— Что вам надо?! — орет Глотов и сам пугается своего крика.
Черные усики над верхней губой азиата еще больше загибаются вверх, что придает улыбке дьявольское очертание:
— Уважаемый Борис, неужели ты не узнаешь своего старого друга Жаке Темирова? Не так много воды утекло с нашей последней встречи в Алма-Ате.
Действительно, Глотов узнает его. Это бывший министр из Казахстана. Борис Ананьевич поднимает упавший стул, садится на него и старается незаметно ногой засунуть под стол валяющиеся колготки.
— Я, дорогой, уважаемый, долго стучал. Испугался, может, случилось что-нибудь с моим гостем. Обеспокоенный твоим драгоценным здоровьем решился нарушить твой покой.
Глотов безвольно машет рукой и вдруг едва не подпрыгивает от догадки:
— Это твоя гостиница?
Темиров продолжает улыбаться:
— Тоже, скажешь, гостиница. Так, скромный домик для гостей. Всего пять номеров. За мной тут апартаменты напротив тебя числятся. Я, так сказать, в долевом участии с Хореном. Отличный малый. Тебе, кстати, привет передает.
— Он здесь?
— Нет. Вынужден отъехать. Какие-то дураки под него копают. Думаю, ерунда. Ты не смущайся. Все в этом доме для тебя. Я угощаю.
Бывший министр подходит к Глотову, хлопает его по шее. Поднимает валяющиеся на ковре колготки:
— Извини, что не вовремя. Понимаю, зайду позже. У меня к тебе серьезный разговор.
Глотов хватает его руку:
— Постой, я свободен. Сейчас она уйдет. Садись. — Он сгребает со стула напротив Верин халат и вместе с колготками бросает в спальню. — Одевайтесь, Вера Анатольевна, ужин закончен. — Шепотом оправдывается перед Темировым: — Видишь, взял впервые с собой в командировку, и что позволяет. Сама в постель залезла.
— Понимаю, — участливо кивает головой бывший министр. — Она твой человек, да?
— Думал взять на науку. Но после сегодняшнего случая прогоню.
— А, Боке, не торопись. Мне эта женщина нравится.
Глотов смотрит с удивлением:
— Ты же ее не видел?
— Все равно нравится.
Вера выходит из спальни с потрясающим чувством униженности и оплеванности.
— Айналайн! — всплескивает руками Темиров, — извините за случайное вторжение… следы, следы целовать за такой женщиной! Айналайн! Жаке Темиров меня зовут. Большой друг вашего шефа.
Вере отчего-то становится смешно. Забубенная радость овладевает ею. Может, и хорошо, что ничего не было. Все равно в глазах этого азиата она выглядит падшей женщиной.
— Мы с Борисом Ананьевичем немного отвлеклись от ужина, — игриво признается она, наслаждаясь растерянностью Глотова и жадным блеском раскосых азиатских глаз.
В душе Глотова закипает ненависть к несостоявшейся любовнице. Впервые в жизни не он, а его варварским способом склоняли к сексу. Сколько раз он рисковал из-за своего пагубного влечения. И каждый раз проносило. А сейчас вынужден краснеть, как школьник, пойманный в девчачьем туалете. В руках Темирова стопроцентный компромат. Не исключено, что именно он все подстроил. Эта мысль поражает своей простотой. Он в ловушке! Наверняка в номере работает видеокамера! Борис Ананьевич в волнении начинает шарить взглядом по стенам и потолку.
Темиров доволен. Он не обращает внимания на замешательство своего друга. Подходит к Вере.
— Айналайн! Если вам покажется, что я немолодой человек, не верьте глазам своим. Казах молод, пока жив. А жив он столько лет, сколько его любит красивая женщина… А вы, Вера Анатольевна, красивая женщина. Поэтому хочу просить прощения за то, что вынужден прервать ваш дастархан и отвлечь на небольшой серьезный разговор.
— Мне уйти? — с готовностью соглашается Вера.
— А, никогда! Обязательно нужно остаться! Кое-что коснется лично вас. — Темиров обнимает Веру за талию, подводит к дивану, усаживает рядом с собой. Обращается к Глотову. — Слушай, Боке, что ты, понимаешь, не радуешься нашей встрече?!
Борис Ананьевич наливает себе рюмку водки, выпивает и хотя бы внешне приходит в свое обычное высокомерно-безразличное состояние.
— Ну, выкладывай, аксакал, какие дела свели нас на этот раз.
— А, Боке, как можно называть меня аксакалом, когда рядом такая молодая женщина? Дело мое небольшое, поговорим и выпьем за эти глаза. — Темиров гладит Веру по коленке.
Ей отвратительно-сладостно, что азиат принимает ее за рядовую московскую потаскуху. Она не отодвигается и не сопротивляется.
— Мне для разговора необходим еще один человек. Для меня он мальчик, помощник значит, — продолжает Темиров. — Познакомимся.
Глотов вытягивает ноги, руки засовывает в карманы брюк, откидывает голову: «Валяй». Ему ясно, начнутся просьбы, помочь в Москве с кем-нибудь из влиятельных людей устроить аудиенцию.
— Аслан, заходи! — тихо зовет Темиров. И его помощник возникает из-за приоткрытой двери.
Очень полный маленького роста человечек. Глазки заплыли щеками, а рот обозначен тонкой щелочкой. Вере он сразу напомнил китайских болванчиков-мандаринов. Были когда-то такие копилки из фарфора. Кидаешь ему в рот мелкие деньги, а он кивает головой в знак благодарности. Интересно, как отреагирует этот мальчик, если в его рот-щелочку засунуть тысячу долларов? Всем присутствующим Аслан улыбается круглыми щеками. Подкатывает, именно подкатывает, а не подходит. Усаживается в кресло, широко разведя короткие толстые ноги.
— Уважаемый Боке, мы счастливы видеть тебя здоровым. Не скрою, наша встреча не случайна. Я, как видишь, подготовился. Москва — город ненадежный. Языки да уши вокруг. А тут — тишина.
Глотов взрывается, когда его считают дураком.
— Как ты мог знать о моей поездке сюда? Она возникла спонтанно! В течение нескольких часов!
Жаке Темиров подмигивает Аслану. Тот подобострастно смеется щеками.
— Уважаемый Боке, мое жизненное правило — все знать немножко раньше, чем другие. Поэтому со мной так любят иметь дело.
Глотов прикидывает, от кого могла пойти информация. По совету Артема он решил немедленно отправиться в Иваново. В фонде об этом знала секретарша Валентина и, естественно, главбух. Кроме них, только Вера, напросившаяся ехать с ним. Так ему, идиоту, и надо… Вера, без сомнений Вера! Она сообщила Темирову и по его приказу устроила сцену обольщения. Кому верить? Жена близкого друга. Почти доктор наук…
Тем временем казахи, вдоволь насмеявшись, успокаиваются. Темиров становится серьезным, не переставая при этом поглаживать коленку Веры.
— Ладно, Боке, не придавай значения пустякам. Друзья должны встречаться вместе. Слушай, что тебе скажу. Нам известно, ты собрался в депутаты. Дело хорошее. Свои люди везде нужны. Голоса тебе организуем. Хоренчик берет на себя Ивановскую область. А таких Хоренчиков у меня по всей России достаточно. Думаю, мандат тебе обеспечим.
Борис Ананьевич не знает, как реагировать. Неудобно, что при разговоре присутствует Вера. Она в свою очередь ведет себя абсолютно спокойно. Достает любимый тонкий белый мундштук, вставляет в него сигарету. Аслан подскакивает, подкатывается к ней на своих коротких толстых ножках, щелкает — зажигалкой. Темиров ждет, пока Вера прикурит и Аслан вернется в кресло. Потом продолжает:
— Думаю, у депутата много будет работы. А здоровье, Боке, беречь надо. Придется позаботиться о твоем фонде.
— Как это?! — Глотов резко выпрямляется на стуле.
— А… Боке, не кричи. Не буду скрывать от друга. У меня в Казахстане, говоря по-русски, аккумулированы большие средства. Но обложили меня со всех сторон. Я для них — бывший бай. В меня официально разрешили кидать камни. Не уберегусь, настоящий сель обрушат на мою голову. Поэтому я принял такое решение. Делаем твой фонд международным. Основной программой объявляем спасение Аральского моря. Мои коммерческие структуры сбрасывают деньги в этот новый фонд. На западе подбираем еще одного соучредителя. Находим большой заказ на крупные поставки техники для обессоливания берегов и проводим стопроцентную предоплату. Все довольны. Деньги на западе. Фонд процветает. А Арал? На то воля Аллаха…
— Не понимаю тебя, аксакал, — набычивается Борис Ананьевич.
— И не надо, — успокаивает его Темиров. — Депутат и без того много забот имеет. Фондом будет руководить Аслан. Для начала сделаешь его генеральным директором, затем ты в парламент, он в президенты фонда. Хорошо я придумал, скажи? — Темиров заливается довольным смехом. Его мгновенно поддерживает Аслан своими смеющимися щеками. Даже Вера улыбается, глядя на них.
Глотов мрачно ждет, когда они захлебнутся.
— Жаксынбек Темирович, я создавал этот фонд не для того, чтобы он служил крышей финансовым аферам.
— Ай, ай, ай… — еще громче смеется Темиров. — Мне ли не знать. Аслан, покажи документы, пусть уважаемый Боке посмеется с нами… — Тычет пальцем в помощника. — Очень смешные бумажки. По ним даже слепому видно, как в девяносто первом году ты подписывал платежные документы и перегонял деньги со счетов райкома в свой фонд.
