Пьяная скотина вдруг засопела, задвигалась в темпе отбойного молотка, все чаще и чаще, а потом замерла и беззвучно застыла с остекленевшими глазами.
«Это еще что такое?! — Мелькнула в голове у Рыбы. — А-а-а!!! Не прошло и полгода!»
Из обрубка у пьяной сволочи стало фонтанировать, писька конвульсивно задергалась. Уродец обмяк и всей массой навалился на Рыбу.
«У, сука! Итак чуть не придушил, а тут еще и валяется на мне! — Злобно подумала жертва своей глупости. — Ну и сколько так будет продолжаться? Я ему что, кровать что-ли? У, сволочь! Маленький такой, а тяжелый! Видно говна много в нем — вот почему! Как еще таких земля носит?!»
Рыба сделала попытку выкарабкаться из-под ненавистного уродца, но тот засопел, недовольно забурчал и еще сильней вцепился в свою жертву.
«И что, я теперь ему всю ночь подстилкой буду?! В прямом смысле?!»
Вдруг неподалеку раздался окрик. Русский лох поднял голову и прислушался. Но все было тихо. — А, показалось! — Отмахнулся он, и опять навалился на свою подстилку и захрапел.
— Эй, Ванно! Ванно, сколько тэбя можна зыват?! — Послышалось уже где-то поблизости.
— А?! Что?! — Тут же вскочил русский. — Кто меня зовет?
— Ты что, ужэ совсэм спьяну голова потэрал? Эта жэ я, Ахмэд?! Иди, там Луда ужэ жыдёт тэба! А иы тута вот с нэй пагаварым.
«Да-уж, конечно! — Мысленно огрызнулась Рыба. — Все бы так кого-то ждали! Веселье-да и только!»
Но не успела она и глазом моргнуть, как русского как будто след простыл.
«Фу, слава Богу, хоть отдышатся спокойно можно!» — Облегченно подумала Рыба, вставая с земли и надевая свои задрипанные штаны. Но радоваться было рано. Нерусь подступился к ней и начал говорить:
— Послушай, эта тэбя завут Рыба?
— Да, меня.
— А правда, Луда сказала, что ты ещо девочка?
— Да! Но он меня обесчестил!!!… Автоматом выпалила Рыба. И тут же закусила губу.
— А, ну раз так, — Задумчиво произнес хачик. — Ну, что тогда подэлаешь?! Тагда лажис.
«Елки-палки, но ведь я могла ответить совершенно по-другому! — Бешено переживала Рыба. — и он мог меня не тронуть!»
Но было поздно. Хачик подошел к ней и взял в руку прядь ее волос.
— Какой у тэбя красивий волос! Эта твои?
— Ну да, а чьи же еще?!
— Ты бэлый и волос у тэбя бэлый! Как эта странна! У нас наобарот жэнщина черный и волос у нее черный! У тэба наоборот. Ти красывый!
Рыба не знала как реагировать на его слова, особенно после того, как он пять минут назад лупасил ее по башкене.
— Ну давай лажис! — Приказывал хачик.
Видя, что Рыба не повинуется ему, он подошел к ней и точно таким же движением, как и его товарищ, дав подсечку, повалил несчастную жертву своей дурости на землю. Та упала как подкошенная. Сил сопротивляться у нее больше не было.
Хачек машинально взгромоздился на нее и начал гладить ее по волосам.
— Какой бэлый волос! Какой бэлый волос! — Приговаривал он.
— Ой, скажите, а вы не будете нас убивать? — Проблеяла Рыба.
— Убиват? Зачэм убиват? — Удивился нерусь.
— Ну, я слышала от мамы, что всех, кого изнасиловали — их убивают.
— Зачэм убывают? Пачыму убывают? Не понымаю.
— Ну я так слышала.
— Ха-ха-ха! Мы нэ будэм убыват!
— А вы нас потом отпустите?
— Хм. Эта мы эщо пасмотрым. Падажды. Памалчы. Мнэ тут нада, панымаэш — лы сдэлат такоэ дэло, а ты мэна атвлэкаэш вапросамы глупымы. Какой ты глупый дэвушка!… Но какой бэлый волос!
Хачик долго сопел, елозил на Рыбе, но его хуй долго не вставал. Толи от борьбы, то-ли от того, что он только что обкончался с Людкой. Но все это время Рыба терпеливо молчала и думала про себя:
«Нам хулиганы в школе говорили, что если тебя насилуют, то нужно расслабиться и получить удовольствие. Да уж, расслабишься тут, когда такой тушей придавили. Слава Богу, хоть локтем на шею не давит. И то хорошо! — Думала Рыба, лежа на спине и тупо таращась на полную Луну. — А интересно, Луна сейчас питается моими страданиями? Наверное уж… Вон рот какой здоровый расщеперила! А интересно, если меня будут убивать, она больше «еды» получит? Наверное больше! Ой, что это я? Он же обещал нас не убивать…»
Вдруг с Рыбы стали стаскиваться штаны. «Ой, что это такое?» Это хачик сдернул с нее ее портки и пристроил свой оголенный хуй ей на живот.
«А, быстрей бы и ты насосался! — Злобно подумала Рыба. А! Убивать они не будут, но и отпустить не обещали. Что все это, интересно, значит?…»
Неожиданно Рыба почувствовала, что что-то твердое и весьма ощутимое стало настойчиво ввинчиваться ей в «святая святых», ее пизду. «О, а у него огурцик побольше, — на ходу подумала Рыба, — и входит уже легче. Ванно-то уже продрал. А как его энто удовольствие почувствовать? Расслабиться я вроде бы расслабилась, а удовольствие где?…»
Между тем, пьяный хачик, сверкая своими черными глазами с тяжелым взглядом драл ее во все корки. И в голове у него не было вообще никаких мыслей. Вот кто получал удовольствие. На все остальное ему было посрать.
«Хм, а он ведь не молодой уже, где-то за тридцать, — продолжала думать Рыба. — Ой, как этим перегаром разит! А дупло у меня как болит! Господи, ну сколько можно!? Я им что, писсуар для спермы что-ли?! Заебали!!!»
Но хачик не спешил заканчивать. Он двигался спокойно, медленно, думая, что доставляет этим Рыбе радость.
— Тэбэ харашо, Рыба? — Неожиданноспросил он.
— М-м-м. ничего. — Еле сдерживая себя ответила она.
— Эта харашо, что тэбэ харашо. Тагда и мэнэ сичас будэт харашо. — Ответил он и начал постепенно ускорять свой темп. Его сопение усилилось. Кроме перегара в воздухе еще запахло потом. Дупло у Рыбы разогрелось так, что в любой момент было готово воспламениться.
И вот на самом пике своей активности хачик вдруг замер и из его ствола брызнул «победный залп», предвещающий конец Рыбиных страданий. Глаза неруся блеснули зловещим огнем, и затем он обмяк и опять придавил Рыбу.
«Нет, это наверное никогда уже не кончится, — думала Рыба, таращась на полную Луну. — По-крайней мере до безлуния. Ха-ха-ха!»
Но, как ни странно, через некоторое время хачик ожил, встал и даже помог Рыбе подняться.
— Тэбэ была харашо? — Застегивая ширинку спросил он.
— У-гу, — неопределенно ответила Рыба, натягивая на себя грязные вонючие портки.
«неужели все? — Крутилась у нее в голове мысль. Ну может хоть теперь-то нас отпустят?»
— Паслушай, у тэбя такой красывый бэлый волос! У нас, в наша страна нет таких как ти. Белий волос, белий кожа. Ти мнэ очэнь понравилса.
«Так! Че к чему?! — Бешено соображала Рыба. — На фиг мозги трахать после того, как уже оттрахал. Ой, ну когда же нас отпустят?»
Хачик опять подошел к Рыбе и принялся гладить ее по волосам.
— Ты извэни пажалюйста мэна, что я я был с табой немного груб.
«Ничего себе немного! — Бесилась про себя Рыба. — Чуть к праотцам не отправил, когда по репе пиздил! Еще и извиняешься, сволочь!»
— Но я хачу тэбэ прэдложыть хорошее будущэе.
— О, какое это еще? — С недоверием спросила Рыба.
— Ты будэшь жить обэспечэно, тэбэ ни нада будэт работат. За табой будут ухажыват. Волос тэбэ мыт, одэват, прычоска, маныкур дэлат, пэдыкюр там всакый, соларий тэбэ, ванны, массажы тэбэ делат и многоэ другоэ. Тэбэ ничэго самой дэлат будэт нэ нада.
— Вообще-вообще ничего?! — Обрадовалась Рыба.
— Ну ты проста далжна будэшь прынымат к сэбэ гастэй и дэлат то, что оны захотят.
— Это в каком смысле? Что захотят?
— Ну панымаэш, мы, это багатыэ луды. Началныки всякые. Они хатят развлэчся, атдахнут и так далэе… Ну ты вэд панымаэш, о чом идот рэч.
— А-а-а! Это типа проституткой что-ли быть?
— Ну, нэ гавары так. Прастытутка — это в рэстаранэ, с кэм папала. А тут вэд багатыэ люды. И эта ваабщэ называэтся гарэм. А главнаэ, что там ваабще нычэго дэлат нэ нада. Кушат вкусна будэш, фрукты всакыэ, что пажэлаэш.
Рыбе показалось очень заманчивой именно последняя фраза, Лежи себе весь день, балдей, к тебе приходят, все тебе делают, жрать дают, а ты… «Да, но ведь там надо будет со всеми трахаться. — Вдруг подумала Рыба. — А мне мама с детства говорила, что так делают только плохие женщины. Тут Рыба вспомнила, как подруга погани, «тетя Лариса», приехав в очередной раз из отпуска, рассказывала поганой где, с кем и как она познакомилась. Она любила бывать в Прибалтике, Болгарии, Чехословакии. И не будучи замужем, она легко знакомилась и расходилась с разными мальчиками. Погань с завистью слушала рассказы о похождениях подруги, но когда та уходила, свою дочь, Рыбу, она учила, так сказать, «добру», навязывая ей средневековую ересь о «сказочных принцах». И вообще она говорила, мол, будешь такой, как тетя Лариса — убью! Детские и юношеские комплексы стали всплывать из подсознания Рыбы и она засомневалась, надо ли так поступать.
— А потом, — продолжал Ахмед, — когда тэбэ будэт сорок лет, ми тэбэ выдадим квартыра, машина, мужа, дэнгы и твая будэт до старасты жыт прыпэваучы.
