Мне бы сразу развернуться и уйти, но… Но я подумала – почему? Почему нет? Мне теперь можно все! Я брошенная, порченая… Грязная.
Я действительно казалась себе грязной.
В клубе ни одному мужчине не позволила к себе приблизится. Не пила ничего, только сок. Но мне казалось, что я пьяна.
От мыслей своих.
Потому что в какой-то момент так подкатило – хоть в петлю лезь!
И не потому, что меня бросили, ноги вытерли! Не потому, что я осталась беременная, одна!
Потому что я любила его все равно. Любила.
И ждала.
Ждала, что придет и скажет, что все это выдумки, что он не женится на другой, молодой и красивой. Что он реально женится на больной девушке ради семьи! И если я могу его подождать…
В том состоянии, в котором я была тогда, я бы уже и согласилась. Наверное.
Тем более ребенок.
Но Тамерлан не писал, не звонил.
Все. Сгорел Светлячок.
Остался только пепел.
Наверное, поэтому и решила пойти на свадьбу.
Похоронить Светлячка достойно. С почестями.
Хотелось сделать больно. Хотелось что-то доказать.
Получается, сделала хуже только себе?
Не знаю.
Сейчас, лежа у Хосии на диване, вдыхая аромат пирогов, которыми весь этот гостеприимный дом пропитан, думаю, что, наверное, все это я сделала зря.
И волосы обрезала зря.
Или нет? Или все-таки я видела в его глазах боль и тоску?
Почему, Тамерлан? Почему? Я ведь просила тебя не трогать меня? Если ты знал, что все так выйдет, почему?
Закрываю глаза.
Снова он. Счастливый сон, где мы вместе. Где он держит меня в объятиях, прижимая к своему сильному телу. Где ведет губами по моей коже и шепчет:
- Любимая моя девочка, Светлячок мой, счастье мое! Самая вкусная, сладкая моя…
А потом… потом он накрывает мои губу своими, и мне должно быть хорошо, но вместо этого мне больно и страшно!
Резко выныриваю из сна, понимая, что меня трясет Хосия, сидящая рядом.
- Тише, тише. Девочка, что с тобой?
Он не целовал меня во сне, он словно затыкал мне рот, лишал воздуха…
- Дышать не могу. Дышать. Вот тут вот где-то сжимается и… - страшно, больно, и так горько, что я признаюсь в самой страшной правде, - Я умереть хочу. Просто умереть. Все…
- Дурочка, зачем ты так говоришь! Глупая! О маме своей подумай! У нее же нет никого, только ты!
- Я знаю… но не могу. Просто не могу. Больно очень, Ася… Так больно.
- Послушай, девочка моя, я сейчас скажу… это банально. И не верится, но это правда так. Все проходит. Все, понимаешь? Оно отболит. Отсохнет. Остынет. Коркой льда покроется. Или… еще лучше. Растворится. Как будто и не было. Правда. Это еще Соломон сказал – все проходит, пройдет и это.
Я слушаю эту маленькую женщину, и мне так хочется ей верить!
И умереть.
Потому что мне незачем было жить.
Вернее… я ведь уже умерла. Чувствовала себя мертвой, пустой внутри.
Выжженой как пустыня.
И почему-то именно в тот момент накатывает новое.
Нет ненависти. Злости. Ярости. Обиды. Ничего нет.
Пустота.
Возможно, если бы я смогла вздохнуть…Наполнить себя хотя бы воздухом!
Но…
И еще я внезапно не могу вспомнить. Ничего.
Ни его голос, ни запах, ни то, как он выглядел.
Словно выкинув меня из своей жизни он взял и стер из моей памяти все.
Как стирают ластиком ненужные каракули.
- Зоя, иди-ка, умойся, детка, умойся ледяной водой, а потом снова ложись спать, утро вечера мудренее.
Я покорно иду в ванную, умываюсь. Смотрю в зеркало и отшатываюсь в ужасе.
На меня оттуда глядит чужая девушка. Тощая, бледная, с черными кругами под глазами, с распухшим носом… А главное, на голове у нее вместо роскошной золотой шевелюры редкие пучки коротко стриженных волос.
Это не я.
И к лучшему.
Меня больше нет.
Просто нет.
Умерла.
Интересно, если ему скажут, что я мертва, он хотя бы вспомнит, как меня звали? Вспомнит, что жила была на свете Зоя - Светлячок? Которой он говорил – ты мой свет, моя жизнь, моя Зоя?
Не вспомнит. А если и вспомнит – плечами пожмет – ну и что? Жила была и умерла. Одним Светлячком больше, другим меньше.
За что, Там? За что...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я ложусь, обнимая подушку, покорно закрыв глаза.
Мне хочется заплакать, но ведь мертвые не плачут, правда?
Утро должно быть мудренее вечера.
Может быть, дожив до утра я пойму, что можно жить и мертвой.
- Алло? Да? Светлана Михайловна? Меня Хосия зовут. Да, Зоя у нас. Она спит, все в порядке. Хорошо, я передам. Не волнуйтесь, все хорошо…
Да, все действительно было хорошо.
Тамерлан женился на другой.
Я умерла.
Чем не счастливый финал мелодрамы?
Вот только создатели этих картин так любят продолжение.
И я, как по заказу могла им это предоставить.
Я умерла. Но жизнь продолжалась. И во мне она тоже была. Чужая жизнь.
Глава 20.
Как же мне не хочется ехать домой!
Там мне нужно будет начинать войну. Именно войну. Потому что я знаю, просто так Алиевы не сдадутся.
Все слишком очевидно теперь.
Словно глаза открылись.
Почему до этого я был слеп?
Бизнес отца, спасение, кланы, родственные чувства, земляки, люди, которые якобы могут помочь и которым нужна наша помощь. И договорной брак, чтобы спасти репутацию семьи, чтобы у моих детей и внуков, а также у детей и внуков моей сестры и моего брата не было проблем.
Какие у них могут быть проблемы, учитывая размер моего состояния и людей, с которыми я близко знаком и связан бизнесом?
Людей, которые в столице решают если не все, то многое? Да что в столице? В стране!
Но я как послушный сын решил выполнить волю родителей, потому что мама плакала. И отец… отец тоже смахивал слезу, объясняя, что проблемы начались давно, он не хотел мне говорить… Вроде бы тот клан, который в свое время приложил руку к разорению нашего рода снова взялся за те же дела. Отец рассказывал, что сглупил, набрал кредитов, хотел расширить дело, но оказалось, что все кредиты давали определенные банки, они подняли проценты, и…
- Почему ты сразу не пришел ко мне, отец?
- Ты и так слишком много делал для нас. Я, в конце концов, пока глава семьи, и должен сам отвечать.
Да. Но ответить пришлось мне.
И поплатиться… всем.
Почему теперь я так верю в невиновность моего Светлячка?
Только ли потому, что ее мать меня прокляла?
Проклятие…
Да я сам себя проклял, за то что…
- Тамерлан…
Забыл, что брат все еще рядом.
- Алиевы отморозки.
- Да ладно? Ты откуда знаешь? – ухмыляюсь, хочется заржать дико, потому что такой катастрофы в своей жизни я не предвидел…
- Знаю. Прости. Я не должен был…
- Не должен был что, Илик?
- Ничего… Домой поедем?
- Я домой. А ты… езжай куда хочешь, мне все равно.
- Что делать будешь?
- Не твоя забота, брат. Уже не твоя.
- Там, они правда отбитые. Один этот Шабкат чего стоит!
- Чего стоит Шабкат? – меня прорывает от ярости, хватаю снова Илика за грудки, - это ты мне сейчас говоришь? Ты вчера ему Зою отдал! И ты мне говоришь, что он отбитый? А если он ее нашел?
- Так она не дома?
- Нет. Нет ее…
- Тогда… Черт, надо что-то делать, Там! Они же… убьют ее!
- Ее мама сказала, что Зоя в надежном месте.
Мне самому надо успокоиться. Если мать сказала, то… Шабкат тут ее искал. Выходит, ушел ни с чем?
Достаю телефон. Там пропущенные от отца и матери. Не сейчас. Набираю Рустама.
- Помощь нужна. Записывай адрес.
Приказываю бойцам следить за домом Светлячка. Пусть ждут ее тут. И мать, мать тоже нужно покараулить. Она может решить связаться с дочерью.
А мне… мне пока предстоит война.
В доме тихо.
Но я знаю, что никто никуда не уехал. Машины стоят.
Захожу в гостиную. Сидят мои родители. Родители Мадины. Моя вчерашняя невеста в платке, одета скромно, как положено замужней даме. Глазки в пол.
