— Но… — хотел, было возразить врач.
— Какие еще могут быть но?! У меня отец — прокурор! Что тебе еще не ясно?! Быстрей давай все анализы! Козел! Ты понял? Понял? Понял?!
— Да, я — то понял, но я хотел только сказать…
— Ну, что еще?
— Беременность можно проверить только позднее.
— Как так!? Ты че не въехал еще что-ли?!
— Ну, таковы уж наши методы. А вас когда… Ну это… Как бы это сказать?…
— Да три дня назад нас выебли. А что?
— Да нет, ничего. Просто давайте я у вас анализы сейчас возьму на болезни, вы завтра в регистратуре узнаете их результаты, а беременность? С ней лучше приходите дней через десять. Там и поговорим…
— Ну, да ладно, врачило. Давай бери, какие тебе надо анализы. — Недовольно буркнула Людка и полезла на гинекологическое кресло.
* * *— Слыш, Рыб, че-то вроде никакого стриптококка у нас не нашли. Вроде здоровы мы. Пошли по городу пошляемся, — предложила Людка Рыбе.
— У-гу, — как всегда послушно ответила Рыба.
— Пошли вон в то кафе зайдем.
И подружки завалили в красивое старинное здание, где располагалось уютное миниатюрное кафе.
Войдя со света в полумрак, подружки не сразу поняли, где они находятся. Но через несколько минут их глаза привыкли к темноте и они тут же поломились к барной стойке, где орудовала бойкая чернявая миловидная латышка.
— Эй, любезнейшая, извольте два кофе и два пирожных с кремом! — Заносчиво изрекла Людка.
Рыба с трудом вскарабкалась на барную тумбу и стала крутиться на ней.
Официантка высокомерно молчала, даже не удостоив хиппушек ни одним взглядом.
— Та-а-ак! Это еще, что такое?! — Взбесилась Людка. — Я тебе русским языком еще раз повторяю: два кофе и пирожных!!!
Ответом ей было молчание. Официантка только еще выше вздернула брови и стала молоть кофе в кофемолке.
— Это еще, что за такое? У них, что принято играть в молчанку что-ли. Регистраторша молчала, эта коза молчит?! — Разбушевалась Людка. — Эй ты, ты знаешь кто я? Да у меня папа — прокурор! Да он тебе! Да ты у меня! Официантка надменно окинула взглядом хиппарок с ног до головы, но продолжала молчать, делая вид, что ничего не понимает.
— Эй, да ты, ты че тут шлангом прикидываешься?! — Бесилась Людка. — Ты че, не поняла что-ли, овца?!
Людка орала так громко, что все кафе обратило на нее внимание и несколько молодых латышей решительно и уверенно, если не сказать агрессивно, двинулись к ним.
Приблизившись к хиппушкам вплотную, они молча встали напротив них со сложенными руками.
— Эй, вы чего это? — Слегка бзднув, проблеяла Людка. — У меня ведь папа…
Одни из парней властно и непримиримо указал ей на дверь. Их молчание и красноречивый жест говорили сами за себя. В воздухе воцарилась напряженная тишина.
Людка, почуяв сральником, что сейчас ей будет плохо, стала медленно и медитативно «сплывать» со стула и пятиться к выходу.
Когда взгляды латышских мстителей воззрились на Рыбу, она уморно ялдыкнулась со стула на пол, и, не вставая прямо на полусогнутых поковыляла к Людке, волоча за собой свой идиотский брезентовый рюкзак.
Взгляд «народных мстителей» неусыпно наблюдал за двумя трясущимися тварями, которые за минуту до этого были героинями.
— Ну, что, дочь прокурора, куда пойдем дальше? — Съязвила Рыба.
— А ты бы лучше помолчала! Не могла заступиться за меня!
— Больно надо!
— Ну и вообще тогда молчи, свинья!
Рыба ехидно хрюкнула, но замолчала. И подружки двинулись молча по улицам Риги, ища на жопу приключений.
В скором времени их взгляд приковала небольшая группка людей, собравшаяся на одной из центральных площадей у памятника.
— Товарищи! — Выкрикивал пожилой человек, одетый «с иголочки» в костюм «тройка» и элегантную шляпу. — Пора прекращать засилие социалистического фашизма в Риге!
Толпа одобряющее загудела.
— А так же по всей Латвии и Прибалтике! — Добавил он, потрясая своей козлиной бородкой.
Толпа слушала заворожено и одобряюще гудела. Казалось еще немного — и все это человека-стадо начнет бунтовать, схватит винтовки и бросятся на штурм какого-нибудь «Зимнего».
Хиппушки с любопытством стали приближаться к стачке, но тут вдруг какой-то человек с хитрым лицом отделился от всей толпы и пошел прочь от нее. Его состояние было удивительно спокойным и заговорщическим.
— Ой! А он куда это? — Удивилась Рыба.
— Иди спроси у него! — Огрызнулась Людка.
— Да иди ты!
Рыба отождествлено уставилась на странного джентльмена.
— Мы не должны мириться с советским произволом! — Яростно выкрикивал он. — Наша земля должна принадлежать нам! Коммунисты, убирайтесь прочь!
Человеческое быдло-стадо ревело в унисон ему. Кое-кто выкрикивал из толпы: «Точно!», «Верно!», «Давай!»
Обстановка накалялась. Было удивительно, как такой коротышка, щупленький старичок может обладать такой бешенной энергией, чтобы заряжать целую толпу.
Хиппушки стояли как загипнотизированные и начали тоже впадать в общий «сон» идей, толкаемых старикашкой.
— Русские, убирайтесь прочь! — Бесновался он. — Латвию — латвийцам, Прибалтику — прибалтам! Русские — вон отсюда!
— Русские вон отсюда! — Подхватили хиппушки вместе со всем быдлом.
— Ой, подожди, а мы ведь русские! — Толкнула Рыба Людку в бок.
— А, похрен. Мне просто интересно — и все.
— Но, ведь мы же русские! — Яростно — патриотично продекламировала Рыба.
Вдруг несколько человек из толпы воззрились на двух идиоток. Рыба тут же заткнулась.
Очко ей стало подсказывать, что сейчас случиться нечто страшное. Она сама еще не знала что. Весь ее патриотический пыл куда-то пропал, она вся сникла, ссутулилась. Несколько пар яростных глаз сверлило ее насквозь. В этот момент ей было поровну: русская она или нет, как себя обозвать, латышкой или самим чертом, но лишь бы ее не трогали. Сердце ушло куда-то в задние конечности.
Неожиданно всеобщее внимание отвлекло появление нескольких ментовских машин. Оказывается, их вызвал стукач, так таинственно отделившийся от тусовки.
— А! Опять это ты, вонючий ублюдок!
Несколько здоровенных ментов подскочили к джентльмену — возмутителю спокойствия, схватили его и поволокли к воронку. Он шел спокойно, даже с радостью мученика, идущего на страдания «за веру».
Несколько недюжих молодцов с дубинами, недавно вошедшими в милицейский обиход, яростно бросились в атаку на оставшуюся толпу.
Митингующие бросились в рассыпную. В воздухе запахло сероводородом. Но несколько человек все-таки попались в лапы ментов и были увезены вместе со стариканом в бутузку.
Бедный старпер даже не подозревал, что сам по себе он — ничто. Просто он был пешкой аспектов, планет, которые через него творили свои замыслы. Этот интеллигентный был просто предвосхитителем стихийного процесса отделения Прибалтики от СССР. И не больше. Просто подошло это время отделения, конец восьмидесятых. Так же, как в свое время был момент присоединения, в пятьдесят седьмом. А люди во всем этом не играют абсолютно никакой роли. Они ведомы стихийными силами космоса — и не больше. И если какой-то человек стал проводником этого процесса, как, например Ленин, то это вовсе не значит, что сам по себе он может что-либо делать. Сам по себе человек — ноль, пустой воздушный шарик, тряпичная кукла. А всем в этом мире правят силы космоса: войнами, революциями, НПР, культурой, размножением, болезнями и т. д.
Человек лишь может выбирать под власть каких сил он попадет: тех, что правят революцией и погибнет на баррикадах или тех, что заведуют эволюцией и пойдет путем саморазвития. И от этого выбора зависит его судьба. Но как это сделать?! Ведь человек даже ничего не знает об этом! О каких-то там силах. Каждый человек думает, что мысли, руководящие им являются его собственными, а не чужими, привнесенными откуда-то извне. И в этом самое его большое заблуждение. Если бы он что-то знал и мог выбирать!!!… Тогда бы и жизнь не была бы такой трудной и тяжелой. Но именно незнание, ведение являются основой всех страданий всех людей на Земле. Их рабства, зависимости, болезней, внутренней несвободы и закозленности.
* * *— Слыш, Рыб, да я все поняла, я допетрила! — Хлопнула себя по лбу Людка.
— Что опять случилось?! — Недовольно буркнула Рыба.
— Нам пора тикать отседава!
— Че еще тут вздумала?
— Да ни че. Ты сама позырь! Латыши с нами не разговаривают. На площадях митинги протеста проходят. Прибалтика вздумала от совка откалываться. А скоро ведь тута и переворот начнется.
— Коды?
— Ну скоро, говорю тебе!
— Ну коды начнется, тоды и потикаем отседа. — Тупо долдонила Рыба.
— Ты что, он уже может начаться завтра!
— Ну, а сегодня же он не начался!
