Много от него толку. Вот Глеб должен разбираться в таких вещах. Пожалуй, придется звонить Глебу. Я торопливо оделась и вышла из квартиры. У соседнего подъезда телефон имелся, к нему я и направилась.
Глеб все еще был дома. Звонку обрадовался, я, ничего не объясняя, попросила его приехать. А потом стала звонить Соньке.
— Софа, у тебя телефон на журнальном столе в настоящий момент?
— Ну?
— Встань на коленки и под стол загляни.
Проверь, нет ли там чего.
— А чего смотреть, и так знаю. Есть, фантик.
— Убогая, на стол посмотри, изнутри.
Ничего не приляпано? Есть или нет?
— Нет. А чего быть-то должно?
— У меня «жучок», к примеру.
— Подумаешь, у меня в ванной три паука живут. Держу. Говорят, от них деньги в доме заводятся.
— Паутина от них, Софья Павловна, а не деньги. «Жучок» — это подслушивающее устройство. А еще телевизор смотришь.
— Это ты прикалываешься?
— Это я информирую.
— Дела. И кто его туда приляпал?
— Он без визитной карточки был.
— Жаль. Махнем на Багамы, или уже поздно?
— Еще рано. Посмотри на полке в прихожей. Где еще телефон держишь?
Потратив пять минут, Сонька радостно сообщила:
— У меня ничего. А он вообще-то какой, большой или маленький?
— У меня маленький. Тебе бы, конечно, большой поставили. По телефону о делах ни-ни. Уяснила?
Я повесила трубку и зашагала к своему подъезду с намерением ждать Глеба на улице. Родная квартира перестала быть родной. Глеб подъехал через пару минут взволнованный. Спросил:
— Что случилось?
— У меня возле телефона какая-то штука.
— Какая штука?
— Откуда мне знать?
Мы поднялись в квартиру, Глеб присел возле журнального столика, а я отправилась на кухню чайник ставить. Вскоре там появился Глеб. Я вопросительно кивнула, он сел за стол, что-то насвистывая и поглядывая в окно. Озабоченный и сердитый.
— Не свисти, — сказала я, — без денег оставишь.
— Слышала пословицу «Не в деньгах счастье»?
— Это штука — то, что я думаю?
— Да.
— И как она действует?
— Хорошо она действует.
— А чего злишься? — удивилась я.
— Меня, киска, беспокоит серьезность людей, которых ты заинтересовала.
— В милицию бежать не предлагаешь? — усмехнулась я.
— Думаю, надо отпуск брать и идти к тебе в личные телохранители.
— Ну, нет. Мы уже это обсудили, держись подальше.
— Из-за глупых подозрений ты отказываешься от верного друга, — невесело пошутил он.
— Отказываюсь.
— Мне, кстати, звонил один псих, привет с того света передавал. Ты, случаем, ничего об этом не знаешь?
— Откуда? Мне волки по ночам звонят.
На луну им выть неинтересно, так они телефоном балуются. Давай чай пить.
— Проведу-ка я у тебя обыск, киска, — вздохнул он, — может, еще чего найду.
Обыск длился долго, я дремала в кресле, делая вид, что читаю.
— Ну как? — поинтересовалась.
— Как будто ничего. — Тут он рисунок увидел на столе, взял, в руках повертел. — С натуры? — спросил.
— По памяти.
— Друг?
Я плечами пожала. Он положил рисунок, вроде бы равнодушно. Сказал задумчиво:
— Я ведь ничего о тебе не знаю.
— Спроси, я расскажу.
— Ты скрытная.
— В женщине должна быть тайна.
— На мой вкус, у тебя с ними перебор.
Я опять плечами пожала.
— Мужчины в твоей жизни имеются?
— Так… знакомые.
— Вот этот, — кивнул он на рисунок. — Кто? Друг? Знакомый? Возлюбленный?
— В данный момент возлюбленного не имею. Хотела бы видеть в этой роли тебя.
Но… — я развела руками.
— Ничего не скажешь, характер.
— Нордический, — подсказала я.
— Давай поделимся информацией, — усмехнулся Глеб, — вдруг это поможет нам стать ближе?
— У тебя есть чем делиться?
— Ты забываешь про мою работу. Всегда что-то можно узнать.
— Интересно. Например?
— Например, о компании «Вега-люкс».
Чем-то я себя выдала: моргнула или ушами хлопнула, Глеб так и вцепился в меня взглядом. Я посмотрела на все четыре угла своей комнаты и поинтересовалась:
— И что в ней особенного?
— Твой Витька.
— Да? Вообще-то он Сонькин. Я думала, он бандит. При чем здесь компания?
— На эту компанию были виды. У серьезных людей. Только бывшему хозяину претенденты не по душе пришлись.
— И он умер? — подсказала я.
— Что-то вроде этого. Умирают от инфаркта, а он взял и скончался от пули.
— Оригинал, — покачала я головой. Разговор мне не нравился. Неинтересная информация. Ничего я в ней не нахожу полезного. А Витька какое отношение имеет к компании?
— Очень серьезные люди поручили ему подыскать фирме нового хозяина. Сговорчивого. Витьке понадобился киллер. А у киллера был связной. И связной вроде бы мертв.
— Опять мимо, — отвернулась я.
— А теперь появился некто. Передающий приветы с того света. Скажи-ка, киска, это твой туз в рукаве?
— В карты не играю и данной терминологии никак не пойму. Но вижу, что в своем расследовании ты продвинулся. Жаль, мне нечего отдать взамен.
Он нахмурился, долго молчал, потом взял меня за руку и попросил:
— Давай попробуем доверять друг другу.
Я уверен, если ты все мне расскажешь, я очень быстро смогу найти и убийц, и Оборотня.
Я призадумалась. Предложение, конечно, заманчивое. А тут еще кто-то всякую дрянь мне под стол приляпывает… Я посмотрела в его глаза и совсем уж было собралась со слезами броситься ему на грудь, но… Может, Сонька не совсем дура, находя во мне сходство со старичком Мюллером?
Шестое чувство просемафорило красным, и я напустила в глаза тихой грусти.
— Я тебе все рассказала. Остальное — мои догадки. Может, смешные, может, просто глупые. Говорить неловко.
— Ясно, — кивнул он, — а счастье было так возможно… Переезжай ко мне, а?
— Как это? — удивилась я.
— Обыкновенно. Будем жить вместе.
Начну маячить у тебя на глазах, и ты быстро меня раскусишь.
— Возможно, — кивнула я. — Вопрос: так ли уж я хочу этого?
Утром мы с Сонькой столкнулись в дверях.
— Ты куда? — спросила она.
— К Людке Матвеевой.
— А что, у нее день рождения?
— С чего бы вдруг?
— Идти к ней можно по одной надобности: хорошо поесть. Ей бы в поварихи. Губит талант.
— А у некоторых никакого таланта. И ничего — живут.
— Не люблю я ее. Зануда расфуфыренная. И она меня терпеть не может.
— Это неудивительно, — пожала я плечами, — кто у нее мужа увел?
— Клевета. Совести нет у людей. На одинокую женщину завсегда напраслину возводят.
— А не он у тебя в прошлом году пару месяцев жил? — озадачилась я.
— Ладно, — рявкнула Сонька и подхватила меня под руку. — Как твой «жучок», расскажи.
— Вчера Глеб приезжал, я просила.
— И наговорила гадостей. Дура, одно слово. — Сонька вздохнула. — Мужик — конфетка. Высокий…
— Блондинистый, — подсказала я.
— Имей в виду, на земле баб значительно больше, чем мужиков. Загнешься в девках.
— Ну, не совсем…
— Твой жалкий сексуальный опыт и учитывать смешно.
— Отстала бы ты, Клеопатра.
— Это кто такая? — заинтересовалась Сонька.
— Царица египетская. Мужиков у нее была тьма. Проживи она еще пару лет, достигла бы твоих высот.
— Так я бы тоже в царицах сложа руки не сидела. Зачем мы к этой кошелке идем? Настроение мне портить?
— Где она трудится, помнишь?
— В загсе, и что? Никак ты замуж собралась?
— Узнать кое-что хочу. Об Илье Большакове. Вчера рисованием занималась, так Гоша в рыжем менте Большакова опознал.
Сонька посмотрела на меня уважительно, сняла с плеча несуществующую пылинку и молча зашагала рядом.
Людка, которая в данном учреждении звалась Людмилой Алексеевной, сидела в кабинете, обложенная макулатурой. Увидев меня, улыбнулась, но тут же нахмурилась, потому что в кабинет протиснулась Сонька, слегка наступая мне на пятки.
— Здравствуй, Людок, — сказала я, лучась улыбкой, и толкнула Соньку в бок, та послушно раздвинула рот до ушей.
— Здрастьте, — ответила Людка, — я тебя в воскресенье ждала. Весь день.
— Никак я не могла в воскресенье, — начала канючить я, — неприятности. Голова кругом идет, одна надежда на тебя: помоги.
— А что случилось? — забеспокоилась Людка. Человек она добрый.
— Неприятности, — повторила я.
— Вот у этой? — ткнула она пальцем в Соньку.
— Нет. У меня. — Мы разместились в креслах, и я сказала:
— Надобно мне найти родственников одного человека. Очень надо. От этого, может, моя жизнь зависит.
— Никак влюбилась?
— Да. Но неудачно. Провел, и ни слуху, ни духу. Хоть бы знать, живой ли.
— Тогда в милицию надо, — проворчала Людка.
— Стыдно в милицию. Помоги.
— Значит, эта кретинка все-таки вляпалась, — проронила Людка, косясь на Соньку. — Нашелся прохвост и ее вокруг пальца обвел.
Сонька собралась достойно ответить, но я больно ущипнула ее за ногу. Она обиделась, стала потирать больное место и потеряла интерес к разговору.
