Он никогда не кичился фашизмом, как многие из них. Возможно, есть на душе грешок. Поэтому они помалкивают. Но его участие в этой карательной акции сомнительно.
– Остаются два человека, оба работают в конюшне, расположенной за два километра от Нового Кадыкчана, почти в лесу, – ответил Поповиченко. Он вопросительно посмотрел на меня.
– Об этих я ничего не знаю.
– Я знаю, что они здорово пьют. С местными не дружат. Очевидно, друзья у них на Аркагале, – заметил Сергей.
– Какой вывод делает следователь?
– Я думаю, что надо проверить этих двоих, которые на конюшне.
– Я бы хотел дополнить, – вмешался я. – Возможно, девушку убили на Аркагале. Там много фашистов. А сюда забросили, ясно, почему. Записка указывает на фашистов. Но, возможно, мотивы не политические. И записка приколота, чтобы запутать следствие. Это очень трудное дело, почти висяк. Но оно возмутило жителей. А это вдвойне тяжело.
– Меня оно тоже возмущает и очень тревожит. Поэтому я прежде всего поеду на Аркагалу.
Наше совещание было окончено. С тяжёлым сердцем мы разошлись по своим рабочим местам.
Однако события развивались дальше. Расследование действительно привело следователя на Аркагалу. Во время пересменки в шахте он зашёл в общежитие, где жили работяги-спецпереселенцы. Комендант выделил ему свой кабинет. Он попросил коменданта:
– Вы общаетесь с ними. Может быть, вам известны самые ярые фашисты. Я веду следствие по убийству девушки, которую выбросили на трассу между Старым и Новым Кадыкчаном.
Комендант пристально поглядел на следователя.
– Ты думаешь, мне жить надоело?
– Надоело или нет, но ты обязан помочь следователю.
Комендант вышел. Через некоторое время в кабинет зашли трое.
– Ты, что ли, следователь? А ну, выкладывай, что тебе известно!
Это была угроза нешуточная. Один из них зашёл сзади. Двое других отрезали проход к двери. Сергей понял, что его не выпустят. И когда он почувствовал приближение противника со спины, оглянулся и пнул его в чувствительное место. Тот согнулся. Но один из тех, что были впереди, бросился на него. И тогда Сергей выхватил оружие и выстрелил. Промахнуться он не мог. Выстрел был в упор. Убитый упал на своего подельника. Сергей выскочил в дверь. Отбросил стоявших в коридоре от выходной двери, выбежал на улицу. Не стал дожидаться погони. Заскочил в свою машину и уехал. Доложил Поповиченко. Решили утром снарядить в общежитие спецотряд. Но события развернулись неожиданно.
Утром шахты стояли. Спецпереселенцы не вышли на работу. Их протест был организован. Очевидно, был штаб. Организовали шествие с Аркагалы и до кладбища на Кадыкчане. Ни одна машина не могла пройти по трассе. Шествие было массовым. Гроб несли на руках. На кладбище произносили речи во славу фашизма. Основная мысль выступающих на этом митинге: надо поставить на колени этих советских придурков. Гитлер был прав. Надо продолжить его дело.
Когда Поповиченко доложили о происходящем, он вскипел.
– Ну нет! Не дождётесь!
Он обратился в воинскую часть. Не успели участники похорон дойти до Аркагалы, как их окружили военные, загнали в зэковские машины. Довезли до окруженного военными общежития. Теперь в кабинете коменданта сидел Сергей и вёл допрос. Рядом с ним сидел военный следователь. У входной двери стояли два солдата. Вводили по одному. Выяснили, кто входил в штаб спецпереселенцев, какие были намечены дальнейшие действия. Потом организаторов увезли в тюрьму, но не расстреляли без суда и следствия, как предлагало большинство вольного населения. Поповиченко считал, что надо сделать всё по закону, должен быть открытый показательный суд. Поповиченко собрал всех спецпереселенцев в их «красном уголке».
– Я скажу вам одно. Не думайте, что вам удастся устроить здесь террор. Вы проиграли войну. На Колыме достаточно патриотов своей родины. И вы здесь не в поощрение, а в наказание. С этого дня я позабочусь, чтобы вы это чувствовали. Каждый из вас прикреплён к комендатуре и ей подотчётен. Порядок будет жёстким. При малейших враждебных нам действиях виновные попадут в лагерь строгого режима. Ясно?
В общежитии произвели обыск. Нашли склад с оружием, самодельными гранатами, шахтёрской взрывчаткой. Теперь спецпереселенцы не допускались к взрывным работам в шахтах.
Убийство девушки отрицали все. Даже те, кто признался в организации шествия и хранении оружия, не взяли на себя ответственность за эту смерть. «Мы не воюем с девушками», – в один голос заявили они.
Таким образом, это было не политическое убийство. След вёл на Кадыкчан. И не обязательно к фашистам.
И тут открылась довольно любопытная страница нашей истории.
На северо-восток России жрицы любви попадали после масштабных чисток больших городов СССР, в том числе Москвы и Ленинграда. Так, в середине 1960-х годов на Колыму доставили очередную крупную партию проституток. С расчетом, чтобы они вернулись к нормальной жизни советских женщин, их поселили в поселке Транспортный. Поселили всех в одном бараке. Они должны были работать на пищекомбинате, однако работать не хотели.
Директор пищекомбината, прошедший финскую войну и Вторую мировую, решил их перевоспитать, вернуть к нормальной жизни. Но девицы стали скандалить с местными жителями, бессовестно зазывали любого мужчину. Частенько поселковые жёны вылавливали там своих мужей. Директор пищекомбината позвонил в районный отдел милиции.
На перевоспитание женщин приехал временно исполняющий обязанности Тенькинского РОВД Виктор Каминский. На Колыму уже пришла зима, и он был одет в сапоги, шинель на меху с каракулевым воротником. Он вошёл к женщинам, стал им объяснять, что работа на комбинате интересная, зарплата хорошая. Они смогут съездить в отпуск в Сочи. В посёлке много холостых мужиков, которым нужны женщины. Тут одна из проституток взяла в руки ведро с нечистотами и со словами: «Да я тяжелее помады в руках ничего не держала», вылила помои на Каминского.
Милиционер переоделся, позвал на помощь местных вохровцев (военизированная охрана в лагере). Все окна в бараке проституток забили. Свою грязную одежду он швырнул в двери барака. Их тоже заколотили. Подогнали пожарную машину. Начальник РОВД крикнул: «Товарищи проститутки! Если увижу в бараке хоть один огонёк, то сразу начну вас поливать». Затопить печь проститутки боялись. Через 12 часов холода и голода дамы сдались. В ближайшей котельной они отстирали форму милиционера, отгладили её и даже спрыснули духами. Все пошли работать. В дальнейшем вышли замуж, стали хорошими жёнами и матерями. Через несколько лет он встретил ту, что облила его нечистотами. Она стала женой начальника прииска. Просила Каменского ничего не говорить мужу. «У меня дети, любимый муж, хорошая работа. Пожалуйста, очень прошу, не рассказывайте никому о том случае»[6].
С этой группой убитая девушка и попала на Колыму. Звали ее Раисой Сарычевой. Работала в бухгалтерии на шахте 7-бис. Была довольно легкомысленна в поведении, за что и поплатилась жизнью.
Время было на Колыме такое, всё перемешалось – политика, уголовщина, неистребимое желание жить, жить и давать жизнь новому поколению.
* * *
Но на этом события не закончились. Вечером кадыкчанский следователь Сергей
