ситуацию в бою.
– Товарищ полковник, разрешите обратиться! – из темноты возникает Тихий.
Дрозд вздыхает и уходит с ним.
– Вот разведка. Шамиль же разведчик? – провожает взглядом Тихого отец Пересвет.
– Командир третьего взвода. Да, – подтверждает Проза.
– У нас была монахиня Адриана. В Великую Отечественную войну многократно переходила линию фронта. Постриг она уже потом приняла, после войны. Так вот она говорила: «Главное при выполнении таких заданий – самообладание. Сдержанность, спокойствие, умение владеть собой, внутренняя сила, бесстрашие – это все грани равновесия… душевного равновесия. Антипод равновесия – суетливость, беспокойство, нервозность. Эмоциональный вихрь, крайности – приводят к потере самоконтроля и поражению».
19.00
Тихий выходит из штабной землянки и обращается к Прозе:
– На ППУ поедете со мной? Могу забросить!
Проза садится в уазик Тихого.
– А эту машину мои земляки нам купили! – с гордостью говорит Тихий. – Я ее лично трое суток гнал из Сибири. Вылез в позе шахматного коня! Так что не только вы нам помогаете!
– Да я и не претендую!
– И верите? Ни разу не платил за еду! Видели, что я в форме, и так кормили. Один раз даже заправили бесплатно! Тебе, братан, бесплатно, говорят.
Разговор смещается на события сегодняшнего дня и успех второго батальона. Про успех пятого батальона Тихий не говорит, отмахивается. Он рассказывает, как добил раненого пленного, спокойно, безо всякой рефлексии. Проза вспоминает разговор с отцом Пересветом и мысленно жалеет, что Тихий не успел к началу беседы. Интересно было бы послушать версию имама о видах ПТСР.
– Страшно было? – спрашивает Проза.
– А страха нет! Мы, мусульмане, убеждены в смерти, – говорит Тихий. – Я не думаю, сколько я проживу, я думаю, как я проживу. Надо просить у Бога дни, чтобы укрепиться в вере, и Бог даст эти дни! Только вслух надо молиться. Молитва вслух искренняя.
Глава 13
Победа?
21.30
Аляска, Салют и Аргон собрались вокруг карты на столе командира полка. Проза видит, что на карте из фотографий, которая висит на стене ППУ, нет точек и опорников, про которые говорит кэп. Украдкой Проза делает пару шагов вперед и заглядывает в карту из-за плеча невысокого Салюта.
Аляска карандашом отмечает Аргону россыпь строений бывшего пионерского лагеря:
– Где-то здесь развернете КНП третьего батальона, ты контролируешь.
«Сражение за избушку лесника», – вспоминает Проза термин времен Первой мировой войны, но прикусывает язык, чтобы не прогнали. За строениями на карте начинается проселочная дорога на юг в сторону ЛЭП.
Аляска указывает на стык правого фланга второго батальона и левого фланга будущей позиции третьего батальона. Здесь просека ЛЭП и проселочная дорога образуют перекресток. 147-й опорник расположен на возвышенности сразу за ЛЭП по правую сторону от дороги, напротив 125-го и 126-го, где закрепился второй батальон. 146-й опорник украинцев расположен по левую сторону дороги, чуть в глубине.
– Ночью на 147-й заведем разведку, под утро второй батальон шестой ротой атакует 146-й. «Немцам» станет не до вашей ротации.
– Пустовато у 127-го. – Салют смотрит на схему переднего края.
Командир полка сверяет схему на стене с картой на столе и соглашается с новым первым заместителем:
– Думаю, посадим сюда противотанкистов. А твоя задача – под шумок завести на позиции обе роты третьего батальона. Чтоб во тьме не заблудились!
Аляска обращается к дежурному:
– Бальзака на связь!
– Бальзак, Бальзак, я – Шале, прием! – бубнит в рацию дежурный.
Аляска встает и переводит взгляд на Аргона:
– Двух подполковников хватит?
Подполковники кивают.
– Выдвигаетесь налегке, все для обогрева Синица довезет к 6, максимум к 6.30 утра.
Аргон и Салют уходят.
– Вот кончится война, выйду на пенсию, на дачу – в огород. Забыть всё! – мечтательно вздыхает Аляска.
– Не-е-ет! Товарищ полковник, – не соглашается Проза, – война победой не кончится! Вы здесь государево дело делаете, а после победы что? Оставите государство вернувшимся релокантам? У Путина какая проблема? Вырастить преемника!
– Ну, наверное, вырастит!
– Нет, проблема – не в конкретном человеке, – Проза морщится, злится на себя, что не может подобрать нужное слово, – проблема – в работе социальных лифтов. Важно будет после победы открыть для ветеранов СВО социальные лифты.
– Да, всё опять сползет в криминал, как после Афгана и Чечни. Будут бродить банды неприкаянных ветеранов, кого не взяли сторожами и вахтерами, – отвечает Аляска.
– Это будут сотни тысяч человек и миллионы волонтеров, которые их поддерживали. Поколение победителей! Понимаете? Их не получится запихнуть сторожить садики и больнички.
Аляска не отвечает.
– Вот возьмем, к примеру, Белоруссию в 60-е годы. Партизанская республика. Социальные лифты работали только для бывших партизан. Если ты не партизан – ты никто. Нам точно так же нужно сделать. Если ты не участник СВО и не волонтер, то ты никто. Речь не про нас с вами – мы старые. Я говорю о поколении мальчишек, которым сейчас 20–30 лет. Именно это поколение обеспечит преемника. И этих мальчишек нужно обучить, подготовить. Школы губернаторов, президентский резерв, система вузовского и послевузовского образования. Им через 10–20 лет возглавлять страну. Кто будет их воспитывать? Вы! Готовьтесь работать, товарищ полковник!
– Поколение победителей, – Аляска словно катает фразу на языке, улыбается, – скажете тоже. Нам еще победить нужно!
Проза продолжает с пафосом:
– Война по опасности – третья в истории России после Смуты и Великой Отечественной. Исключительно высокие ставки! Люди это осознают! На кону судьба страны и будущих поколений. И понимание серьезности противостояния России и НАТО сплачивает людей. Нас охватывает порыв, подобный тому, который собрал русских людей вокруг Минина и Пожарского 400 лет назад. Когда простые люди вдруг поняли, что, если мы не спасем страну, ее никто не спасет!
– Никто, кроме нас!
– Да! Этот порыв дорогого стоит, его нельзя растерять всуе! А вы на пенсию собрались! Ай-яй-яй!
– Да ладно вам! – Пафос Прозы веселит Аляску. – Вернется наше поколение победителей с войны – и снова пойдет работать на условного Абрамовича. Так все будет? На новые яхты олигархам зарабатывать вместо конфискованных. Я не прав?
Сбитый с толку Проза умолкает, собирается с мыслями:
– Честно? Не знаю, что вам ответить. Будет обидно, если повторится история 1812 года. Когда народ победил Наполеона, простые люди удивили всех, и царя в первую очередь, патриотизмом, а их назад – в крепостное стойло! И ничего в стране не изменилось!
– А кончилось все поражением в Крымской войне! – говорит Аляска.
– О! Как далеко вы смотрите!
Авианаводчик бубнит в телефон:
– Кляпы пленным, они не должны переговариваться и должны быть обездвижены.
Авианаводчик замечает, что в данный момент говорит в комнате один, а все смотрят на него, и решает обратиться к Аляске:
– Товарищ полковник, мы, кажется, разобрались в их позывных. Сизый и Денщик, – он встает и показывает командиру полка экран своего смартфона, – только в перехватах хохлы говорят: «У Сизого и Денщика все ОК, они – 450». Что такое 450?
23.15
– Аляска, я – Аргон, прием! – раздается голос Аргона из рации.
В помещение ППУ быстрым шагом входи командир полка и хватает со стола рацию:
– Аргон, я – Аляска, прием!
– Аляска, я – Аргон, все по плану, занимаемся НП, прием!
Проза вытягивает шею. На карте, принесенной Рустом, он различает треугольный флажок рядом с пионерским лагерем и надпись «Аладдин». Аляска замечает любопытство Прозы и поясняет карту:
– Пятый, второй батальоны, противотанкисты, третий – на позиции. Аргон оборудует НП.
Командир полка обращается к дежурному:
– Третий нормально сел?
– Да.
– Связь есть со всеми?
– Со всеми!
– Саперы?
– Работают!
Внезапно Аляска звереет и оборачивается к начарту:
– Подзатыльник тебе дать? Почему полчаса никто не работает?
Начальник артиллерии хватается за трубку:
– Биолог, дай одну мину, восток 150 от 129-й точки.
– Внимание! «Суперхлам» 817-го летает, осторожно! – сообщает дежурный о взлете БПЛА соседнего полка.
4.45
Ночью выпал снег, на фоне которого хорошо различимы как окопы «укропов», так и фигуры пятерых разведчиков: командир взвода Бекас, Фанат, Негатив, Скиф, Миллер. Где-то со снайперкой замаскировался Граф. Разведчики прячутся среди безголовых сосен неподалеку от ЛЭП. Светает. Командир разведвзвода лейтенант Бекас поднимает «Мавик» и неподвижно подвешивает его над перекрестком ЛЭП и проселочной дороги. Да, 147-й опорник отлично виден даже без тепловизора. По форме опорник напоминает треугольную
