совпадения, как сочинители историй, так что дерево пережило эту грозу
столь же благополучно, как и все предыдущие.
Грозовой фронт, сверкая и погромыхивая, уполз на север, но никакого
просвета в небесах не просматривалось, и дождь продолжал лить, хотя и
растерял прежнюю ярость. Я подобрал меч, вновь оседлал коня, и мы
продолжили свой путь. Копыта шлепали по жидкой дороге, разбрызгивая
грязь, которая была к тому же скользкой и не позволяла ехать быстро.
Было еще, должно быть, довольно далеко до заката, но из-за обложивших
все небо туч казалось, что уже смеркается. К тому же заметно похолодало,
и в мокрой одежде было особенно некомфортно.
Я заглянул в свою самодельную карту, прикрывая ее от дождя. Так,
если трактирщик все рассказал правильно, где-то здесь должен быть ручей,
а после него направо — довольно крупное село. Оно в стороне от большой
дороги, и постоялого двора там нет, но можно напроситься в какой-нибудь
крестьянский дом. Я сообщил об этом Эвьет, чтобы подбодрить ее.
"Надеюсь, хотя бы там нас не встретит пепелище или стая голодных псов",
— пробурчала она.
Наконец мы увидели ручей. Точнее, ручьем это называлось в сухую
погоду, а сейчас это была настоящая речка — неширокая, но с быстрым и
сильным течением. Я решительно направил коня вперед. Мутные буруны
вспенивались и клокотали вокруг ног Верного, доходя ему до паха, и я
опасался, как бы он не оступился и не поскользнулся на невидимом дне. Но
Верный благополучно дошел до другого берега, и мы поехали дальше,
высматривая справа признаки жилья.
Но местность выглядела совершенно необитаемой. Никакой тропинки не
ответвлялось вправо, а вскоре вместо домов там показались деревья, и
сплошной полосой потянулся лес. Меж тем становилось все темнее, и
проклятый дождь не собирался кончаться. Все это чертовски напоминало
дурной сон — не яркий кошмар, в котором вы сражаетесь с чудовищами или
спасаетесь от убийц, а медленную нудную тягомотину, практически лишенную
красок и событий, в которой вы просто куда-нибудь бредете — вяло,
бессмысленно, бесконечно… Я подумал, что трактирщик, должно быть,
напутал или даже сознательно наврал, и пора свыкаться с мыслью о ночлеге
в дождь под открытым небом.
— Смотри, дымы! — воскликнула вдруг Эвьет.
Именно так — не дым, а дымы. Я обернулся и посмотрел, куда она
показывала. Действительно, едва различимые в ненастном вечернем сумраке,
над лесом справа поднимались несколько тонких струек дыма. Стало быть,
это не одинокий костер каких-нибудь лесорубов (если в такую погоду
вообще реально поддерживать открытый огонь), но и не очередной пожар,
иначе дымы были бы гуще. Это наверняка дома, в которых топят печи и
готовят ужин! Я вдруг почувствовал зверский аппетит — впрочем, желание
оказаться в теплом и сухом месте было еще сильнее.
Мы свернули с дороги и поехали вдоль границы леса в поисках
какой-нибудь тропы, ведущей через чащу. Ехать на ночь глядя через лес
без дороги — верный способ не добраться до цели. Нам, наконец, повезло -
вскоре показалась просека, прорубленная более-менее в нужном
направлении. Она вывела нас на лесную дорогу с заполненными водой
колеями, которая уже, по моим прикидкам, уходила как раз в сторону нашей
цели.
Когда мы, наконец, добрались до окруженного лесами села, уже
практически совсем стемнело. Дорога спускалась к нему с пригорка, и
сверху было видно, что село насчитывает несколько десятков домов; в
окнах некоторых теплились огоньки, жители прочих, вероятно, уже легли
спать, предпочитая не жечь попусту свечи и лучины. Наконец-то я видел
перед собой нормальное обитаемое селение, а не пепелище и не руины! Ужин
и ночлег в тепле — как иногда мало нужно человеку для счастья… И не
только человеку: даже Верный без понуканий ускорил шаг.
— Стой, или стреляем!
Я резко натянул поводья, только сейчас разглядев то, на что не
обратил внимания в темноте: ведущую в село дорогу перегораживала
баррикада из срубленных стволов и веток. Обоими краями она упиралась в
заборы ближайших домов, оставляя лишь небольшой проход справа. Заборы,
кстати, были основательные, из кольев и досок, не чета обычным
деревенским плетням и живым изгородям. Над баррикадой угадывались
очертания двух голов в нахлобученных шапках. Я не мог разглядеть, есть
ли у них луки, но, скорее всего, они не блефовали. Кто живет в этом
лесном селе? Уж явно не робкие землепашцы, коим из оружия дозволена лишь
мотыга (хотя и из этого правила война сделала слишком много исключений);
здесь и полей-то нет, одни огороды. Нет, здешний контингент — лесорубы,
углежоги, охотники. Публика суровая и самостоятельная. Подати своему
феодалу они, очевидно, платят, но, скорее всего, большинство из них его
никогда и не видело. Да и то вопрос, платят ли. До войны платили,
конечно, а теперь… может, и феодала-то вместе с наследниками давно в
живых нет.
— Мы не разбойники! — крикнул я. — Мы просто путники, и нас всего
двое. Я и… моя малолетняя племянница.
— А нам плевать, кто вы такие! Нам тут чужаки не нужны.
Разворачивайтесь и проваливайте.
— Ты не понял! Нам нужен ночлег, и мы готовы за него заплатить.
Имперскими деньгами!
— Не нужны нам ни вы, ни ваши деньги. Сказано же, убирайтесь.
— В чем дело, приятель? — я все еще старался сохранять дружелюбие.
— Разве мы причиним вам какой-то вред, если просто переночуем?
Послушайте, мы устали, промокли и замерзли. Моей племяннице всего
двенадцать лет. Вы хотите заставить ребенка ночевать под дождем в лесу?
— У нас свои дети есть, а чужие — не наша забота. Все, хватит
языком молоть. Валите отсюда, сколько можно повторять?
— Ты как разговариваешь с дворянином, холоп?! — возвысил голос я.
Не будет же он у меня документы проверять…
Что-то свистнуло в воздухе, и я скорее услышал, чем увидел, как
стрела вонзилась в землю у копыт Верного. Конь попятился.
— Вот так, — насмешливо ответил голос из темноты. — Повторить?
С моих уст уже готова была сорваться угроза, но я вовремя
сообразил, что лучше этого не делать. Если я пригрожу им какой-нибудь
будущей карой, они, пожалуй, и впрямь пристрелят нас на всякий случай.
Никто ведь не докажет, что мы здесь были…
— Ладно, — спокойно сказал я, совладав с собой. — Мы уезжаем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
