждений, пока дела не засасывали его с новой силой, выпивая все соки не хуже суккуба.
Но я была упорна, и приходила снова и снова, чтобы побыть рядом с человеком, которого не любила, но который много для меня значил.
— Знаешь, Ева, каждый раз, когда я просыпаюсь, я боюсь открыть глаза и не увидеть тебя рядом. Ты продолжаешь приходить вновь и вновь, и это вселяет в меня надежду… Но, это ведь не любовь? Ответь…
— Нет.
— Так что же тогда?
— Наверное уважение, верность. Когда ты делал мне предложение, ты же знал, что я тебя не люблю. Так почему все равно сделал это?
— Хм… я много кому за свою жизнь делал самые разные предложения. Женщинам, бизнес-партнерам, коллекционерам картин. Когда проходит интерес к женщине, с ней проще развестись оставив отступные, которые она заслуживает. Но я всегда предпочитал контракт. И только ты его предложила сама. Теперь я понимаю почему… — он замолчал, ненадолго погружаясь в свои мысли. — Когда я покупал картину, я не только приобретал предмет искусства. Я делал вложение. И точно так же продавал ее, когда она мне надоедала, но могла принести прибыль. Ты была загадкой, которую хотелось присвоить, спрятать за семью замками и не спеша разгадывать… мне до сих пор интересно, что же там еще в тебе таится? Иногда мне кажется, что ты сама этого не знаешь. А порой я думаю, что ты сумасшедшая… Особенно после той твоей квартиры, аренду которой ты до сих пор оплачиваешь.
Конечно, он это знал.
Я кивнула в знак подтверждения и прикрыла глаза.
— Но ты всегда честно отвечала на мои прямые вопросы. Сможешь честно поговорить со мной? В последний раз.
— Что ты хочешь обо мне знать? — я нервно сглотнула. Не то, чтобы я боялась… Этот разговор останется между нами.
— Где ты была, когда исчезла три года назад? На самом деле ты ведь всё помнишь?
— На другой планете.
— Хочешь сказать, что тебя похитили зеленые человечки? — его глаза говорили еще о многом, но мужчина не стал продолжать свою мысль.
— Нет. Я попала туда случайно в ходе эксперимента, проводимого с той стороны. Наши миры как бы сдвоены и есть несколько тонких мест, через которые можно пройти из одного в другой, при наличии необходимой энергии…
— Над тобой проводили эксперименты? Пытали?
— О том, что я иная, знали только пара человек. Там почти такие же люди, как здесь. Только маги…
Тут нас прервали. Послышался стук в дверь, и просьба войти. Медсестра пришла ставить очередную капельницу. Пришлось остановить вечер откровений.
Я упорно ждала, когда сестра уберет капельницу, а затем вернется с ужином.
— Спасибо, можете идти. — Георгия пододвинул к себе столик. Он уже часто ел в постели, не утруждая лишний раз организм спуском
