Смерть. И космос.
Глава 17. Станция 004
Эми сохраняла молчание. Что она могла сказать? Проявить сострадание? Она его не испытывала. К тем, кто оказался заперт в безмолвной пустоте – да. Кто ждал спасения? Да. Она понимала, что в тот самый момент, когда до самого радужного оптимиста дошло, что их никто не спасёт, на корабле должен был начаться бунт. И, в зависимости от того, кто победил, последствия могли быть различны.
Но никаких чувств к пленнику криокамеры она сейчас не испытывала. Ни хороших, ни плохих.
Тем не менее, ей нужно было больше информации, и, добавив в голос мягкости, девушка негромко спросила:
- Что было дальше?
- Космос оказался совсем иным. Не таким, каким мы его себе представляли. Он был холодным, пустым. Одинаковым. Ничего не происходило. Картинка за иллюминаторами никогда не менялась. Она оставалась день за днём такой же, как и всегда. День за днём… Дня, впрочем, не было. Ночью за ночью. Час за часом. Кто-то сходил с ума. Кто-то пытался подбить других на саботаж. Кто-то совершил самоубийство. Кто-то убийство. Для нас был важен каждый, но, тем не менее, мы теряли людей… а потом дошли до точки равновесия. Самые слабые умерли, сохранив тем самым ресурсы для других. Самые сильные ещё не сломались. Появилась надежда! В те годы было много сделано для станции. Много хорошего. Много ценного. Много нужного. Из «выживания» мы стали «жить», находясь в поиске пути домой. Пути назад. Было много проблем. Было много бед. Самый главный ретранслятор перестал работать. Мы не слышали даже записанного сообщения с Земли, но поддерживали связь между собой. Вначале только голосовую, потом один из учёных на другом корабле создал маленькие челноки для переправки грузов, - Пётр Андреевич едва уловимо улыбнулся, явно что-то вспомнив. – Эти челноки любили и старые, и молодые. Это была связь. Это был сигнал того, что мы не одни. Что рядом есть кто-то ещё. Но то, что давало нам силу, стало вестником нашей боли. Наших потерь. Нашего отчаяния. Симфонией нашего поражения.
- Болезнь, - тихо сказала Эми. – Вирус, который передаётся через … предметы, в том числе.
- Болезнь, - негромко сказал Пётр Андреевич, раскачиваясь. – Болезнь… Две станции погибли очень быстро. У нас были препараты, врачи, учёные… Но это только отстрочило неизбежное. Мы тянули… выживали… Звали на помощь. Но наше «мэй дэй» не находило ответа… Иногда, очень редко, сквозь помехи, мы слышали что-то с трёх других станций. Иногда там вспыхивали огоньки, словно последние выжившие надеялись найти помощь у нас. Потом всё прекратилось. Мор выкосил… почти всех. Началась агония. Длительная агония. Потому что живые прокляли свою жизнь… прокляли то, что не могли умереть.
Эми молча смотрела на пленника криокамеры.
Жалость шевельнулась в душе и … умерла, так и не родившись.
- Вы остались в живых последним, я так понимаю? Но откуда взялась Марта?
- Я остался последним. Никого не осталось. Только я. День за днём. Пустота. Ночь. Пустота. Ночь. Я засыпал… и снова просыпался. Но ничего не менялось. А потом появилась Марта. Я подобрал её на Луне. Она осталась единственной, кто выжил после вспышки… заболевания на её исследовательской станции. Я забрал труды всех учёных оттуда. И перехватил тех, кто уже направлялся туда. Я предоставил им возможность работать здесь. Создал легенду для них и для других. Я создал «легендарную» исследовательскую станцию.
Эми молча кивнула.
Пока информация укладывалась в ту схему, которую она успела себе предположить. Хотя и были некоторые выпадения… Что-то ещё беспокоило её, какая-то мелочь. Но пока остановиться и подумать она не могла. Нужно было спрашивать дальше.
- Доказательства есть? – ровно спросила она.
- Что? – старик мгновенно растерялся.
- Доказательства, - повторила Эммануэль. – Архивы, донесения, бортовые журналы?
- Всё есть, - кивнул старик и захихикал мерзко. – Всё есть. Всё зашифровано. Всё на ключ моего имени закрыто. Всё, всё, всё… Никто без моего разрешения не узнает эти старые тайны, пересыпанные битым стеклом. На сегодня хватит, маленькая мисс. Вы получили ответы… Вы получили разрешение на меня работать. Поэтому пока… я хочу отдохнуть.
- Я поняла, - Эми встала. – Я приду… завтра?
- Я позову тебя, маленькая мисс, сам. Пока отдохни. Можешь побродить по станции. Я тебе разрешаю. Я скажу Марте.
- Спасибо.
- Пожалуйста, маленькая мисс.
За девушкой закрылись тяжёлые двери.
В коридоре царила тишина. Был приглушен свет.
Проверка? Просто забыли и упустили из вида? Или это норма для этого места? Бросать кого-то на полпути?
Эми устала и хотела просто лечь. Общение с Петром Андреевичем нешуточно её вымотало и заставило задаваться вопросами, ответа на которых найти она пока не могла. А вот свою комнату – без особого труда. Оставив так и не тронутую вторую чашку с латте на столике, Эми забралась в кровать, задвинула за собой тяжёлую шторку и уснула. Мгновенно, заведя себе внутренний будильник на три часа…
Через три часа, как хорошая девочка, она проснулась с ясной головой. И двинулась гулять по коридорам. Марта её проигнорировала. И опять же, было не очень понятно, с чем это связано. Мысленно представив себе путь, по которому её вели к Петру Андреевичу, Эми так же мысленно вычислила, где располагаются ответвления в другие блоки станции, и двинулась туда.
Серые пустые коридоры. И ни-ко-го.
Ни одного стражника, ни одного живого, ни неживого. Это было странно и это было не очень объяснимо. Свет вспыхивал перед её появлением и гас сразу же, как только она переходила в следующий сектор.
Камеры... Что ж, тех камер, которые были привычны её взгляду, в коридоре Эми не видела. Ни старых образцов, ни новых, ни специальных средств, которые использовались в военных и учёных структурах. Тем не менее, в тех местах, где потенциально можно было разместить камеры для контроля за перемещениями сотрудников, например, было нечто, что Эми с ходу не могла типизировать. И это действительно могла быть камера – разработанная учёными из «легендарной лаборатории», оказавшейся просто приманкой, скрывающую грязь с похищениями людей.
Но с равным успехом это непонятное могло быть и муляжом. Чтобы запугать кого-то или настроить на соответствующий лад. Ни одну версию со счётов Эми не сбрасывала. Итак... Коридоры, коридоры, коридоры. Серые стены. Одинаковые белые лампы. Затёртые надписи. Иногда даже закрашенные.
Можно было бы попробовать счистить краску, но с учётом того, что у Эми не было ни представления, ни понимания, что могло
