— Ты чего там застыла? — вопросила мама, смеясь, и шуточно добавила. — Он мой, если что. Я его первая заприметила.
Медленно повернулась. Мама сияла. Я ни разу не видела, чтобы она реагировала так хоть на одного мужчину. Столь трепетно и волнительно, что до сих пор отирала ладони о подол платья. Да она как девчонка, к которой со сцены спустился кумир миллионов и за руку увел за собой за кулисы.
— Конечно, он твой, мам, — улыбнулась ей и заложила пряди волос за уши. — Я спущусь в канцелярский магазин, тут недалеко? Тетради для лекций закончились.
— Да, доча. Конечно, сходи, а я пока к начальнику сбегаю, — сказала она, слегка пританцовывая. Взяла со стола какие-то бумаги, папку, поправила макияж губ, глядя в зеркало пудреницы и направилась к выходу. — Идём.
— Идём, — отозвалась эхом и вышла в открытую для меня дверь.
У лифта мы разошлись в разные стороны. В кабинке были люди, а мне так хотелось побыть одной: осесть на пол, запустить пальцы в волосы и поплакать в тишине.
Я опустошена. Сбита грузовиком, несущим суровую реальность, в котором нет места наивным мечтаниям.
Вырвалась из офисного здания, неся в руках пальто. Зашла за угол, прислонилась спиной к стене и осела на асфальт, позволяя слезам скатиться по щекам.
«Он твой, мама» — слова моей капитуляции.
Именно там, стоя в кабинете между Игорем и мамой, я приняла решение отойти в сторону.
Мгновенно.
Я попросту не смогу и не имею права нанести ей такой удар. Она не заслуживает быть преданной ни мной, ни им.
Что я ей скажу?
«Ой, мам, забыла тебе сказать: я трахаюсь с Игорем. Может, чай попьём, сериал посмотрим?»
Какая мерзость…
Нужно попытаться мыслить рационально: без розовых очков и веры в бесконечное «долго и счастливо».
Сколько бы еще длились наши с ним отношения? Месяц, Два? Год? А что дальше? Какие у нас общие пути?
Ему сорок три года, он на двадцать четыре года старше меня и всего на два года старше моей мамы. У них отличная разница в возрасте, общая работа и связанные с ней интересы, а у нас с Игорем… секс. И больше ничего. Мы встречаемся, занимаемся сексом как дикие и расходимся по норам.
Вспышка, пустышка. Вжух и ничего нет.
Пазл со мной совершенно точно не складывался в привлекательную картинку.
Глава 12
— Тебя сегодня дома на ночь ждать? Или я могу сразу закрываться на оба замка?
Мама стоит в дверном проеме кухни, глядя на то, как я надеваю ботинки. Куртка и шапка уже были на мне.
— Я погуляю пару часиков и вернусь, — отвечаю ей, не поднимая головы. Зашнуровав ботинок, выпрямляюсь перед зеркалом, чтобы поправить локоны, свисающие из-под шапки по сторонам от лица.
— Ты поругалась с тем парнем, которого замаскировала под подружку? — участливо спросила мама, без капли веселья или насмешки.
— Типа того, — отвечаю расплывчато.
Беру с комода ключи от квартиры, телефон, наушники и рюкзак.
— Тогда гуляй, но без глупостей. Хорошо, доча? — мама подходит ближе, мягко сжимает мое плечо. С улыбкой заглядывает в глаза. — Он будет последним идиотом, если упустит такую богиню как ты.
— Наверное, — натянуто улыбаюсь и выхожу из квартиры, неслышно закрыв за собой дверь.
Спускаясь по лестнице, распутываю наушники, нахожу максимально депрессивный плейлист в телефоне и, не имея четкого маршрута, иду туда, куда ведет меня прохладный ветер.
Впервые испытываю острое желание побыть в одиночестве. Раньше со всем, что болит на душе, я обращалась к маме и находила у нее утешение или успокоение внутренних волнений. Сейчас же мне не хотелось делиться тем, что происходит со мной, ни с кем. Вряд ли о таком, вообще, можно говорить хоть кому-то. Да и какие слова можно подобрать, чтобы объяснить сложившуюся ситуацию так, чтобы она не казалась спорной или же вовсе мерзкой?
Мне просто нужно побыть одной. Взвесить все «за» и «против» и решить, что с этим делать и какой выход станет для всех нас самым подходящим, то есть безболезненным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Хотя бы для мамы безболезненным…
Рассказать Игорю о том, что в него влюблена моя мама и поэтому нам нужно прервать наши отношения? Страшно представить, каким позором это выльется для неё. Очень неприятно и даже немного позорно, когда о твоей тайной влюбленности рассказывают объекту влюбленности. По крайней мере, я бы точно сгорела на месте от стыда.
Рассказать маме о том, что я сплю с мужчиной, в которого она втайне влюблена уже продолжительное время? Это звучит еще хуже и пакостнее, чем первая идея.
Что я натворила? Идиотка!
Какие бы варианты я себе не придумывала, старательно вертя их в голове, одно я понимала точно — я не смогу предать и обидеть мама. Значит, мне остается только отказаться от Игоря. То есть окончательно принять и вбить себе под кожу решение, которое я приняла еще в мамином кабинете, стоя между ней и Игорем.
Нужно только его оттолкнуть от себя. Заставить разочароваться во мне, но так, чтобы тень не упала на маму.
И можно начать это делать прямо сейчас.
Телефон в кармане издал короткий сигнал об смс, на секунду прервав песню в наушниках.
«Через полчаса освобожусь и заберу тебя» — писал мне Игорь.
Задержав дыхание и стиснув челюсти, пока не передумала, быстро набрала ответ:
«Нет. Я сегодня не могу»
И: Почему? Мама не отпускает? Я с ней быстро договорюсь.
О, нет! Только не разговор с мамой! Это будет трагедией.
Я: Может, ты еще и с бабушкой моей договоришься о том, что забираешь меня потрахаться?
Знаю, что веду себя как импульсивная пустоголовая малолетка, но еще я знаю, что это точно его оттолкнет.
И: Я сейчас заеду за тобой и мы поговорим.
Я: Не нужно. Меня нет дома.
В общем-то, не соврала.
И: Где ты?
Я: У подруги. У нее и заночую.
И: Что происходит?
Игнорирую. Блокирую экран, прижимаю к губам и зажмуриваюсь, тихо умирая изнутри, когда телефон начинает вибрировать от входящего звонка, который я тоже игнорирую.
Да, Игорь. Злись на меня, ненавидь, презирай. Считай взбалмошной, недалекой малолеткой. Да кем угодно! Только отстань.
Конечно, можно было бы поступить не столь грязно и поговорить с ним как взрослые люди, если не объяснив всю ситуацию так как она есть на самом деле, то хотя бы примерно объяснить, почему мы не можем быть вместе. По крайней мере, сейчас…
Но я знаю, что растеряюсь и забуду все слова, едва попаду в цепкий омут голубых глаз.
Эти глаза… Чертов ледник, айсберг, — как его называла мама. Уже тогда можно было догадаться, что каждое слово — про него. Вряд ли где-то по планете есть второй такой обжигающе-холодный мужчина, в чьем присутствии невозможно совладать ни с эмоциями, ни с телом.
Смахиваю непрошенную слезу, отрываю телефон от подбородка и, разблокировав экран, готовлюсь царапать себе сердце тупой иглой.
Один пропущенный от Игоря и больше ни смс, ничего.
Разочарование наступает очень быстро. Даже я разочаровалась от этой скорости. Вот и весь его интерес ко мне — один пропущенный.
Прибавляю музыку в наушниках и закидываю телефон в рюкзак, чтобы не было соблазна снова в него заглянуть или ответить, если Игорь вновь позвонит. Да, с помощью наушников я буду знать, что мне кто-то звонит, но так как телефон в рюкзаке, а руки в карманах, я буду надеяться на то, что мне будет лень преодолевать столько препятствий ради того, чтобы ответить на звонок.
Около часа брожу вдоль набережной и центральным улицам. Злюсь и нервничаю оттого, что ни один звонок или смс так и не прервали мой депрессивный плейлист.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
На, что я надеялась? На то, что Игорь станет, как мой ровесник, разрывать телефон звонками, смсками и голосовыми сообщениями с мольбами не бросать его и просьбами поговорить? Наверное, да…
Крайне глупо и ужасно неразумно, но в глубине души мне хотелось знать, что я ему, всё же, важна. Хоть немного…
