прекрасный мир, полный любви и нежности. У нас было много общих интересов. Валентина рассказала мне, как ушёл на фронт муж, а через две недели она получила похоронку.
– Ты знаешь, я в первый же наш рабочий день почувствовала себя твоей. Всё это время держалась, как могла. А в этот наш вечер, когда мы согрешили, я с утра себе сказала: «Хватит. Сколько можно ходить по берегу реки и не утопиться?» Когда наступил момент, у меня в голове был кипяток. Хорошо, что сообразила закрыть дверь на крючок и задёрнуть занавески. Чистые простыни я приготовила ещё вчера вечером. Это была моя спланированная диверсия.
– Боже мой, а я ничего не замечал. У тебя сильная воля. Ты молодцом держалась.
– Да никак я не держалась. Ты обращался со мной, как со шкафом. Мне было до ужаса стыдно. Я боялась насмешки, но зато потом чувствовала себя птицей в облаках.
– А я понял: если мы столько времени работаем рядом и не мешаем друг другу, то сможем жить вместе. Но я не могу отречься от жены, не могу её забыть. Мне надо было родиться каким-нибудь султаном. Я не однолюб. Ты уж извини. Однако есть надежда, что жизнь изменится, и я снова увижу своего сына.
– Ну что ж, будем благодарны судьбе и друг другу за радость встречи.
Вот так тихо, мирно, с простыми повседневными заботами текла наша жизнь. Мы уже два года прожили с Валентиной. И она была мне дорога.
Характер у неё был спокойный. Она никогда не скандалила, принимала меня таким, какой я есть.
С Ниной Васильевной и Игорем нас связывала крепкая дружба. Мы часто собирались за общим столом. Нам было о чём поговорить.
Жестокий детектив
Случилось событие, возмутившее жителей, особенно старых колымчан. Даже во время войны они чувствовали себя более защищёнными. Сказывалось соседство спецпереселенцев, очень небезобидное и опасное.
Девушку, активную комсомолку, убили. На трассу между Старым и Новым Кадыкчаном выкинули её руку и внутренности с запиской, за что убили и кого. Ясно было, что на Кадыкчане есть фашисты и они действуют. Посёлок гудел от возмущения. Я тоже не выдержал и пошёл к Поповиченко.
Он сидел в своём кабинете мрачный. Я поздоровался.
– Чего тебе, Михаил?
– Вы знаете, что я ненавижу фашистов. Убийство девушки – это их рук дело. У меня такая мысль, что её привезли на Кадыкчан. У нас на Кадыкчане есть фашисты, но их мало. На Аркагале много власовцев и бандеровцев. Надо их потревожить.
– Следствие подключено. Разбираются.
– Я думаю, следователь один не может справиться. И это очень опасно.
– Завтра он доложит мне, что удалось ему раскопать.
– Виктор Александрович, если потребуется помощь, я готов. Можно устроить медосмотр среди спецпереселенцев. И через него постараться что-нибудь ценное выяснить. Я работал в Берлине. Небольшой опыт у меня есть.
– Я учту.
Секретарша доложила о приходе следователя.
– Подожди, Михаил. Давайте подумаем в три головы.
Вошёл Сергей. Он недавно приехал работать на Кадыкчане. Поповиченко предоставил ему коттедж, где он поселился с семьёй. У него была очень красивая жена и двое детишек. К тому времени мы с Валентиной тоже жили в коттедже. Сергей с Лилей жили у нас за стенкой. Мы часто слышали их смех и детские ликующие крики. Эта семья была мне очень симпатична.
– Ну что, мужики, давайте обсудим возможные версии преступления. То, что оставили преступники или преступник, выбросили на дорогу между Старым и Новым Кадыкчаном. Это говорит, что преступник живёт здесь.
– Или желает, чтобы мы думали, что он живёт здесь, – вставил я.
– Может быть и так, – подтвердил следователь.
– Записка, приколотая к мешку, говорит о том, что её убили за то, что она была активной комсомолкой. Отсюда можно сделать вывод, что её убили фашисты. На Кадыкчане их мало. Давайте вспомним всех, дадим им характеристику. Михаил, ты знаешь всех. Я буду называть по списку, мы будем их характеризовать. Таким образом часть отсеется.
– Да, это облегчит поиск. Сократит число подозреваемых, – подтвердил Сергей.
– На краю Старого Кадыкчана, там, где поворот на Новый, дом построила Волкова Мария Константиновна. При ней живут двое мужчин. Один работает в доме дневальным, другой числится её мужем. Что вы, Михаил, можете добавить об этой семье?
– Мария Константиновна – красивая элегантная дама. У нее трое детей. Старшему скоро в армию. Но он учится в девятом классе. Они были под оккупацией на Украине. Я знаю, что Мария Константиновна попала на Колыму как бывший переводчик в немецкой комендатуре. Валентина мне рассказывала, что её опознали через два года после окончания войны. Её первый муж, танкист, был убит в начале войны. Второй муж был другом мужа, и тоже был танкистом. Когда их город заняли немцы, ей было поручено работать в немецкой комендатуре. Там она добывала ценнейшие сведения и передавала их через связного в партизанский отряд. Своего радиста у неё не было, так как радист мог быть легко запеленгован немцами. Естественно, о её деятельности, как нашей разведчицы, знал очень узкий круг людей. Война их не пощадила. И когда на неё указали пальцем, то она оказалась на Колыме. Её мужчина во время войны был лётчиком. Где вышла неувязка, не могу знать. У него есть ордена. Думаю, эту семью мы не должны рассматривать в данном случае. Дневальный в её семье – бывший зэк, очень тихий и больной, изношенный человек. Её лётчик добивается реабилитации. Кроме того, живя с такой дамой, он вряд ли положит глаз на другую женщину. Я думаю, связи с фашистами ему не нужны.
– Вторая семья живёт у нас, на Новом Кадыкчане. Это дядя Ваня. Работает сторожем в продуктовом магазине. Что-нибудь знаете про него, Михаил?
– Знаю то, что мне рассказала Валентина, она общается с женщинами посёлка. Со своими бедами они бегут к ней. И, естественно, делятся не только женскими проблемами. Валентине рассказывала его жена. Дядя Ваня – точно, бывший полицай. Когда немцы удирали, ему пришлось влиться в нашу армию. Он был высажен на Кадыкчане с первой партией спецпереселенцев. В силу возраста его освободили от работы в шахте. Я осматривал его и пришёл к выводу, что он не пригоден к тяжёлой физической работе. Так он стал сторожем в магазине. Очевидно, у него были средства, сохранённые им для безбедной жизни. Он почти сразу же стал строить добротный дом. Выписал свою семью. У него сын подросток и две взрослые дочери. Эту семью не стоит включать в список подозреваемых, – сказал я.
– Ну и кто же у нас остаётся? – спросил Сергей.
– Есть ещё две семьи. Геолога Воронова. Он всю войну работал в полевых партиях. Но женился на женщине, прибывшей на Колыму со спецпереселенцами. Я думаю, они к рассмотрению не относятся. И ещё пара Ничипоренко. У них взрослая дочь.
