Стелла начала объяснять, а Пайпер стала рыться в горке вещей. Эйкен сумел различить только её странного вида плащ, какой-то слишком плотный, бежевый, и странного фасона, с заштопанными плечами. Не менее странный тёплый верх насыщенного красного оттенка превратился в лоскуты ткани — целители разрезали его и отодрали от тела Пайпер, когда пытались добраться до её ран.
— Как твои плечи? — осторожно спросил Эйкен.
Пайпер подняла свой плащ, встряхнула его и бросила на кровать.
— А что с моими плечами? — будничным тоном поинтересовалась она, оглядывая комнату. Шкаф стоял совсем рядом, и Эйкен не понимал, что девушка ищет.
— У тебя были следы от ран, когда Икасовы охотники тебя нашли.
— Следы, — бездумно повторила Пайпер, кладя ладонь на правое плечо. — Точно. Меня ранили. Очень сильно. Должно быть, Сила исцелила. Или Третий опять подшаманил.
— Он не читал тебя.
— Что? — не поняла Пайпер.
— Что? — вторил ей Эйкен.
Он никому, даже Третьему, не говорил о том, что в одну из ночей, когда Первая была без сознания, тень Мыши принесла тревожную новость. Эйкен незаметно подсылал её, желая убедиться, что за Пайпер хорошо ухаживают, но результаты наблюдений были слишком неожиданными. Один раз Пайпер проснулась прямо в тот момент, когда раны на её плечах промывали и зашивали, и тихо, но с угрозой потребовала, чтобы об этом никому не говорили.
Третьему так и не рассказали, а он сам не применял магию в достаточном количестве, чтобы узнать об этих ранах. Сила и впрямь исцелила их, должно быть, почти сразу же после появления, однако внутри правого плеча застрял обломок когтя твари, и потому целителям крепости пришлось делать надрез, а затем аккуратно зашивать его.
Мышь видела это, а после принесла информацию Эйкену. Он никому так и не сказал — считал, что только Пайпер может распоряжаться этим знанием.
— Я была бы благодарна, — с расстановкой произнесла Пайпер, немигающим взглядом
смотря на Эйкена, — если бы ты ответил мне.
Эйкен колебался. Ему нравилась Пайпер, а ведь он познакомился с ней всего три дня назад. Он не хотел ей лгать, не хотел лгать и Третьему, но просто не мог взять и разболтать о том, что принесла Мышь.
Заскучавшая Стелла подбежала к окну и прилипла к нему, высматривая что-то во дворе. Эйкен, метавшийся ещё несколько секунд, всё же ответил через силу:
— Мышь видела твои раны на плечах. Она слышала, как ты просила целителей не говорить об этом Третьему.
— А он сам не догадался? Он же касался моей магии. Да и с чего бы целителям слушать меня?
— Я не знаю, — честно ответил Эйкен, разведя руки. — Может, всё дело в том, что он уже давно не ощущал сальваторской магии и чувствовал только её, а может…
— Магнус возвращается! — крикнула Стелла, с непростительной силой хлопнув по толстому стеклу.
Эйкен почувствовал, как с его плеч упала гора. Он рассказал то, что терзало его несколько дней, и ощутил облегчение, пусть и в малых количествах.
— Третий, наверное, скоро закончит отчитываться перед Киллианом, — весело продолжала Стелла, не замечая напряжения, с каждой секундой всё возраставшего, — давайте поедим!
Она посмотрела на Пайпер большими жёлтыми глазами, наверняка стараясь воспроизвести щенячий взгляд, но Пайпер оставалась непоколебима. Она выдерживала напор Стеллы целую минуту, за которую Эйкен, казалось, успел подготовиться к ругательствам, что Дикие Земли ещё не слышали, но Пайпер превзошла все его ожидания.
— Хорошо. Давайте поедим.
Эйкен облегчённо выдохнул.
— Выйдите, я хочу переодеться, — добавила она спокойным голосом.
— Конечно, — поспешно отозвался Эйкен, — вот только… может, попросить принести тебе другую одежду? Эта, наверное…
— Плевать, — Пайпер пожала плечами. — Эта моя одежда, и мне она нравится.
— Тогда… тогда я позову кого-нибудь, чтобы испачканную отнесли к прачкам. И, наверное, — Эйкен с сомнением покосился на капли крови, засохшие на коленях Пайпер, — брюки тоже стоит…
— Они классные, — с лёгким смешком перебила Пайпер. — Их я не отдам, пока не найду более подходящие.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Как скажешь, — смиренно согласился Эйкен, направляясь к двери. — Мы подождём в коридоре, если ты не против.
Пайпер не ответила. Эйкен надеялся, что в этом случае молчание было знаком согласия.
***
Пайпер не понимала, почему упрямилась, но расставаться со своей одеждой она совсем не хотела. Джинсы ещё выглядели более-менее нормально — пережили и два столкновения с демонами, и время в пути, и даже полёт сквозь деревья с прилагающимися в качестве бонусов ударами обо все ветки. Красная кофта была в чёрной крови демонов и в районе плеч аккуратно зашита, но, к сожалению, разодрана в недавнем нападении. Как и пальто. На ботинках, что удивительно, крови было меньше всего.
Вовремя опомнившись, Пайпер схватила пальто и полезла в карман. К счастью, и кристалл, и брелок с китом был на месте. Облегчённо выдохнув, Пайпер проверила цепочку, держащую кристалл, и надела его на шею. Ключи спрятала в карман джинсов, а после оглядела комнату. Огромная кровать, дубовый стол и шкаф, возле которого стояло большое зеркало. Не было похоже, что комната жилая или вообще хоть кем-то используется. Кое-где Пайпер видела пыль, но не придала ей особого значения. Её просто принесли в первую попавшуюся комнату, потому что начать лечение как можно быстрее было куда важнее, чем беспокоиться о порядке в комнате.
Хотелось думать, что у неё будет возможность выбрать другую комнату. Пайпер не нравилась эта. Очень не нравилась. Было в ней что-то отталкивающее.
Девушка закрыла глаза, поморщившись из-за отголосков головной боли, и всё-таки покосилась на кучу тряпья, в которую превратилась её красная кофта. За неимением лучшего варианта ей пришлось остаться в серой хлопковой рубашке с завязками на груди, которые она затянула как можно туже. Ей не нравилась одежда, которую тут носили. Всё это напоминало ей средневековье, реальное и фэнтезийное, которое она видела в кино. Аж жуть брала.
Но, наверное, иначе и быть не могло. Пайпер сильно сомневалась, что земляне привнесли в культуру сигридцев свою моду, а уж про то, что эта была мода прошлых веков, и говорить не стоило. Пайпер только надеялась, что ей не придётся надевать жуткий корсет — она читала, что в нем было невозможно дышать.
Коря себя за мысли, которые она развивала намеренно, лишь бы отстрочить неизбежное, Пайпер выругалась сквозь зубы. Затем, собрав всю свою храбрость, быстро подошла к зеркалу, запретив себе отворачиваться.
Синяк на левой скуле, две царапины — но носу и поперёк лба, жёлто-фиолетовые пятна, рассечённая левая бровь. Пайпер выглядела ужасно. Она легко могла различить свои черты, спокойно открывала и закрывала глаза, не чувствовала резких болей, стоило ей пошевелить челюстью, но всё равно выглядела ужасно. Её лицо словно стало холстом, на котором были разбросаны разные увечья.
Пайпер не отворачивалась, впитывала каждую деталь. Она знала, что, проснувшись в крепости, выглядела хуже. А выпив оба отвара, синий и белый, поняла, что стало легче. Гематомы очень медленно теряли свой цвет, но не исчезали полностью. Эта была магия в ограниченных количествах, и она, вероятнее всего, питалась её Силой.
Пайпер отвернулась, сжав кулаки. Она никогда не любила смотреться в зеркало, но и не испытывала отвращения. Ей было всё равно, как она выглядит. В конце концов, она родилась такой. Но сейчас она ничего, кроме отвращения, не ощущала. Разве что тяжесть в районе солнечного сплетения.
Она замерла, попыталась сосредоточиться на ощущениях, но было сложнее, чем в прошлые разы. Пайпер казалось, что в самый последний момент, когда она уже касалась нитей, они ускользали. Эйкен говорил про колодец магии, который у каждого был своим, но Пайпер не думала, что ощущать его будет так тяжело и неприятно.
Постепенно тяжесть растворялась, уступая натяжению. Его Пайпер узнала сразу же. Магия тянулась к магии. Совсем как тогда, в крепости, когда Третий увидел её.
