Чтобы отвлечься от этого головняка подошел к карте.
– Ефрейтор, а где столица Восточного царства?
Тот посмотрел на меня как-то странно.
– Да не пялься ты на меня так. Я рецкий горец. И в школе не учился, – отмазался я.
– Тут ее нет на этой карте, господин фельдфебель. Она намного дальше на восток. Называется Туром. Здесь только Раков изображен. Это там, где у врага ставка главного командования.
– Ага… – провел я пальцем по карте. – Близко от фронта.
– Ну, они же пока наступают, – развел руками ефрейтор.
– А как называется народ, который живет в этом царстве?
– Их много там, господин фельдфебель, всех не перечислишь.
– А основные?
– Цугулы, ухна, пацинаки, лякиты, озовши, обдоры и обры. Остальные народы там мелкие и незначительные.
– Главные кто там из них? Ну как у нас имперцы?
– Озовши. Раньше были обры. А общий язык у них до сих пор там оборский.
– А русы, русские есть? Или украинцы какие свидомые?
– Нет. Про таких я даже не слышал. На островах в Северном море какие-то руги у них живут, морского зверя бьют, но те у царя на флоте служат. А вот про тех, что вы назвали, мне никогда не встречались.
– А ты точно всех знаешь? – усомнился я.
– Господин фельдфебель, – с некоторой укоризной заявил ефрейтор, – если бы вы прослужили как я десять лет при оптовых складах на железной дороге, то наверняка бы знали больше меня. Кого там только не встретишь по мирному времени.
И я успокоился. А то мне сон давешний все покоя не давал, что воюю я против своих. Да и, правда, кто здесь в этом мире мне свои? Выбросил я из головы эти переживания.
Отложил в сторону «правила» черчения, взялся внимательно читать задание Вахрумки. С чего, кстати, и надо было начинать…
Вроде успеваем, но впритык. Никакого ефрейторского зазора.
Мажоры в тот вечер у меня солдатской кашей питались из штабной столовой, но на рабочем месте.
Все их возмущения я зарубил на корню, заявив, что в следующий раз кашка будет из котла маршевой роты с вокзала. Ну и то, что мы с ефрейтором точно из таких же котелков вместе с ними рубали… Поспособствовало в общем процессу воспитания.
И после ужина дал каждому мажору по одной минуте телефонного звонка домой с предупреждением для родных, что они задержатся на службе. Не хватало мне еще звонков от дежурного офицера с нагоняем: какого – такого длинного родители этих оболтусов беспокоят большое начальство из-за идиота фельдфебеля.
Хотя, если положить руку на сердце, не дело это чертить при мерцающем свете керосиновой лампы. Пусть даже хватило их на каждый стол.
Разошлись в полночь.
На следующий день я сам сел за стол – «изобретать» стоячий кульман и рейсшину. А заодно такую простую вещь как канцелярскую кнопку. А то ватман к столу мажоры по студенческой привычке сапожными гвоздиками прибивают.
Естественно до обеда не успел все сделать. И поев в столовой вместе с бойцами, проверил исполнение ими задания и ушел в штабной тир в подвале.
Расстрелял там все патроны из своего трофейного револьвера кроме одной зарядки барабана.
Показалось мне мало и ефрейтор, заведующий тиром, выдал мне большой имперский табельный револьвер и кучу патронов, которые я с таким же остервенением сжег довольно быстро.
На мишени даже не смотрел особо. Попадал в них и ладно. Оружие-то незнакомое. Тогда на опушке мне просто повезло. Могло быть и хуже. Вахмурку, к примеру, пулей задеть. Тренинг нужен.
Отпустило слегка вроде напряжение. Все же первый раз такими проблемными солдатами командую, что с ними постоянно озираться требуется: не вздрючат ли меня самого за них. Как говориться: оглянись вокруг себя… И вот тут устав это наше все…
Вернувшись на рабочее место, я поставил на стол перед ефрейтором блеснувший латунью трофейный патрон.
– Можешь такие достать?
– Сколько вам их нужно? – повертел мой снабженец патрон в пальцах.
– Хотя бы сотню для начала. Тренироваться мне нужно, чтобы револьвер стал продолжением руки. Но для такого умения сотни патронов сжечь очень даже мало, но хоть что-то…
– Попробуем, – он вынул потрепанную записную книжку из кармана.
– Кто там у нас на трофейном складе… – листал он захватанные страницы. – Есть такой. Отпустите меня до ужина?
– Беги. На ужин не опаздывай.
А сам пошел мягонько подгонять своих мажоров. Пугая их работой до утра, если вовремя мне все не сдадут. Нашел я у них мягкое вымя, дергая за которое получаешь питательное молоко работоспособности. Комфорт они любят, буржуи.
15
Артиллерийский полигон располагался в двадцати километрах к западу от города. Старый полигон, давно оборудованный не только уставными позициями, но и деревянными павильонами для отдыха и работы офицеров.
В одном из таких павильонов, пока вся толпа генералов и офицеров осматривает на позициях трофейные орудия, мы сейчас развешиваем наше коллективное творчество на веревочках, привязанных к заранее прибитым к чертежам рейкам. Расставляем лавки и украшаем трибуну оратора указкой и графином с водой.
В соседнем павильоне заранее расставляют столы для банкета «придурки» из штабной столовой. Получится, не получится у Вахмурки начальство поразить, а на природу господа уже выехали… Разве что специалиста по шашлыкам не хватает, для полной картины сходства с российской армией. Не едят в королевстве шашлыки, вместо них заранее приготовлены тушеные свиные рульки. Их останется только разогреть.
Пушки на позициях имели архаический вид. Достаточно сказать, что на них не было никаких накатников, но зато с тылу у каждой построен из хороших досок вогнутый крутой и высокий пандус, который под действием силы тяжести возвращал откатившийся на него хобот станины обратно на позицию автоматически.
И началось. Бах… бах… бах… бах… по ушам. Хлопки в небе белыми облачками. Вот визга шрапнели из-за дальности слышно не было. И так около часа. Согласно принятого в восточном царстве регламента артподготовки пехотного наступления.
Орудийная прислуга носилась как наскипидаренная, выдавая максимально возможную скорострельность орудий. Пустые ящики от снарядов только отлетали с орудийных двориков на боковые брустверы, откуда их полигонные помогальнки утаскивали в неизвестном мне направлении. А на позиции притаскивали в восемь рук новые ящики. И все бегом с соблюдением самых жестких нормативов.
Командир батареи – крепенький майор, не выпускающий их рук бинокль, периодически давал указания о переносе огня вглубь цели или перемещения его по фронту.
Наконец установилась тишина, осязаемая такая, хоть ножом ее режь. И вся инспектирующая стая полковников во главе с тремя генералами через полигонную грязь поперлась пешкодралом смотреть результат обстрела.
И мы за ними по знаку Вахрумки.
Я лишь поблагодарил небо, что по недостатку времени так и не обиходил новые хромовые сапоги и ходил еще в старых юфтевых. Застарелая жидкая грязь временами стояла выше щиколотки.
Обстреливаемая позиция с полевым инженерным обеспечением была поделена на три равные части.
Новации Вахрумки.
Обычные имперские полевые окопы.
И надземные люнеты и флеши, которые кто-то по ретроградности отстаивал в применении, как я краем уха слышал.
Укрепления ниже уровня земли все созданы в две «нитки».
Кто-то шибко умный понаставил в позициях обычные магазинные голые манекены из папье – маше. И это было весьма наглядно.
В люнетах и флешах шрапнель выкосила девяносто процентов личного состава манекенов.
В уставных окопах почти половину.
В окопах Вахрумки с козырьками, перекрытиями, блиндажами и ДЗОТами только четверть и только из тех, кого поставили на открытое место. Все пулеметы на его позиции сохранили свою условную работоспособность.
Пехотный генерал с побагровевшим лицом мрачно ходил по позициям, приказывая адъютантам перевернуть ему, то один, то другой манекен. И все больше мрачнел. Потом подошел к генерал – адъютанту Штуру и громко заявил, так чтобы все остальные слышали.
– Тот, кто это все придумал, заслужил «Имперский крест», ибо это заслуга перед всей империей. Готовьте представление императору, я его подпишу. Это просто феноменально по своей незамысловатости, а сколько солдатских жизней сохраняет. А вы что думаете?
– Я согласен с вами, – поддержал пехотного и артиллерийский генерал. – Шрапнель перестала быть панацеей победы на поле боя. Теперь нужны другие снаряды для прорыва пехотных укреплений. Толи дело в прошлую войну с республикой… – мечтательно закатил он глаза под кустистые брови. – Те в красных штанах и голубых мундирах прут на нас как на параде плотными колоннами, а мы их сверху шрапнелью посыпаем… Кончилось золотое время артиллерии. Пишите, Штур, представление. Я его тоже подпишу, кто бы этот гений ни был.
