– Что? – насторожилась Алёна.
– Чем мы будем обедать. Я голодный, как людоед из Сомали.
– Ну, если ты людоед, – усмехнулась Алена, – то можешь слопать дохлого викинга. Хотя лично я предпочла бы что-нибудь другое. Рыбку, например. Еще можно крабов половить, их тут теперь много.
– Женщина, – строго сказал Санёк. – Избавь меня от своих шуточек. Вот еще! Будем мы падальщиков жрать. Я сейчас пойду и добуду дичь. А ты тем временем можешь и рыбку половить. Лишней не будет. Снасть у меня в сумке.
Вернувшись в дом, Санек первым делом выволок из него труп Скулди. Снимать трофеи не стал. Алёна потом разберется.
Лук, целый и невредимый, лежал на крыше. И стрелы тоже. Что ж, поохотимся. Очень хочется верить, что больше никто двуногий по их души не заявится.
Впрочем, если охота будет неудачной, можно ограничиться рыбой.
Повезло. Санек наткнулся на родничок, вокруг которого всё было истыкано кабаньими копытцами. И дальше след становился настолько отчетливым, что даже такой лоховатый следопыт, как Санёк, сумел его взять. И примерно через полчаса уже наблюдал за потенциальной добычей: черным матерым кабанищем, тремя свиньями и парой десятков подрощенных до размера миттельшнауцера поросят.
Животные вели себя спокойно. Санёк подобрался к ним с подветренной стороны, прикинул, на какое дерево будет удирать, поскольку драться с папой-кабаном не имел ни малейшего желания, достал срез, прицелился в ближайшего подсвинка (как завещал великий мастер Скаур) и выстрелил. Попал идеально – в нижнюю часть шеи. Или того, что заменяет шею свинье.
На щелчок тетивы среагировал только папа-кабан: шустро развернулся и уставился, как Саньку показалось, прямо на него.
Раненый подсвинок заверещал пронзительно, повалился на траву. Хороший лук у покойного Ободранного. Если Санёк накачается достаточно, чтоб натягивать его в полную силу, можно будет даже кольчуги пробивать.
Папа-кабан глядел грозно, расставив ноги. Вид у него был… неприятный.
Санёк приготовился сдернуть.
Но сдернул кабан. Надо полагать, его предки-кабаны, не питавшие уважения к вооруженному человеку, потомства не оставили. Кабанище с треском и топотом ломанулся в лес. А за ним – всё стадо.
Остался только бедный невезучий поросёнок, которому судьба определила стать обедом.
Когда Санек подошел, тот уже истек кровью из широкой раны и лишь подергивался.
Санёк решил его не добивать. Тем более не знал, где у свиней сердце.
Срубил мечом несколько веток, связал их, уложил тушку и поволок к дому, где его встретил вкусный запах жареной рыбы. Алёна тоже времени зря не теряла.
По совету Алёны потрошить подсвинка Санёк пристроился у воды. Только отошел подальше, за край пляжа, чтоб воду особо не пакостить. Питьевую-то они брали из родника, зато в этой мылись, и вообще неизвестно, сколько они тут проторчат. Лучше не гадить.
Отходами потрошения немедленно занялись крабы. Вот у кого нынче праздник живота. К одному покойнику прибавилось еще два. Хотя на этот раз Санёк не поленился: утопил трупы подальше от берега.
Через некоторое время вниз спустилась Алёнка.
– Печенка где?
– Жарить?
– Зачем? И так вкусно! – вгрызлась в сырое мясо.
Санёк поморщился.
– Дурачок, это вкусно. На, попробуй!
Попробовал. Вкус… специфический, но да, есть можно. И мясо довольно нежное.
– Полезная штука, – сказала Алёна. – Оставь кусок, я его к фингалу приложу. Помогает.
Сдирание шкуры с подсвинка оказалось не таким уж сложным делом. Подрезай да тяни. А вот, чтобы разделать его на корейку, грудинку и прочее, пришлось сходить за топором. Когда он закончил, первая порция жарёнки уже была готова.
– Свинятина на углях, – сообщила Алёна. – Угощайся.
Мясо несколько разочаровало. Жесткое. Хотя если вспомнить добытого Ободранным олешка, то и ничего, нормально.
– Его бы замариновать как следует, да с приправами… – мечтательно проговорила Алёна.
Из всех приправ в их распоряжении были только соль да дикий лук. Ну еще кое-какие сушеные травки.
– Пряностей тут нет, – заявила Алёнка. – И уксуса тоже.
– Откуда ты знаешь?
– Я в этом мире больше месяца прожила. Забыл?
– С викингами?
– Упаси Бог! – ужаснулась Алёна.
– Значит, не факт, что нет. Викинги чёрт-те куда плавают. У них всё может быть.
– Предлагаешь сходить попросить перчика? – улыбнулась Алёна. И сразу же сморщилась: улыбаться было больно. Морщиться тоже.
Ничего. Поели и без перчика. И без хлеба. В качестве гарнира – две печеные брюквы и три морковки, однако животы набили туго. И мясца впрок напекли. Завтра о провианте заботиться не придется.
Сытые и ленивые спустились к воде помыть руки…
– Прячься! – вдруг выкрикнула Алёна.
Санёк шмыгнул за камни, пригнулся.
Вовремя. По фьорду шел драккар. Тот самый, с голыми отморозками. Шел на веслах и довольно бодро. Бухточкой, в которой обосновались Алёна и Санёк, на драккаре, как и в прошлый раз, никто не заинтересовался.
Быстро темнело.
Солнца на небе по-прежнему не наблюдалось.
Глава двадцать четвертая
Игровая зона «Мидгард». Добрые соседи
– А ведь сегодня – четвертый день, – сообщила Алёна, потягиваясь.
– И что?
– Тьюториал кончился. Или кончается. Я не знаю, когда у них точное время. Может, утром, а может – в полдень.
– В прошлый раз меня выбросило днем, – вспомнил Санёк. – Утром я как раз драккар у ярла спер. Но точно знать не могу, потому что спал. Уснул на палубе, а проснулся уже в офисе.
– Значит, еще не конец, – вздохнула Алёна. За ночь опухоль немного спала, зато обрела новые краски. Синяк на лбу тоже «загустел». Хорошо, что здесь нет зеркала. Алёна бы точно расстроилась.
– У тебя гематомы вот здесь и вот здесь, – сообщила она, потыкав в Санькин подбородок.
– Скулди постарался. А что с того, что тьюториал кончился? Для нас что-то поменялось? Вон солнца, как не было, так и нет.
– Когда кончается тьюториал, насколько мне известно, начинается обычная здешняя жизнь, – ответила Алёна. – Пойду умоюсь и завтраком займусь.
Санёк сел. Прислушался к организму. В организме болело многое. Но некритично. Санёк снял рубаху. Рубаха была не его – Ободранного. Спать в ней было нормально, двигаться неудобно – слишком просторная. Санёк подвязал потуже портки (тоже не свои, широченные) и выбрался на поляну. Поглядел на небо… Вздохнул печально: солнышка не предвиделось.
Постиранная вчера Аленой одежка высохла, но переодеваться Санёк не стал. Он намеревался как следует пропотеть, дабы выжать молочную кислоту из мышц.
После завтрака он сообщил Алёне:
– Не хочешь сбегать в одно место?
– Сбегать – нет, сходить – пожалуйста. А что за место?
– Загон для овец. Вчера наткнулся, когда удирал от Скулди и его пса.
– Давай, если хочешь.
– Думаю, надо. Сейчас соберусь – и двинем.
Собирался Санёк по-взрослому. Надел «боевую» куртку, опоясался мечом, сунул топорик в петлю на поясе. Лук и стрелы, само собой. Прихватил кожаную шапочку отправленного на дно Желтка, ладную, с войлочной подложкой, двумя бронзовыми полосами крест-накрест, соединенными понизу бронзовым же кольцом. Железный шлем, конечно, солиднее и надежнее, но и намного тяжелее. Поразмыслив, прихватил с собой щит Скулди, удобный и легкий, из довольно тонких досок, но со стальным умбоном, защищавшим руку.
В общей сложности набралось лишних килограммов десять. И хорошо. Надо привыкать двигаться с нагрузкой. Можно бы еще и кольчугу надеть, но мало ли что? Вдруг придется сражаться, а без привычки драться с «утяжелителями» опасно.
А вот копье Санёк брать не стал. Лазать неудобно, и за ветки цепляется.
Глядя на него, Алёна тоже вооружилась. Но попроще. Нож на поясе и Санькин старый лук с пучком разномастных стрел.
– Драться планируешь? – спросила Алёна.
– Может, и драться. А может, поговорить. А может, вообще ничего.
– Тогда погоди!
Она сбегала в дом и нацепила поверх штанов юбку. Для приличия.
Потом вдруг сообразила:
– Украшения, Санёк! Браслеты там и всякое такое. Здесь это важно.
Блин! Санёк и сам должен был сообразить.
Драгоценного добра у них было теперь навалом. Саньку даже заморачиваться не пришлось. Позаимствовал золотые браслеты Скулди и его шейную цепь того же металла. С Алёной оказалось сложнее, но в конце концов подогнали под ее размер тонкие витые браслеты из прихваченной в длинном доме добычи. И монисто из серебряных и золотых монеток, перемешанных с разноцветными камешками.
Сойдет.
Двинулись.
Дорога к загону вышла на удивление длинной. Вчера Саньку показалось: домчались мигом.
Труп кудлатого пса был на месте. Но не там, где кудлатый принял смерть. Кто-то сволок его в овражек и закидал камнями. И сделано это было еще до ночи и наспех, потому что могилку уже кто-то разворошил и собачатиной не побрезговал. На том, что осталось, восседали два здоровенных черных ворона, глянувших на людей с неодобрением.
