– Залезай! – коротко бросил он, помогая Инге встать.
Она попыталась выпрямиться, но затекшие от долгой езды верхом ноги подкосились. Арсений удержал ее, осторожно подвел к палатке, подождал, пока девушка, кряхтя и постанывая, заберется внутрь. Застегнув «молнию», он уложил ее на спальник и, на ощупь отыскав фонарик, включил его. Направив луч света на стенку палатки, внимательно посмотрел на Ингу и проговорил:
– Ну, совсем плоха. Как завтра в седло сядешь? Будем меры принимать?
– Что ты имеешь в виду? – уточнила Инга.
– Всего-навсего массаж. Только сразу предупреждаю, приятного будет мало. Согласна?
– У меня есть выбор? – пожала плечами Инга.
– Тогда раздевайся.
Преодолевая некоторое смущение, Инга стянула брюки и, закусив губу, легла. «Все! Сейчас будет таращиться и разглядывать! Ну и пусть любуется! Остается лишь надеяться, что он не воспользуется ситуацией!» – думала она, стараясь не смотреть, куда направлен взгляд мужчины.
Руки, твердые, огрубевшие, но удивительно чуткие и теплые, прикоснулись к ее бедрам. Девушка невольно напряглась, когда сильные пальцы уверенно прошлись сначала снаружи, затем добрались до внутренней поверхности скрученных усталостью бедер. Пальцы Арсения вначале осторожно и, можно сказать, нежно поглаживали, разминали напряженные мышцы, но с каждой минутой, с каждым движением прикладывали все больше усилия. Вскоре Инга уже забыла об эротической составляющей массажа. Ей было просто больно. Казалось, еще немного, и Арсений разорвет ее мышцы, доберется до самых костей. Когда боль стала совсем невыносимой, Инга застонала. И – о чудо! Прикосновения стали нежнее, легче, и боль исчезла. Девушка чувствовала, как уходит усталость, как приятная легкость разливается по всему телу. Повинуясь настойчивым рукам мужчины, она перевернулась на живот, со сладким стоном подставляя себя силе, дарующей облегчение. Сколько продолжалась эта пытка, возрождающая ее к жизни, Инга не знала. Более того, она даже не заметила, как уснула.
…Сияющее солнце ласково согревало уже тронутую загаром кожу. Волна за волной с легким шелестом накатывались на бесконечный пустынный песчаный пляж. Крикливые чайки по очереди пикировали в спокойное море, чтобы через секунду унести добычу в далекие гнезда. Веселый блестящий дельфин вынырнул неподалеку и, сделав в воздухе кульбит, вернулся в родную стихию. Следом появился еще один и заплясал на хвосте, всем своим видом демонстрируя радость и веселье.
Весь этот пляж, это ласковое теплое море принадлежали сейчас только ей одной. Она была свободна и счастлива. Для нее светило солнце в лазурном небе, для нее шелестел легкий ветерок…
Инга протянула вперед руки, чтобы обнять это чудо, этот восхитительный, принадлежащий только ей мир, и… коснулась полога палатки.
Пашка заметил светлое пятно издали. Сначала подумал, что померещилось. Но неясный размытый свет не пропал, даже когда он потер глаза рукой. Стараясь не шуметь, Пашка пошел на свет, скоро уже можно было различить контуры палатки, в которой горел фонарь. Неподалеку от нее похрустывали овсом стреноженные лошади. Обрадовавшись, Пашка сделал несколько шагов вперед и вдруг остановился. Почему только две лошади? Кроме того, у Маркела нет палатки! Вдруг это те, кто стрелял в него? Испуганно отступив в темноту, Пашка отбежал в сторону и зашагал дальше, гонимый голодом и страхом.
Он шел по ночным горам, оступаясь, обходя непонятные места, и никак не мог отыскать знакомых примет. Почему-то ночью все казалось совершенно другим, не таким, как днем. Как только Маркел находил дорогу во время охоты? Измученный, уставший до изнеможения, он вскарабкался на очередной увал и остановился. Далеко над горами вставало солнце. Больше Пашка идти не мог. Рухнув на каменистую землю, он поджал колени к животу, обхватил их руками и остался лежать, пытаясь этим хоть как-то заглушить терзавший его голод.
Он с тоской вспоминал о брошенном лагере, о том, что там осталась кухня, где наверняка можно было разжиться продуктами, но со страху он сбежал, и теперь его ждет страшная голодная смерть. Уже двое суток без еды. Хорошо вечером, когда на пути попался небольшой ручеек, удалось хоть напиться. Пашка заметил под камнями ручейка небольших рыбок. Долго и безуспешно пытался их поймать, но, замучившись и промокнув до нитки, вынужден был пойти дальше. Теперь последней надеждой было подстрелить какого-нибудь зверя. Он не сомневался, что это ему удастся. Ведь охотники добывают в этих места какую-то дичь. Всякий раз, когда вместе с Маркелом они охотились на туристов, видели неподалеку разных зверей. Даже огромных баранов с закрученными тяжеленными рогами. Маркел их называл архарами. Смешно, в школе учитель физики частенько называл учеников архаровцами. Знать бы тогда, что он сравнивал их с баранами, наверняка старику не поздоровилось бы. Впрочем, со школой он покончил, просидев в шестом классе два года. Его посадили за хулиганство. Еще легко отделался, так как ему грозила статья за изнасилование. Хорошо, мамка сумела договориться с той девкой. Денег ей дала. И как-то уломала ментов. В общем, срок вышел небольшой, всего три года. А вот после отсидки началось! Из дома он сбежал. Что делать в крошечном поселке, затерянном в поволжских степях? Мамка, как курица, квохтала над оставшимися детьми, а их у нее еще трое, не до Пашки ей было. И тогда в один далеко не прекрасный день он, добравшись на попутке до ближайшей станции, сел на проходивший товарняк и поехал куда глаза глядят. Первый раз сошел с поезда уже где-то за Уралом. Жратва кончилась. Помыкавшись в небольшом городке, стащил в нахалку на рынке здоровенную рыбину. Раздобыл хлеба и на берегу реки устроил себе временное жилище. Соорудил шалаш, подворовывал понемногу, но жил припеваючи. Лето прошло весело. К нему вскоре прибилось еще двое пацанов. Втроем они уже представляли определенную силу. Отнимали у бомжей еду и деньги, воровали, когда получалось, таскали с приусадебных участков картошку с морковкой, а однажды даже удалось подкараулить на берегу зазевавшуюся парочку. Жаль, что после этого пришлось уносить ноги. Решили двигать дальше на восток. Осень уже была не за горами. По ночам становилось откровенно холодно. Забились на очередной товарняк. К утру их осталось двое. Куда делся третий, Пашка не знал, помнил только, что все они круто отметили начало путешествия, упились так, что надолго вырубились.
Первый же крупный город им понравился. Раздолье! Прибились сначала к бомжам. Жили в канализации, но привыкшему к свободе и более привлекательному окружению Пашке это вскоре надоело. Кое-как дотерпел до весны и снова отправился странствовать. Напарник к тому времени уже гнил где-то, зарезанный за крысятничество.
Недалеко от города Пашку задержали менты. Но в кутузку не сдали, продали какому-то фермеру. До самого лета Пашка мыкался в загоне для скота, вкалывая до посинения и получая за работу жидкую похлебку. Сбежать удалось на удивление легко. Прихватив хозяйское ружьишко и все найденные деньги, он в этот же день на попутке добрался до города, рассчитавшись за дорогу краденым ружьем. Все равно патронов к нему не было. Вскочил на товарняк и был таков. Оказавшись за триста верст от места последнего рабства, выскочил на ходу на подъезде к очередному городу. Денег, по мнению Пашки, у него было много!
В первом же магазине он приоделся, старое барахло тут же выбросил и возле вокзала в сквере познакомился с разбитной девчонкой. Пошли к ней, по ходу купили жратвы, пойла, а к вечеру Пашка уже был готов. Что происходило дальше, он не помнит. Только когда проснулся, увидел девку в луже крови, за столом какого-то мужика с ножом в спине. Пашкины деньги пропали, одежка была в крови. Застирал ее как смог, но, заметив, что девка вроде шевелится, сбежал в мокром.
Ноги сами привели его на вокзал, а там на глаза попался вербовщик. Уговорил он Пашку податься за большими деньгами. Через два часа бедолага уже пылился в кузове КамАЗа, по проселочной дороге. Большие деньги оказались на поверку обычным загоном и несметной отарой овец. Снова началась работа от зари до зари. Но следили крепко, сбежать удалось только этой весной. Благо стойбище было недалеко от границы. Оказавшись на чужой территории, Пашка растерялся. Денег нет, языка местного он не знает, но тут его выручил Маркел. Мало того, что работу предложил не пыльную, так и одежку справил сразу же, в первый день. Красивый настоящий пятнистый камуфляж! К нему высокие крепкие ботинки. На месте еще и автомат дал. Стрелять, правда, из него Пашке никогда не приходилось, но он это скрыл, сказал, что умеет, и Маркел больше ни о чем не спрашивал. На слово поверил. Да и как не поверить, если на пальцах Пашки с детства остались зоновские перстни. Вот за них и пришлось ответить. Пашка рассказал правду. Маркел не стал сомневаться. Сам через это прошел, знал, что в серьезной малолетке с синькой не балуют. Строго блюдут закон.
