— Наконец-то! — кинулся он ко мне. — Ну, что?
— Ничего, — ответила я.
— Что, зря лазила?
— Может, зря, а может, и нет. Поехали.
— Куда?
— К Соньке.
По дороге я пыталась размышлять. Говорят, некоторым людям это вредно, боюсь, я из их числа. Чем больше я размышляла, тем безнадежней запутывалась.
Толстяк с бабочкой Маурин погиб 12 апреля. Кто-то уложил его выстрелом из винтовки. Лично я думаю — Оборотень. То самое заказное убийство, из-за которого весь сыр-бор. В заметке сообщалось, что буквально на следующий день после убийства главы фирмы исчез и коммерческий директор господин Каховский. Исчез или убит? Пока не найден труп — исчез. Очень туманно говорилось, что вместе с ним исчезли и деньги фирмы, предусмотрительно снятые со счетов. Человек с убогой фантазией, вроде меня, может предположить только одно: Каховский, обворовав родную фирму, избавляется от Маурина и исчезает.
Глеб говорит, на Багамах шикарные пляжи.
Каким боком здесь Рахматулин — более-менее ясно: он знал обоих, и Маурина, и Каховского, и по просьбе последнего, надо полагать, организовал убийство. Он через Илью Большакова связывается с Оборотнем, и тот убийство совершает. Версия мне нравится. Логично, понятно, а вот дальше — черт-те что… Кто-то хватает Илью Большакова и зверски пытает его. Оборотень не получает своих денег и портит жизнь Витьке.
Появляется рыжий мент. Человек со стороны, не очень ловкий, если дал себя засечь таким воронам, как мы. Его появление было для меня совершенно непонятным. Я напрягала мозги без особого толка и тут вспомнила о фотографии двух братьев, или кто они там. На Рыжего ни один вроде бы не похож. Хотя… Черно-белая фотография, в полный рост, широкая улыбка, глаза прищурены, лицо не очень-то разглядишь.
Одно точно: этот тип — брюнет. А Сонька говорит, что у Рыжего волосы крашеные.
Перекрась волосы, измени прическу, носи то, что никогда не надевал, и узнать тебя будет достаточно сложно.
— Вот он, — вдруг сказал Гоша, и я от неожиданности вздрогнула.
— Кто?
— Этот рыжий проехал.
— Давай к Соньке быстрее.
Сонька встретила нас чрезвычайно недовольная.
— Звоню, трубку никто не берет, я ж нервничаю, а ну, как он тебя застукает?
— Не шуми. О чем говорили?
— Все о том же. Про Славку, про медальон и про Витьку. Говорит, нас видели в его обществе, в Витькином то есть. Я, натурально, поведала историю своей юности.
Красочно. Минут двадцать старалась. А все ради чего?
— Ради спасения живота своего, — подсказала я. — Молодец, Мата Хари.
— Опять ты меня разными словами обзываешь, — обиделась Сонька, а Гоша обрадовался:
— Я кино про нее смотрел.
— Эй, — прервала я, — у нас важное дело. А у тебя, богоизбранная, спецзадание.
Ты, Софья Павловна, известна у нас, как женщина, одержавшая многочисленные победы над разными представителями мужской половины человечества.
— Ну… — нахмурилась Софья Павловна.
— А могла бы ты, к примеру, соблазнить мента?
— Мент что, не мужик, что ли? Рыжего?
— Да, Софа.
— А за что страдать-то?
— За общее дело. Картинка у меня складывается. Медальоном он интересуется, то есть Ильёй Большаковым. А пока кино смотрела, встречался с парнем из команды Рахматулина, его Гоша опознал. Никак не могу понять: то ли это Витькины штучки, то ли кто-то со стороны влез.
— Сдается мне, он и сам бы не прочь меня поближе расположить, то есть совсем близко. Так что дело пустяковое. Но это задание нанесет мне колоссальный моральный ущерб.
— Мы компенсируем его на Багамах лишней порцией мороженого.
— Годится. Считай, мент с руки ест. Что дальше?
— А дальше пора нам внести здоровую путаницу в эту неразбериху, ребята.
— Это мое любимое занятие, — кивнула Сонька, а Гоша спросил:
— Чего?
— Сейчас ты, Игорек, немного пообщаешься по телефону с разными людьми. Произносить будешь одно и то же: «Привет с того света. Не ждал? А я вот жив». Потом можно добавить: «Увидимся». Ну, и как это американцы делают. Говорить старайся хрипло, точно простуженный. Давай, пробуй.
Гоша попробовал. Стало ясно: он даровитый парень. Сонька принесла телефон и на меня вопросительно уставилась.
— Номер Брауна знаешь? — спросила я Гошу.
— Нет.
— Но телефон-то у него имеется?
— Конечно.
— Сонька, тащи справочник.
К моему удивлению, Браунов в нашем городе оказалось девятнадцать, хорошо хоть, Гоша знал, где живет его босс.
— Он твой голос не узнает? — забеспокоилась я.
— Браун? Брось, откуда?
— Звони.
Нам повезло: босс сам снял трубку, Гоша очень натурально захрипел:
— Браун, ты?
— Ну…
— Привет с того света, не ждал?
— И что я должен ответить? Что за мудак шутки шутит?
— Какие шутки, ты ведь понял, кто я? — торопливо шипела я Гоше в ухо, а он в трубку.
— Понятия не имею. Если тот, кого все ищут, то знать должен: меня тебе пугать ни к чему, не боюсь. Пугни своего дружка. — И Браун повесил трубку.
— И что? — разочарованно спросила Сонька.
— Звони дальше. — Я набрала номер Глеба. Вновь везение, трубку он снял сразу.
— Слушаю…
— Привет с того света. Не ждал? — начал Гоша.
— Слушай, мужик, — вздохнул Глеб. — День был трудный, набери другой номер, очень прошу… — Гудки.
— Что, рада? — усмехнулась Сонька. — Кто на очереди?
— Витька.
К Витьке пробирались с трудом, но труд увенчался успехом.
— Да, — зло сказал он, не иначе, как от важного дела оторванный. Гоша завел свое, а Рахматулин его перебил:
— Значит, все-таки ты? Придется мне тебя пристрелить… Что ж ты по углам-то прячешься?
— Увидимся, — зловеще просипел Гоша, а я торопливо нажала на рычаг.
— Кто на очереди? — веселилась Сонька.
— Мент. Номер помнишь? Набирай.
Мент был дома.
— Привет с того света, — продекламировал Гоша. Раз от раза у него выходило все красочнее. — Не ждал?
— Ты жив? Жив?
— А ты. думал — нет? — нашелся Гоша.
— Где ты? — задыхался от волнения мент и, будто что-то вспомнив, торопливо произнес:
— Прости меня, брат, прости… Где ты?
— Узнаешь позже… — Я нажала на рычаг.
— Мент не убийца, — сказала Сонька, демонстрируя недюжинные способности детектива. — Кого называют «брат»? Друга, брата?
— Бандиты так друг друга зовут, — напомнила я.
— И все равно: врага братом не назовешь. К тому же он обрадовался, разве нет?
И прощения просил. За что, интересно?
— Еще звонить? — полюбопытствовал Гоша, как видно, войдя во вкус.
— Вроде больше некому.
— И что нам с этих звонков? — нахмурилась Сонька.
— Это мы скоро узнаем, — заверила я. — Что ж, пора по домам, а тебе в больницу, — напомнила я Гоше.
— Чего там делать, на ночь глядя? Обход уже был… — закапризничал Гоша. — Переночую дома, а завтра к восьми утра там буду.
Конечно, я согласилась. А зря. Хотя, может, и нет. Как посмотреть. В общем, мы с Гошей поехали домой. Он высадил меня возле подъезда и отправился возвращать «Жигули» приятелю. А я в родной квартире села в кресло и задумалась. Рыжий мент не шел из головы. Взяла карандаш и бумагу, набросала портрет по памяти: похож. А теперь волосы длиннее, из рыжего он превращается в брюнета… Существуют контактные линзы и множество других хитростей, чтобы изменить внешность. Похож он теперь на того с фотографии? В принципе, да. Тут в дверь позвонили, явился Гоша.
— Никого тебе не напоминает? — протянула я ему рисунок. Гоша долго и внимательно его разглядывал, потом сказал:
— Он на Большакова похож. Ей-Богу.
Ну, на связного.
— А брат у него был? — спросила я.
— Не слышал.
— Гоша, а ведь это Рыжий.
— Что? — не понял он.
— Ведь это рыжий мент, только я его маленько подкрасила.
Гоша осел в кресле.
— Дела… Выходит, все его похоронили, а он жив, здоров? Медальончик где-то потерял… А может, нарочно, а?
Я-то знала, Илья Большаков ничего нарочно не терял и волосы не красил, покойникам это ни к чему. Теперь Рыжий занимал меня необычайно. Я выпроводила вконец очумевшего Гошу и вновь села в кресло.
Подправила портрет и думала. Карандаш упал и закатился под стол. Я встала на четвереньки, с намерением его достать и тут кое-что заметила: забавную такую штучку, маленькую, черненькую, назначение которой было мне ясно: шпионские фильмы я посматривала и о подслушивающих устройствах представление имела. И все ж таки это было — скажу я вам!.. В общем, я хрюкнула от неожиданности и еще минут пять продолжала стоять на четвереньках. Потом выпрямилась. Даже думать не хотелось, что кто-то бродит по моей квартире и пришлепывает всякую дрянь. Меня неудержимо потянуло на Багамы.
Вблизи этой штуковины не то что двигаться, дышать не хотелось. Я попыталась сообразить, что теперь делать. К Гоше?
Много от него толку. Вот Глеб должен разбираться в таких вещах. Пожалуй, придется звонить Глебу. Я торопливо оделась и вышла из квартиры. У соседнего подъезда телефон имелся, к нему я и направилась.
