– Спустимся вниз, – предложил Андрей, вытаскивая из рюкзака веревки и крюки. – Река обязательно выведет нас к морю.
– Я спущусь без веревок, – заявил Доменг, оглядывая отвесный склон, на котором кое-где, въевшись в породу цепкими корнями, росли маленькие жилистые деревца, – это совсем не трудно, – и, не дав времени себе возразить, полез вниз.
– Стой! – отчаянно закричал Рене, опоздав ухватить беспечного юношу. – Ты что, очумел? Сейчас же вернись!
Доменг продолжал осторожно спускаться, утвердившись в том мнении, что задача эта вполне выполнима, так как рифленая скала имела много удобных выступов и выемок, но, посмотрев через плечо в самом начале спуска, вдруг заметил длинное, яркое, разноцветное тело, мелькнувшее в разъеме плотных кустов. Рванувшись в радостном нетерпении, он опрометчиво оперся ногой на ненадежный камень и, не успев ничего сообразить, стремительно полетел вниз, прямо на громадные валуны у подножия скалы. На ничтожную долю секунды время для него остановилось; взвихренное сознание вырвало из клубка мыслей и чувств образы его близких и лучистый согревающий взгляд Метты, и он полетел дальше, навстречу безвременной гибели. Безвольно ожидая жестокого удара и не в состоянии удивляться, он все же удивился, ощутив, что падение замедлилось. Теперь он уже не падал, а плавно опускался, видел в деталях все выступы и впадины скалы, трещины и птичьи гнезда, и скоро окончательно завис над землей на невидимой мягкой подушке, которая бережно опустила его на траву между камнями.
Сидя на земле, как упавший посреди игры ребенок, бледный и растерянный, переводя незрячие зрачки с камня на камень, он вдруг увидел то, что мгновенно осмыслило его взгляд и заставило вскочить на ноги.
Почти скрытый продолговатым валуном, лежащим впритык к подножию скалы, блеснул в свете солнца кровавый рубин в знакомой оправе. Горячая волна радости захлестнула Доменга. Он бросился к валуну и пал ниц, обхватив его руками.
– Метта, – закричал он, вложив три года тоски в дорогое имя, – я нашел тебя! Наконец-то!
– Скорее это я нашла вас, и как раз вовремя, – сказала Метта, принимая истинное обличье. Она смотрела на него тем взглядом, который пригрезился юноше перед поверженной ею смертью.
Скала, на которой остались стоять пораженные ужасом спутники Доменга, нависала глыбой над землей, и потому они не могли видеть того, что происходило у ее основания.
– Обрадую их, скажу, что ты здесь, – заторопился Доменг.
Метта его остановила:
– Подожди, сначала скажи мне, что там за люди с вами. Можно ли им доверять?
– Они наши друзья, и с нами жена Рене – все прекрасные люди. Ты сама в этом скоро убедишься.
– Не все открыто одному человеку в другом, – возразила она, – я должна сама посмотреть. Скажи друзьям, чтобы прошли вдоль обрыва метров сто, там есть спуск. Потом ждите меня здесь, в ущелье. Вечером я к вам приду.
Она резво прыгнула в кусты и исчезла. Доменг выбежал на открытое пространство и прокричал друзьям, куда надо идти. Рене отер холодный пот со лба, поднял с земли помертвевшую Мари; путники пришли в себя и медленно двинулись по краю пропасти. Когда Доменг сорвался, им было видно, как он мягко приземлился, посидел, потерянно озираясь, потом вскочил и скрылся из виду под кручей.
– Какое легкомыслие, – лепетала Мари, не в силах унять дрожь в ногах, – он мог разбиться насмерть. Слава богу, что ему так невероятно повезло.
Маруф и Андрей молчали, совершенно сбитые с толку происшедшим. Рене тоже хранил молчание, но как только все спустились вниз, отвел Доменга в сторону и забросал вопросами:
– Ты видел ее? Ведь это она спасла тебя. Что она сказала? Почему ушла?
– Она обещала прийти вечером. Хочет сначала разобраться в незнакомых ей людях.
– Ты не сказал ей о Маруфе?
– Нет, я рассудил, что ей лучше самой решить, стоит ли с ним видеться.
Рене покачал головой:
– Не знаю, правильно ли ты поступил. Присутствие Маруфа может стать для нее большой неожиданностью. Трудно предугадать ее реакцию. Как бы она не ушла, не повидавшись и с нами.
– Она найдет способ с нами встретиться. Я уверен в этом.
– Ладно, подождем. Вечером все разъяснится.
Рене вернулся к пребывающим в неведении спутникам и объявил:
– Разбиваем лагерь. Ночь проведем здесь. Позже я объясню вам, для чего это нужно. К тому же Мари сильно перенервничала и не сможет продолжить путь.
Ущелье было на редкость живописно. Деревьев здесь не было, но кусты росли высокими зарослями и были сплошь увиты лианами актинидий с пестрой зелено-розовой листвой. Они подступали вплотную к чистой мелкой, но быстрой речке и укрепляли корнями ее невысокие берега.
Путешественники расположились на свободной от кустов травяной лужайке. Маруф с Андреем взялись таскать валуны, в великом множестве разбросанные по берегам, и соорудили из них подобие стола и стульев. Доменг даже сделал себе кресло, укрепив плоский камень стоймя, как спинку, и сразу же развалился, задрав ноги на самодельный стол.
– А ну-ка вставай, бездельник, – шугнул его Рене, – марш за хворостом – будем костер разводить! Мы все из-за тебя еле ноги переставляем, так что ты у нас самый трудоспособный.
Маруф вызвался составить Доменгу компанию, а Рене с Андреем устанавливали палатки. Мари расстелила на мягкой травке одеяло, прилегла отдохнуть и привести в порядок расстроенные чувства. Андрей, закончив дела, примостился у воды, глядя, как ярится поток, бурля и пенясь, огибает обточенные камни и сердито треплет склонившиеся к воде ветви кустов. Мысли его унеслись в недавнюю бурную ночь с Тоней, но радости эти воспоминания ему не принесли. Он знал: стоит ему вернуться домой, все начнется сызнова – его слабоволие, бесхарактерность, неспособность ей отказать, и так будет до тех пор, пока она не растопчет и не выбросит его, как ненужную сломанную вещь. Подскочил Доменг и пристроился рядом, закинув ему руку на плечо.
Глава 6
Надвигались безветренные сумерки. Вода в речушке темнела и тускло серебрилась. В ущелье залегли длинные тени. Сложенный из сухого еловника и шишек костер разгорался и выбрасывал в воздух снопы белых искр. Тянуло ароматным дымком, угольки весело потрескивали, а мгла все густела, скрывая очертания нависших круч, сливая кусты в одну сплошную лиловую массу.
Метта бесшумно прокралась и залегла в неподвижных зарослях, в десяти шагах от путешественников, расположившихся вокруг костра. Доменг был неспокоен и вертелся, ожидая ее обещанного появления. Двое мужчин сидели к ней спиной. Рене притянул к себе Мари, а она, положив ему голову на плечо, выговаривала Доменгу, величая его извергом и сумасбродом. Метта послушала и улыбнулась: «Ругает, но любит, можно дальше не смотреть, мы с ней подружимся. А это кто томим любовью?.. Он несчастлив… Девушка его не стоит, но, как известно, рассудок тут бессилен. Посмотрим, кто третий… Та же история – и этот влюблен», – добродушно усмехнулась она, вглядываясь в образ девушки с длинными разноцветными волосами, чем-то смутно знакомый. Она встретилась с ней взглядом – со своими собственными глазами! Это была она сама! Ее словно толкнуло в грудь, и она вскочила. Этот третий… это был… Шейх!!!
Она бросилась бежать вверх по ущелью, не разбирая дороги, натыкаясь на камни, срываясь в реку. Наконец забуксовала на середине потока, на речной гальке, неистово стремясь продолжить бег, но не в силах преодолеть ускользающие круглые камешки, встала, с трудом переводя дыхание, пытаясь обуздать рвущееся из груди сердце. Так она стояла неподвижно в реке, обдаваемая напористым течением, во тьме звездной ночи, и полная луна, надев личину целомудренной восточной девы, строго взирала на нее с небес.
«Что же мне делать? – думала она в тошной муке. – Он просто испугается, увидев меня в таком виде. Он возненавидит меня. Принять облик человека? Рано или поздно он узнает. Что тогда?». Мысли ее совсем спутались, глаза налились слезами. Она понуро вышла из реки, и вода капала с ее тела, как горе с сердца.
«Нет, пусть уж лучше узнает сейчас. Скрывать свою истинную суть – значит обманывать и его, и себя. Будь что будет».
Она медленно направилась обратно к лагерю, изо всех сил пытаясь собрать смятенные чувства в решимость, но это ей плохо удавалось. И все же она испытывала страстное желание еще раз увидеть человека, который никогда не покидал ее мыслей, но до сегодняшнего дня казался манящим, но лишенным надежды на воплощение образом, бережно хранимым ею в сердце.
Она снова затаилась в кустах и снова видела лишь его спину, но вот он повернул голову, говоря что-то Доменгу, и она, замерев всем своим существом и почти не дыша, прикипела непросохшими глазами к расплывающемуся в тумане ее слез профилю.
Тем временем Рене счел, что настала пора открыть собравшимся причину их задержки в ущелье.
– Я должен попросить у всех вас прощения за то, что мы с Доменгом от вас кое-что скрыли, – торжественно начал он, и непосвященные сразу обратились в слух. – Сегодня Доменг видел Метту и даже с ней разговаривал. Сядь, Маруф, не надо волноваться! Скорее всего, она сейчас появится. Хочу попросить и даже требую: что бы и кого бы вы ни увидели – никаких вскриков, резких движений, никаких съемок и вспышек фотокамер. Давайте-ка их сюда, – решил он перестраховаться и собрал всю видео– и фототехнику в сумку.
