Она быстро разделила деньги на две части. Гоша сидел, держа руки на коленях, и особой радости не выказывал.
— А ты чего? — Накинулась на него Сонька. — Мне, может, эти деньги и вовсе ни к чему. Папулиных за глаза хватит, а вот беру, и нечего рожу воротить.
Гоша покачал головой и произнес с горечью:
— Сколько из-за этой дряни народу настреляли…
— Тоже мне умник… нашел дрянь. Всю жизнь проживешь припеваючи. Браун покойник, ты теперь безработный. Вот денежки и кстати. Или бандитствовать будешь?
— Я в автоколонну «Юг» пойду, — серьезно заявил Гоша, чем вывел нас из легкого транса. — Там еще батю помнят. Буду по России колесить, заработаю на хлеб с маслом.
— Ага. Ты еще поваром устройся в детский сад, — съязвила Сонька. Гоша не обратил на это внимания, и она запечалилась.
— Куда же их тогда? В детский дом отнести или в церковь?
— Не советую, — откликнулся Глеб, — там этих денег не возьмут, спросят — откуда.
— Так что ж тогда? — разгневалась Сонька. Глеб опять плечами пожал.
— Пусть где-нибудь хранятся. Что там в жизни будет, кто знает? Может, пригодятся.
— А где спрячем?
— Где хочешь. Лично мне без разницы. — Он помолчал немного и к Гоше повернулся:
— Мне на работе шофер положен, правда, я сам ездил, но… В общем, бабки приличные, а работа — не бей лежачего.
Надумаешь, приходи.
— Спасибо, — кивнул Гоша, а Сонька пошла пятнами и сказала:
— Ну вас к лешему. Двину-ка я спать.
— И я, — сказал Гоша. О деньгах все словно забыли. Я сложила их в старую сумку и за печь сунула. Глеб прав: пусть лежат, может, когда пригодятся. Мы вышли с ним на крыльцо. Светало, звезды блекли, с реки поднимался туман.
— Красиво, — сказал Глеб и обнял меня. — Надеюсь, наш уговор ты помнишь?
— Помню, — кивнула я.
— Убийца выведен на чистую воду, все твои враги повержены, ты получила, что хотела. Завтра переедешь ко мне, мы возьмем отпуск и отправимся в свадебное путешествие.
— Здорово, — сказала я, хотела зареветь, но засмеялась. — Ты с самого начала меня использовал.
Глеб привалился к стене спиной, разглядывая мое лицо, потом улыбнулся.
— Когда я садился за руль с намерением немного задеть тебя бампером, я ведь не знал, что это будешь ты. Я даже представить не мог.
— Ты мне лгал, от начала до конца лгал. — Он приблизился, обнял меня и произнес голосом, каким обычно говорят с капризным ребенком:
— Видишь ли, киска, есть вещи, которые женщине не надо знать. Просто не надо.
Давай посмотрим на все иначе. Оборотень мертв, и Бог с ним. А рядом с тобой я, Глеб Карелин, и я тебя люблю. — Я покачала головой, а он засмеялся. — Жаль, я не учел, что ты на редкость сообразительная киска.
— Ага, — усмехнулась я. — Пожалуй, я единственный человек, который дважды видел Оборотня и остался жив. Немного странно, да?
— На свете бывают и не такие чудеса, — усмехнулся он. — Давай-ка я расскажу тебе сказку или не сказку, черт ее знает… Жила-была принцесса, красивая и добрая, но у красивых и добрых всегда есть враги. Вот они как-то привезли принцессу в дремучий лес и оставили там на всю ночь, надеясь, что волки, которых там видимо-невидимо, разорвут се на кусочки. Волки и в самом деле пришли, но принцессу не тронули, а вожак стаи лег возле ее ног и охранял всю ночь, ну и согревал, конечно, потому что зима была и холод страшный.
— Этот фильм я смотрела в детстве.
— Отлично, значит, и объяснять не надо. — Он помолчал немного. — Может, мы начали не очень удачно, но кто мешает нам познакомиться еще раз. Идет?
— Идет, — вздохнула я, а он взял меня за руку, осторожно потерся об нее щекой.
— Привет, киска, — ласково произнес он.
— Привет, волк, — отозвалась я.
