– Да иди ты, – Антиквар ощерился. – Сначала чуть не угрохал, а потом приказами прикрываешься!
– Верещагин объявил чрезвычайное положение, – смягчился Андрейченко. – Блокпосты, патрули обязаны проверять каждого. Это не шутки… Таких потерь у нас давно не было. Понимать должен.
– Ага, еще добавь: «Мы ж бригада! Всех порвем!» Взяли манеру – сначала стрелять, а потом разбираться, свои это или не свои!
– Е-мое, – страдальчески взмахнул руками пожилой ветеран. – Чего ты распсиховался? Как маленький, честное слово.
– А я тебе скажу чего, – не унимался Иван. – Может, ты мне объяснишь, почему на Свалке шарятся отморозки? А вы, вместо того чтобы это дело пресечь, стреляете по честному люду?
– Погоди-погоди, – Прапор непонимающими глазами уставился на Антиквара. – Какие такие отморозки?
– Самые что ни на есть натуральные. Аж четыре рыла. Вон, у Данилова своего спроси.
Иван повернулся к Стасу:
– Стас! Подтверди, что мы беспредельщиков видели.
– Да, Прапор. Только хотел тебе сказать об этом, – поддержал сталкера Данилов. – Буквально полчаса назад мы сцепились с четырьмя отморозками. Это правда.
– Не понял! – поперхнулся командир блокпоста. – Чижиков!
Из проема вагончика высунулась заспанная физиономия командира квада.
– Ась? – недовольно выкрикнул сержант, сонным взглядом уставившись на командира и его собеседников.
– Я тебе щас дам «ась»! Вы территорию сегодня прочесывали?!
– Ну!
– Не дерзи! Прочесывали или нет?!
– Конечно! – с сержанта слетели остатки сна, и он недоумевающе уставился на ветерана, пока еще не понимая, куда тот клонит.
– Тогда объясни мне, придурка кусок, как у тебя перед носом сумела пройти четверка бандитов? Что? Не знаешь?
– Я… Да не может быть… мы там каждую щель…
– Я в курсе про ваши «щели», и как вы в них заглядываете, – разозлился Прапор. – В общем так… Сменитесь, зайдешь к командиру взвода. Скажешь, я отправил. И пусть он тебе и твоей, прости господи, троице подберет работу получше. Например, пару огневых точек вокруг базы отремонтировать или ров вдоль забора подправить! Не доходит через голову, дойдет через руки, раз башка дырявая! А я приду – проверю!
– Товарищ прапорщик… – протянул сержант, состроив такую мину, будто у него только что скрутило живот. – Не надо…
– Я не понял! – рыкнул на него командир блокпоста.
– Есть доложить взводному!
– Другое дело, – ответил ветеран, смягчаясь. – А теперь поднимай своих раздолбаев и бегом за периметр. И чтобы каждый сантиметр носом рыли, пока носы не распухнут! Важно все: следы, откуда пришли, сколько было человек. В общем, если какая-то поганая ворона захочет нагадить тебе на шлем – я должен знать! Свободен!
Получивший взбучку сержант вяло козырнул и потопал обратно в вагончик.
– Вот же ж балбесы, – буркнул раздосадованный ветеран. – Каждый раз одно и то же.
– Бывает, – ухмыльнулся Иван.
– Теперь с тобой, – ветеран повернулся к Стасу. – Прежде чем что-либо сделать, я очень хочу знать, что с тобой произошло и каким боком вы с Антикваром связаны.
– Долгая история…
– Я не тороплюсь.
– Зато торопимся мы, Саныч, – парировал Стас. – Времени у нас в обрез.
– Данилов, – командир блокпоста внимательно посмотрел в глаза оплотовцу. – Уйти отсюда ты можешь двумя способами: в наручниках или без. Выбирай.
– Прапор, ты мне веришь? – Стас в упор смотрел на ветерана. – Неужели ты думаешь, будто я мог?
Лицо командира блокпоста посерело от злобы. Кулаки сжимались и разжимались, словно он душил кого-то. Чувства старого оплотовца были вполне объяснимы. Большая часть бойцов погибшего отряда являлись его воспитанниками:
– Тогда кто?
– Саныч, я сам толком не знаю. Меня отбросило взрывом, и я чудом не угодил в аномалию. Потом кто-то притащил меня в какую-то хибару на болоте. Это все, клянусь.
– В какую хибару? К кому?
– Спроси чего полегче, – развел руками Данилов.
– Ясно, – кивнул ветеран. – В общем, так… как только ты появился на Рубеже, Повторихин об этом узнал сразу. Как и по каким каналам – не знаю. Да и неважно. После этого передовым блокпостам и патрулям передали приказ арестовать тебя и доставить на базу. Решение командира вполне объяснимо. Шайка отморозков шляется по Зоне, нападает на «Оплот» и вырезает под корень целый отряд. А одного бойца почему-то оставляет в живых. И этот боец, сначала неведомо куда пропавший, вдруг всплывает на Рубеже. Подозрительно? Более чем… на месте Верещагина я поступил бы точно так же. Арестовал, допросил, вытряс все, что ты знаешь, и…
– Саныч, я…
– Заткнись и не перебивай, – поморщился Прапор. – Посадил под замок до полного выяснения. Но – это если бы я тебя не знал. Полковник – хороший мужик, но он с бойцами пайку не делит, на земле не спит. Короче… приказ – это, конечно, здорово, но я привык доверять своим глазам и опыту. А они мне говорят, что ты предателем быть не можешь. Да и ребята тебе верят.
– Если ты знал, что я живой, какого черта комедию ломал?
– Стас, ты как маленький. Мало ли кто Даниловым назовется?
– Ну, в принципе, да…
– Вот и я о том же. Короче, иди сам. Придешь – молодец, значит, я в тебе не ошибся. Свалишь – пеняй на себя. Но тогда не смей попадаться мне на глаза. Вздерну на первом попавшемся суку, как паршивого пса. Понял?
Стас лишь молча кивнул в ответ.
– Иди, – командир блокпоста хлопнул Стаса по плечу. – С ребятами попрощайся.
– Влетит тебе, Саныч.
– За меня не беспокойся, – хмыкнул Андрейченко. – Я Верещагина еще салагой зеленым помню. Вот таким же, как ты сейчас.
Стас пожал ветерану руку и отошел к остальным бойцам, тут же обступившим его со всех сторон.
– Ну что? – Прапор подошел к Антиквару. – Как сам?
– Нормально. А вы?
– Ничего, служим.
– Водку безбодунную еще не придумал? – усмехнулся Антиквар. – Когда очередной «нектар» творить будешь?
Среди множества достоинств Прапора было одно поистине уникальное – он гнал самогон. Прямо здесь, на блокпосту. Причем самогон превосходного качества – почти такой же, какой наливали в баре на территории базы. Конечно, всю клиентуру он у него не отбирал. Новичков и просто залетного люда там всегда хватало. Однако большой процент ветеранов клана и друзей Прапора из других группировок приходили именно к нему. Ходили слухи, что полковник прекрасно знал об этом, но закрывал глаза на маленькие шалости ветерана, чьи заслуги знал каждый новичок.
– На днях собирался. Придешь?
– Пробу снимать? Легко, вот только… – сталкер покосился на Стаса. – Сбегаем с нашим общим другом по одному делу.
– Ты ему правда помогаешь?
– Вроде того.
– Хорошо.
– Через полчаса смена придет, – ветеран обратился к Антиквару. – Можете их дождаться, если хотите.
– Не стоит, – Антиквар отрицательно покачал головой. – На это времени нет. Спешить надо.
– Ну, дело ваше. Если что – орите, поможем.
– Не вопрос… Стас! Завязывай, – Антиквар окликнул Данилова, которого со всех сторон обступили товарищи по клану. – Потом наболтаетесь, если живы будем. И так уже кучу времени потеряли.
Данилов, по очереди обнявшись с товарищами, быстро направился в сторону сталкеров:
– Да, конечно, идем уже.
– Кончай лыбиться, – ухмыльнулся Чика. – Рот порвешь.
Оплотовец показал ему кулак:
– Видел?…
– Большой, – полушутя отмахнулся сталкер и громогласно заржал.
– Тише ты, гудок паровозный.
– Идем. Открывай, Прапор!
Ветеран повернулся к бойцам, дежурившим у ворот, и махнул рукой. Раздался лязг. Створка с противным скрипом поползла в сторону, открывая проход.
Глава 6
Стас шагнул первым и тут же остановился, невежливо помянув вслух чью-то маму. Перед глазами его разворачивалось действие, которое мало кого оставило бы равнодушным. Данилова охватил животный страх, смешанный с восхищением: это было красиво и одновременно жутко…
На поверхности земли, постепенно, будто язвы на теле, рвущие в клочья лишенную влаги кожу, начинали проявляться новые и новые аномалии. Вечером зрелище выглядело особенно ярко, являя глазу все в мельчайших подробностях.
Аномальное поле, словно грозовой фронт, неумолимо двигалось от центра Зоны к окраине, постепенно заполняя окружающее пространство. И вот этот фронт добрался сюда. Не в силах пошевелиться от страха, путники ждали, когда эта силища постепенно пройдет мимо, внутренне надеясь, что судьба не сыграет с ними злую шутку и какая-нибудь гадость не раскроется прямо под ногами. Возможно, воображение взяло власть над разумом, но Стас вдруг остро почувствовал жуткое дыхание смерти, на секунду замершей перед ним, будто решая: «Пора? Или пусть поживет пока?…» Секунду спустя наваждение исчезло. Он потряс головой, постепенно приходя в норму, и вновь взглянул на дорогу, но уже по-иному: спокойно, сосредоточенно, привычно отмечая глазами новые ловушки. Лимит времени, отведенный им Зоной для безопасного пути, оказался исчерпан.
