по причине раздельного проживания. Вроде она и не хватала звезд с небес, но до сих пор разрабатывает оборонную технику для нашей защиты в Железногорске.
Кстати, Наташа и Володя Семенчуков решали проблемы студентов, плохо знающих предмет! А получилось это вот как. Однажды, когда мы сдавали экзамен по СВЧ, Володя случайно взял со стола два билета. Он сидел за одной партой с Наташей, которой и показал лишний билет. После этого сразу возникла мысль помочь страждущим за дверью. Так билет и пустили в дело. Последний раз билет перешел от В. Германа к Кукелю, но так как Вова должен был Кукелю 10 рублей, то последний простил ему весь долг. Потом Герман преставился перед всеми – обмыли это дело!
Думаете, что сейчас все это исчезло?! Ничуть, ибо работник серьезного оборонного предприятия открыла частный туалет в своем городе. Думаете, ею движет жажда наживы? Ничуть! Наташа всегда помогала бедным и страждущим! Вы встаньте на место ее посетителей! У вас, к примеру, простой русский понос! А Наташа тут как тут: «Забегай, дорогой…»
Помню и Витю Фомченко, с которым мы однажды вместе пошли в душ. Я взял с собой мыло, а Витя одолжил шампунь у Кизяева, который всегда следил за собой.
Пришли в душ, моемся, а у Вити шампунь не пенится, поэтому ему пришлось воспользоваться моим мылом. А когда вернулись, то увидели, как Кизяев ищет свою бутылочку шампуня. Оказалось, что в этой баночке он мочу приготовил сдавать, а ее умыкнули…
Хочу отдельно сказать про Романа Кременя, который прибыл к нам из Биробиджана, но до этого успел пожить в Магаданской области и в Магадане, пока его мама искала любовь. Но в итоге они вернулись к деду в Биробиджан.
Он был неприметным, но что его отличало, так это внутренняя энергия и логика, а еще своеобразная улыбка, которая будто с иронией спрашивала: «А это действительно правда?» Говорил он неспешно, но уверенно. И все это подкреплялось трудолюбием. Может, эти качества и позволили ему после страстной любви уйти в философию, настоящую философию. Думаю, скоро мир поймет, что Рома почище Гегеля будет.
Как-то Рома, Сергей Беличенко и Витя Гончаров проходили мимо общежития политехнического института, где назревала драка. Гончаров, парень решительный, сбил ударом одного из задир, и пока другие приходили в себя, они сумели убежать.
Потом Беличенко рассказывал нам: «Идем, а там толпа политехников. Мы как им дали, что они еле ноги унесли».
Возле Гончарова можно было чувствовать себя героем, а Рома молчал – не хотелось ему разрушать ореол славы.
Многие не герои хотят быть героями. Но вот Гончаров не помнит этот случай!
Кстати, о героях! Жизнь удивительна. Взять Солженицына.
Даже музей открыли. А ведь странная мысль у меня: что его сподвигло на печать книги «Архипелаг ГУЛАГ»? Борьба со сталинским прошлым или честолюбие? Тогда Твардовский, редактор «Нового мира», пользуясь оттепелью, выпустил книгу «Один день Ивана Денисовича», но «Архипелаг» просил не печатать, боялся, что оттепель накроют холодом. Просил, говорил, как бы всем хуже не стало. Нет, уперся Солженицын, и что в итоге? Снова жесткий режим, снова страна закрылась. Солженицын получил Нобелевскую премию, а потом, после перестройки, вернулся с поучениями, в конце пути многие взгляды поменял…
Я лично считаю, что от него больше вреда, чем пользы. Так же, как и от выступления декабристов, отбросивших Россию на 40 лет назад. Декрет об отмене крепостного права задержался на 40 лет, а ускоренное развитие промышленности потом и привело к революции.
XV
Мы поступали в ТИРЭТ, после его переименовали в ТИАСУР, а уже сейчас он зовется ТУСУРом. В 1962 году часть факультетов ТПУ передали для нового института. Стране нужны были кадры в радиоэлектронике – самой динамично развивающейся отрасли. А мы начали учиться в тот момент, когда институт резко расширился. Наши новые корпусы предлагали строить на ипподроме (там, где сейчас Дворец спорта, вернее, барахолка), но не разрешил строить Буденный – любитель лошадей и единственный, кто мог дать разрешение на снос ипподромов в стране. Была у маршала такая власть – кавалерии уже не было, а любовь к лошадям осталась. До его смерти лошади были под защитой…
В итоге корпусы построили на улице Вершинина, там, где они и стоят до сих пор. Главный корпус выглядит солиднее, но я его как-то всегда не любил…
С нами учился Саша Севостьянов, тоже из Забайкалья, но жил он у бабушки, а та рассказывала, как на площади революции ждала арестованного деда и смотрела на наш корпус, где был НКВД, с надеждой и верой… Однако вскоре всех разогнали и осталась надежда на чудо, которого не произошло…
Храм, стоящий на Новособорной, разобрали и из части кирпичей построили милицию на улице Пушкина. Когда проводили реконструкцию под учебный корпус, то следили, чтобы во дворах не выкопали ничего неожиданного.
Уже закончилась оттепель 60-х. Книга Солженицына «Один день Ивана Денисовича» ходила по рукам перепечатанная. С властью мы особо не сталкивались, но однажды нас КГБ побеспокоил. Был хоккейный матч в Чехословакии, а после событий 1968 года, когда не дали свергнуть советскую власть, болельщики, да и сборные на площадке вели себя как враги. В итоге наши проиграли, а мы, студенты, пошли по улицам, дошли до КГБ, что-то покричали в основном против чехов и разошлись. После искали зачинщиков, но мне помнится, что не нашли.
XVI
Заканчивался второй год обучения. После окончания учебы я решил ехать в стройотряд и попал в одно место с другой группой вместе с Валерой Атановым и Старых.
Наш стройотряд попал в Леботер – село в Чаинском районе. Все строили небольшие дома, а мы со Старых штукатурили потолок большущего гаража размером 300 на 150 метров. Штукатурили саманом, то есть смесью глины с соломой, намешанной, похоже, по старинным рецептам. Глину с соломой мешала лошадь, лениво, с отвлечением на своего детеныша-жеребца.
Помню первый день работы: я стоял на козлах и бросал вверх куски самана. За первый день, прилично умаявшись, заштукатурил квадрата два и то плоховато: то глина отваливалась сразу, то большими пластами – в общем, не оправдывал я доверие. Три дня мучился, но потом дело пошло, а к концу лета мы уже стали штукатурами-профессионалами.
Кормили нас хорошо, а еще в лесу пошла крупная малина. До сих пор вспоминается ее вкус.
Однажды отдыхали на улице возле глины. Дай, думаю, прокачусь на лошади без седла. Реализовал мысль: быстренько вскочил на лошадь, обнял ее за шею, и мы пошли медленно,
