Рыжий нахмурился:
— На кого работаем, девочки?
— Это ты насчет нашей осведомленности? Так ведь мы за тобой следили. Липовое удостоверение показывать не стоило: Тарасов коротышка, вас идиот не спутает. В этой квартире я уже была: живешь на первом этаже, а форточку не закрываешь. В тумбочке у тебя фотография: ты и брат.
— Если медальон к вам попал, как вы рассказываете, каким образом вы узнали, кто я? Ведь брата вы никогда не видели?
— Мы нет, а вот один человек видел. Тот, что с тобой по телефону разговаривал. Беседа наша строится не правильно, я с тобой откровенно, а ты откровенничать не желаешь.
Свою позицию я объяснила, так что решай.
— Джеймс Бонд из меня не вышел, — усмехнулся Вениамин. — Не думал, что так по-глупому… Ладно, что знать желаете?
— Сколько вас?
— Один.
— Косырев?
— Кое-чем мне обязан. Помогает информацией.
— Цель?
— Что-нибудь узнать по брате. Если он убит, в чем я почти уверен, найти убийц.
— Не очень ты ловок, — вмешалась Сонька.
— Какой есть.
— Когда ты приехал?
— 27 апреля. Меня Илья вызвал. Просил о помощи.
Мы с Сонькой переглянулись.
— В чем должна была заключаться помощь?
Он опять усмехнулся, спросил:
— Что вы знаете о моем брате?
— Ты нас вопросами замучил, — заметила я. — Не наживал бы лишних врагов.
— Вы не понимаете. Иногда информация очень опасна. Для тех, кто ее имеет.
— Об Оборотне мы знаем. Он нам позванивает. Деньги велит искать. Весельчак. И о твоем брате знаем: он был у него связным.
— А о компании «Вега-люкс»?
— В твоей газетке прочитала. Может, прояснишь?
— Несколько очень серьезных людей были заинтересованы в этой компании. Ваш Витька у них на побегушках. — Ему поручили избавиться от Маурина. Мой брат был связным между ним и киллером. Но с самого начала дело показалось ему подозрительным.
Илья знал, что Рахматулин и Каховский, который должен был занять место убитого, давние друзья. В этом, конечно, не было ничего плохого, но Илья чувствовал: что-то они задумали.
— Ты хочешь сказать, что Витька с этим Каховским всех обманул? Каким-то образом взяли деньги, и Каховский с ними удрал?
А Витька здесь перед хозяевами дурака валяет и ждет не дождется, когда сам на Багамы сбежит?
— Есть такая версия, — кивнул Вениамин, — Но у Ильи были основания считать, что Рахматулин вел нечестную игру, что деньгами он делиться не пожелал, а Каховский убит. В таком случае, брат становился нежелательным свидетелем. 28 апреля он должен был передать деньги киллеру и вызвал меня. Он никому не мог довериться и хотел, чтобы я его подстраховал. У нас был план. Но с самого начала все пошло наперекосяк. Я допустил ошибку. Илья исчез вместе с деньгами.
— Выходит, убийца Рахматулин?
— Если Каховский убит, то да. У него был повод: справедливое опасение, что о его роли в деле «Вега-люкс» станет известно.
Тогда его жизнь не будет стоить и копейки, и Пока же все считают похитителем Каховского и ищут его.
— В таком случае, какие у тебя проблемы? — усмехнулась я. — Просто шепнуть, кому следует…
— Не так уж просто. Во-первых, доказательств нет, во-вторых, Рахматулин убьет меня раньше, чем я успею что-то предпринять, в-третьих, я и сам не уверен, что Илью убил он. Я подумал, что от вас смогу узнать что-то новое.
— Слушай, а почему бы тебе не вернуться в Саратов? — предложила я. — И не создавать нам лишних трудностей?
— Нет, — покачал он головой, — я должен найти убийцу брата.
— Или деньги? — влезла Сонька. Вениамин сурово нахмурился. Пока они с Сонькой сверлили друг друга глазами, я немного поразмышляла. Кое-что мне не понравилось.
— Если у Рахматулина были деньги, какой ему смысл убивать Илью до его встречи с Оборотнем? Логичнее рассчитаться с киллером сполна, не наживая такого опасного врага.
— Логичнее в том случае, если речь идет об одном убийстве, но если киллер убил и Каховского, он становится чересчур опасен для Рахматулина. Думаю, Витька надеялся через Илью выследить Оборотня и убить его.
Я вспомнила, в каком состоянии был найденный нами Илья, и версия показалась мне убедительной. Но могла быть и другая.
— Илья единственный знает Оборотня, тот мог усомниться в его верности. В конце концов Илья действительно мог выдать киллера…
— Нет! — ответил Вениамин, на мой взгляд, чересчур убежденно. А вот я совсем не была уверена в том, что человек способен вынести подобные пытки и промолчать.
— Что ж, — пожала я плечами. — Дальше что делать думаешь?
— Я рассчитывал на вас. Была шальная мысль, что Илья жив и вы как-то с ним связаны.
— Думаю, Илья мертв. Не стоит тебе ждать чуда. На твоем месте я бы уехала, если, конечно, Сонька не права и ты не ищешь сокровищ. Если мы смогли тебя найти, смогут и другие.
— Вы Рахматулину обо мне говорили?
— Говорили. О рыжем менте. О тебе не скажем. Пока нам не напакостишь.
— Какая мне от этого польза? Я возле вас крутился с одной целью: что-нибудь узнать о брате. Вы мне поможете?
— Нет, — твердо заявила я, — частный сыск не для женщин. Мы хотим выбраться из передряги с целыми ушами, ну и головой, конечно. Так что помогать в правом деле мы тебе не станем. Но если случаем что-то узнать удастся, обещаю сообщить. И будь осторожен. Мы не только тебе звонили. Каша заварится.
— Вроде бы одним врагом меньше, — рассуждала Сонька, шлепая рядом. Она то и дело попадала в лужу, причем брызги летели в основном на меня. Можно, конечно, заорать на нее, но ходить по-человечески от моего крика она не станет. — А мы бабы головастые, да, Гретхен? Моментом вывели рыжего на чистую воду.
— Серьезно? — усмехнулась я.
— А то. По крайней мере, липовый мент нам не опасен, а в нашем гиблом положении это уже счастье.
— Может, так, а может, и нет, — ответила я. Сонька притормозила и спросила недовольно:
— Чего опять?
— Давай взглянем на дело иначе.
— Давай, только иначе у меня не получится. По мне, все просто: человек решил брату помочь, теперь его убийц найти пытается. Может, его, конечно, и деньги интересуют, но я в этом ничего плохого не усматриваю: сама б не отказалась от пары тысяч.
— Народу твоему мудрость свойственна, интересно, в каком она у тебя месте припрятана?
— В надежном, — разозлилась Сонька. — Чем тебе мент не по нраву?
— Сомнения гложут. Например, с чего это он так уверен, что Илья Оборотня не выдал?
— С чего? — озадачилась Сонька, преданно глядя мне в глаза.
— Назови Илья Оборотня, у того начались бы неприятности. Так? Может, Рыжий так уверен, потому что неприятностей у Оборотня нет. Мы-то не в счет. Веня твердо знает, что Оборотень жив, здоров и невредим и охота за ним идет втемную.
— Не улавливаю, — жалобно хлюпнула носом Сонька.
— Вспомни страшилки об Оборотне: никто о нем ничего не знает, вроде как его и нет вовсе. Очень похоже, что бывает он в нашем городе наездами. Бабуля говорила: Илья к Вене ездил часто, а вот Веня всего дважды, семь лет назад. Может быть, он приезжал гораздо чаще, только этого не афишировал. Связь Оборотень поддерживает только через Илью, связной должен быть абсолютно надежен. А кому ты доверишься больше…
— Чем родному брату! — ахнула Сонька.
— Вот именно, — покачала я головой. — А ты говоришь, ясно. Ничего не ясно.
— Витьке донесем?
— Нет уж, пусть твой одноклассник сам покрутится.
Мы шли пешком уже третью остановку, и тут Сонька вдруг опомнилась:
— Ты сумку мою не видела?
— Где, интересно? Ты точно с ней была?
— Была как будто. Дай вспомнить. Из дома я выходила с сумкой, потому что у меня кошелек расстегнулся, деньги выпали, и я сумку на ручку повесила.
Я затосковала, глядя в голубое небо.
Минут через пятнадцать Сонька пришла к выводу, что сумку оставила либо в Левине у бабули (хотя, может быть, и в магазине), либо в машине, когда в город возвращались, либо у рыжего мента, который ментом не был.
— Думаю, тебе следует купить другую сумку, — устало заметила я.
— Ага, умная, сумка денег стоит.
— И что ты предлагаешь? Вновь пройти весь дневной маршрут?
— Ничего я не предлагаю, — обиделась Сонька. — Вот почему ты никогда ничего не теряешь?
— Видишь ли, я совершаю осмысленные действия: мозг контролирует конечности.
— И что я должна понять? — ухмыльнулась Сонька.
— Что случай твой излечению не подлежит.
— Ага. Знаешь, что я думаю? Друзья, а в особенности подруги, существуют для того, чтобы было кому портить тебе жизнь.
— Ты имеешь в виду мою жизнь? — уточнила я.
— Нет. Свою.
— Между прочим, мой троллейбус, — обрадовалась я, запрыгнула на подножку и Соньке рукой помахала, совершенно не подумав о том, что, перегрузив ее мозг большим количеством информации, оставляю ее один на один со своими мыслями. Мыслей у Соньки, как я уже говорила, немного. Но те, которые заводились, сидели крепко и требовали реализации.
