— Нет. — Ханна делает глубокий вдох и сглатывает.
— Ты должна сделать это в полночь…
— Ну конечно же.
— Нужно нанести немного детской присыпки на лобовое стекло, — рукой изображаю, как посыпаю, — и выехать на середину моста…
— И? Свалиться с моста в реку? Звучит как отличная идея!
— Нет, нужно подождать, пока на стекле не появятся маленькие детские следы.
Я чувствую, что она смотрит на меня, и поворачиваюсь к ней. На ее лице застыло самое невеселое выражение.
— Это самая неоригинальная история, которую я когда-либо слышала.
— Это правда.
Ханна смеется.
— Это полная чушь.
— Надеюсь, призрак этого не слышал… — Съезжаю с моста и сворачиваю на открытое место. — Знаешь, это совсем не весело, если ты не будешь немного напугана.
— Ну, значит, тебе придется постараться, ведь мне не двенадцать.
— Ладно, хорошо, — я смеюсь и выезжаю на середину старого пастбища, которое примыкает к владениям Старика. Останавливаю машину, прежде чем распахнуть дверь.
Ханна выскакивает из машины и следует за мной к задней части грузовика. Опускаю крышку багажника, запрыгнув внутрь, хватаю из ящика с инструментами старую веревку и подтаскиваю столик Бенджи к краю багажника.
— А это зачем? — спрашивает она, указывая на стол.
— Это наши санки.
— Ух. — Ханна подавляет улыбку. — Понятно.
— Вот как катаются на санках деревенщины. — Переворачиваю стол, прежде чем привязать веревку к прицепу и потянуть, чтобы убедиться, что она надежно закреплена. Ухмыльнувшись, становлюсь на середину стола и хватаюсь за ручку из веревки. — Офигенно скользит по траве, — подмигнув, говорю я. Возможно, это прозвучало глупо, но мне все равно. В данный момент меня волнует только то, что она улыбается и отвлекается.
— Дай угадаю, ты взял меня с собой, чтобы сразу же получить медицинскую помощь, когда сломаешь что-нибудь, верно?
Я знаю, что ухмылка, появившаяся на моих губах, выглядит дерзко.
— Не-а, ты первая.
— Ну уж нет.
— Дамы вперед.
— Все в порядке.
Бросаю веревку и иду к ней, прижав ее к задней двери.
— А, так теперь ты боишься, да? — Откидываю прядь волос с ее щеки.
— Нет.
— Все в порядке. — Наклоняюсь к ее губам. — Ты такая милая, когда боишься.
— Лучше бы нас не арестовывали за незаконное проникновение.
— За кого ты меня принимаешь?
— За того, кто берет лодки взаймы…
— Туше. Но тебе не о чем беспокоиться, это земля моего домовладельца. И он наполовину сумасшедший.
Ханна щурит глаза.
— Так ты покажешь мне свой дом?
Я не хочу, но и не хочу отказывать ей.
— Может быть. Если ты сядешь на санки.
— Это не санки. — Закатив глаза, Ханна обходит меня, хватает веревку и плюхается прямо на середину перевернутого стола. — Ты собираешься тянуть меня или как?
— Просто отпусти веревку, если будет слишком быстро, — говорю я, подходя к водительскому месту.
— Ладно, просто не гони слишком быстро.
— Ну, моё и твое представление о быстром, вероятно, немного отличаются.
— Ной!
Смеясь, забираюсь внутрь и завожу мотор. В боковом зеркале вижу, как она качает головой и так крепко сжимает веревку, что костяшки ее пальцев побелели.
— Готова? — кричу я в окно.
— Наверное, — выдыхает она. — Только не переворачивай меня.
— Ну, дорогая, перевернешься ты или нет, решать тебе… — Я включаю радио, позволив «Деревенской девчонке» в исполнении Black Sabbath эхом отдаваться в ночи, прежде чем нажать на газ. Веревка натягивается и медленно тащит ее за грузовиком. Увидев, что она ухмыляется, я прибавляю скорость, пока не разгоняюсь до двадцати миль в час. Поворачиваю руль, и стол отлетает в сторону. Я слышу ее визг, заглушающий радио.
Этой ночью все, что имеет для меня значение — она и ее улыбка.
23
ХАННА
Ветер развевал мои волосы, запах выхлопных газов и свежескошенной травы кружился вокруг меня, когда Ной резко поворачивал руль. Я смеялась и кричала, как ребенок, пока он продолжал возить меня кругами, пока у меня не закружилась голова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Когда грузовик останавливается, Ной открывает дверцу и выходит наружу. Я бросаю веревку и поднимаюсь на ноги, шатаюсь несколько шагов, пока не выравниваю равновесие.
— Вот теперь ты катаешься на санках, как деревенщина. — Ной кладет руки мне на бедра, и притягивает к себе, нежно целуя в губы.
Немного отстраняясь, прикусываю нижнюю губу.
— Итак, теперь ты можешь отвезти меня к себе домой.
Ной потирает рукой шею сзади, прежде чем взять веревку и обмотать ее вокруг предплечья.
— Там особо не на что смотреть.
— Мне все равно.
Вздохнув, он забрасывает в кузов грузовика веревку, а затем и стол.
— Ну, пожалуйста!
— Хорошо, но если Старик снаружи...
— Старик?
— Да, я не знаю его настоящего имени. Его так все называют, и он извращенец, так что просто не смотри ему в глаза.
Мы забираемся в его грузовик и мчимся через пастбище, перелетая через ручей. Внутри кабины все подпрыгивает.
— Ты не веришь в дороги, да?
— У меня есть грузовик, та, которому нужна дорога.
Пастбище переходит в грунтовую дорогу, и как только мы сворачиваем на нее, Ной резко поворачивает налево, на гравийную дорожку. На пути грузовика появляется козел, он остановился и уставился на свет фар. Ной сигналит, махнув рукой в окно.
— Давай, Марвин!
На одной стороне длинной подъездной дорожки стоит небольшой дом, двор завален покрышками и металлическими бочками, а мы останавливаемся перед маленьким домиком с белым сайдингом и зелеными ставнями. Ной глушит двигатель и тяжело вздыхает.
— Ага, он где-то там. Предупреждаю у него язык, как помело. Он просто старый…
— Все нормально, — уверяю я его, смеясь.
Как только он открывает дверь, со стороны двора доносится кряхтение и смешок. Когда я выхожу из машины и закрываю за собой дверь, то замечаю, как пожилой мужчина поднимается с садового стула и шаркает к сетчатому забору.
— Угу, угу, угу, — говорит он, прежде чем поднять банку пива. — У тебя подружка, да?
— Да, Старик. — Ной огибает машину, кладет руку мне на поясницу и ведет к парадному крыльцу.
— Хочу дать тебе совет.
— Я бы предпочел, чтобы ты этого не делал, — бормочет Ной.
— Я был со своей изрядной долей дам, и им нравится, когда ты играешь с их клитором, ну, знаешь, теребишь дверной звонок старого доброго сатаны.
Прикрыв рот рукой, давлюсь смехом, пока мы поднимаемся на несколько ступенек к двери. Ной вставляет ключ в замок и распахивает дверь.
— Ладно, старина, спасибо за совет. — Ной практически вталкивает меня в темный дом.
— Ты будешь глубже, если сделаешь это сзади, как пудель в течку, а потом...
Бах. Ной захлопывает дверь и щелкает выключателем.
— Черт, я предупреждал.
Я хохочу.
— Он довольно забавный.
— Он безобидный.
Ной пересекает маленькую комнату, схватив банку из-под пива и пустой пакет из-под чипсов, выбрасывает их в мусор. Внутри дома довольно пусто, в гостиной только диван в цветочек и деревянный столик, а в углу гитара. Могу сказать, что Ной смущен потому, как он ходит вокруг, пытаясь прибраться в комнате, которая не нуждается в уборке, потому что это то, что всегда делала мама, когда нервничала или смущалась.
— Невесть что, но это мой дом.
— По-моему, здесь здорово.
Он самодовольно кивает мне. Я пересекаю комнату и беру его гитару, затем сажусь на край дивана и перебираю пальцами тугие струны.
— Знаешь, я хотела брать уроки игры на гитаре, но вместо этого играла на пианино.
— Боже, я бы с удовольствием играл на пианино. — Он садится, положив одну руку на спинку дивана и взъерошив кончики моих волос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Говорят, если научишься играть на одном инструменте, то нетрудно освоить и другие… — Я беру несколько нот.
