Потом, разом, чувство ушло. Страх оставил его. Фрей стоял, съежившись, не осмеливаясь пошевелиться, тяжело дыша, опьяненный облегчением. Это чувство ушло, ушло. Он бормотал отчаянное спасибо, не адресованное никому. Он поклялся, что никогда. Никогда не пройдет через это. Эти несколько секунд были самыми ужасными в его жизни.
Он услышал вой гидравлики, грузовой трап закрылся. Электромагниты пульсировали, когда аэриумные двигатели начали работать. «Момент тишины» улетал.
Фрей набрался храбрости и поднял голову, выглядывая из папоротника. Императоры ушли. Все смотрели на самолет. Фрей воспользовался благоприятным моментом, и понесся к хижине.
— Но черт, что эта тварь сделала со мной?
Он мог вспомнить только один случай сравнимый с испытанием, которое только что прошел. Он был молод, наверное, лет семнадцать, он с несколькими друзьями пошел на какое-то поле, где росли "особые" грибы. Ночь началась с веселья, а закончилась тем, что Фрея охватила разрушительная паранойя. Он боялся, что его сердце взорвется, и на него напали галлюцинации в виде летучих мышей. Этот бессмысленный, первобытный страх превратил самоуверенного молодого человека в дрожащую развалину. Сейчас подобное коснулось его снова.
Пока он добирался до хижины, его дыхание восстановилось, и он снова обрел самоконтроль. Он был шокирован, но цел и невредим. Он приблизился к заданию сзади, где не было охраны, которая могла его заметить, и прижался спиной к холодной каменной стене. Охрана здесь была слабой, и он должен быть благодарен за это. Охрана не ждала проблем. Они были здесь только для защиты от пиратов и других мародеров, у которых могла возникнуть мысль, что хижина полна половозрелых, жаждущих секса очаровательных девушек.
Фрей одобрил такую мысль. Он забыл про половозрелую, голодную до секса часть. Это делало его ошибку возвращения обратно в Ауленфей менее болезненной, хотя его щеки все еще горели от воспоминаний.
Он изучил Бодрствующих на Площади Старости и спросил мнения Крейка об их целенаправленной вере. Его идея была в том, чтобы переодеться Оратором, смешаться с толпой, и таким образом передвигаться по Хижине не встречая сопротивления. Поздравив себя с необычайно тщательным приготовлением, он удивил Крейка появившись в полном одеянии Оратора: робе с высоким воротником и красными кантами, сандалями, символами, нарисованными на лбу похожими на татуировку.
— Что вы думаете? — спросил он с гордостью.
Крейк рассмеялся, пока не объяснил разозленному капитану, что подобные хижины Бодрствующих имели деление по половому признаку. Служителям не позволялось иметь контакты с противоположным полом. В доме отшельников Амалиции, все студенты и наставники были женщинами. Охранникам-мужчинам запрещалось входить внутрь, за исключением особых обстоятельств, и даже тогда женщины послушницы должны были сидеть в своих комнатах. Страсть, смешенная с медитацией необходима для связи с Всевышним.
— Так ты говоришь, что это здание полно женщин, которые годами не видели мужчину? — потребовал объяснений Фрей.
— Я говорю, что твоя хитрая маскировка там абсолютно бесполезна, потому что в радиусе двадцати километров от этой Хижины не может быть Оратора, — сказал Крейк, — однако, это интересно, что ты сначала пришел к другому умозаключению. Я никогда не считал тебя оптимистом.
— Что же, мужчина должен стремиться к лучшему, — ответил Фрей, уже воображая приятную смерть от сексуального истощения, после жестокого обращения с дюжиной буйных юных красавиц.
Фрею пришлось бросить униформу. Пинн нашел её позднее и с тех пор носил в шутку, изображая Бодрствующего. Это было смешно первые несколько часов, но Пинн, ободренный, шутил намного дольше, чем было бы естественно, и сейчас уже всем надоел. Фрей не удивился бы, если Малвери побил бы его и сжег робу, к тому времени как Фрей вернется обратно. Скорее он даже надеялся на это.
Он нашел две небольшие двери, углубленные в альков10, но Бодрствующие были достаточно благоразумны и держали их закрытыми. Он подумывал разбить окно, но они располагались высоко и были слишком узкими. Он не смог бы протиснуться ни в одно из них. Наконец, он нашел вход в штормовом подвале, который выглядел так, будто ведет под дом. Ураганы были обычным явлением в этих краях. На толстой цепи висел замок, закрывающий вход в подвал. И цепь, и замок были новыми и крепкими. Похоже, придется много пилить и работать кувалдой, чтобы попасть внутрь. Самозванца непременно поймают еще до того, как он получит доступ.
Фрей выхватил кортик и прикоснулся его кончиком к замку.
— Думаешь, ты сможешь? — спросил он его. Хотя сам не был уверен, что кортик сможет его понять, но как обычно, казалось, он понимает его намерения. Фрей почувствовал, как он начал вибрировать в его руках. Тонкий, тихий вой пошел из металла. Вскоре он перешел на другую ноту, становясь странным, негармоничным. От которого зубы Фрея заныли. Замок начал дрожать и трястись.
Вдруг, без его согласия, кортик махнул вверх и вниз, ударив по замку. Сцепления замка сломались, и цепь свободно соскользнула. На самом лезвии не было видно никаких следов от удара. Фрей даже не почувствовал, отдачу от удара.
Фрей считал кортик с заключенным демоном, который дал ему Крейк, оплатой за проезд. Но пока он засовывал его обратно в ножны, он признал, что это лучшая сделка, которую он когда-либо заключил.
Фрей забрался в штормовой погреб, пока никто не пришел узнать, что там за шум. Ступени вели вниз в освещенную комнату, из который слышалось рычание и грохот механизма. Он проскользнул внутрь, закрыл за собой дверь погреба и пошел вперед в дом.
Четырнадцать
Жуткое столкновение — Самозванец в хижине — Сердечное письмо — Встреча
Фрей настороженно шагнул в тусклый электрический свет грязно-дымчатых фонарей. Комната в хижине на нижней площадке лестницы была отведена под электростанцию, большей частью которой был огромный старый генератор, который скулил, визжал и трясся. Фрею потребовалось некоторое время, чтобы убедить себя, что древние машины не представляют непосредственной опасности взрыва, но, в конце концов, логика восторжествовала над инстинктом. Так как, очевидно, махина работает уже в течение пятидесяти лет, а может и более, то казалось невероятным везением, что она взорвется в тот момент, когда он будет проходить мимо, даже Фрей не мог поверить, что это случится.
Трубы тянулись от генератора к котлам и аккумуляторным батареям, связывая их с центральной частью, это походило на раздутые ноги механического паука. Воздух колебался в пульсирующем ритме генератора, и все воняло профановыми парами. В голове Фрея начало неприятно плыть.
Он покрался вперед, приготовив свой тесак. Он всегда предпочитал лезвия в ближнем бою. Подстанция была темным помещением, полным темных углов и проходов, из которых кто-то может появиться и устроить ему сюрприз. Он не учел, что он может столкнуться здесь либо с механиком или может быть, даже с охранником, хотя они должны были бы обладать железными легкими, что бы дышать этими парами долго.
В генераторе что-то шумно бахнуло, и он уклонился, направив на него кончик тесака. Когда ничего страшного не произошло, он расслабился, снова чувствую себя немного глупо.
Пора убираться отсюда, сказал он себе. Оставив осторожность, он поспешил через комнату, прижав руку к лицу, что бы дышать через рукав пальто.
Если бы там все же кто-то был, он не видел и не слышал их. Несколько каменных ступеней вели к тяжелой двери, которая была не заперта. Он заглянул, и оказался в неопрятной прихожей полной инструментов. Грязные перчатки и резиновые маски с противогазами висели на колышках. Фрей закрыл за собой дверь, отгораживаясь от шума генератора. Там была другая дверь, ведущая в подсобную комнату, и теперь он слышал громкий храп оттуда.
Храп был хорош. Может это была только приманка — Фрей на минуту представил острые глаза убийцы ждущего за дверью с поднятым кинжалом и изображающим храп — затем он предположил, что противник ничего не знает, обезоружить и нанести массовый ущерб единственный вариант Фрея, который поможет ему, если он ввяжется в драку.
Он приподнял дверь на петлях, чтобы свести к минимуму скрип и толкнул ее, открывая, и сразу же отпрянул. В основном в комнате пахло отвратительным запахом ног и устаревшим метеоризмом, настолько сильным, что Фрею пришлось бороться с рвотными порывами. Он мельком взглянул на один из противогазов на стене, а затем сделал глубокий вдох и проскользнул внутрь.
Это было место крушения. Все вокруг было покрыто отбросами, тарелками с остатками еды, полупустыми бутылками молока, которое давно уже пропало, и порнографические ферротипные11 снимки (один из видов моментальной фотографии на жестяных пластинках, покрытых асфальтом и коллодием) из некоторых потрепанных публикаций. (Фрей узнал нескольких увиденных женщин). В углу, на поддоне, в окружении отбросов, куриных костей и бутылок от грога, была устроена кровать, на ней лежала волосатая гора белой мякоти, запутанная в грязные одеяла. Фрею потребовалось несколько минут, чтобы понять, где голова. Он обнаружил её только тогда, когда в зияющее отверстие появилось мокрое, усыпанное черными соломенными крошками, лицо, и начало страшно храпеть, как предсмертный хрип загнанного кабана.
