— Ничего страшного.
Гленда подошла к прилавку, на котором была выставлена косметика, и принялась перебирать баночки с румянами.
К ней подошла молодая женщина.
— Извините, вы миссис Эмери?
Гленда с любопытством посмотрела на незнакомку, подумала, что уж этой-то немного румян определенно не помешало бы.
— Да, а что?
— Меня зовут Филлис Ходжес. Я работаю в «Бейландской газете». Я хотела бы задать вам несколько вопросов об убитой. Она ведь приходилась вам золовкой, верно?
Гленда встревоженно оглянулась на аптекаря, но тот был занят своими делами. Где-то во внутреннем помещении стучала пишущая машинка.
— Да я, в общем, ее мало знала, — неуверенно сказала Гленда. — А как вы догадались, что я ее родственница?
— Я видела, как вы вышли из дома, и пошла за вами, — призналась Филлис.
— Вы за мной следили? — удивилась Гленда, польщенная таким вниманием.
— Понимаете, мне поручили написать статью об этом деле, и я хочу набросать портрет жертвы, причем в самых сочувственных и положительных красках. Для этого мне нужны кое-какие данные. Насколько я понимаю, ваша золовка давно не появлялась у нас в Бейланде.
Гленда пожала плечами. Подумаешь, секрет!
— Да. Она исчезла, когда ей было семнадцать лет. В те времена ходили самые различные слухи, возникали всякие предположения. Никто не знал, что с ней стряслось. А теперь выяснилось, что она просто сбежала из дома.
— Какая трагедия! Вернулась домой через столько лет, и тут такое несчастье.
— Да, моя свекровь ужасно переживает, — кивнула Гленда.
Ей и в самом деле было ужасно жалко Элис. Со свекровью Гленде крупно повезло, грех жаловаться. А Билл тоже хорош — запретил родной матери встречаться с Линдой. Если представить, что малютка Тиффани сбежала из дома, а потом вернулась через много лет…
— И ваш муж тоже? — спросила Филлис, прервав ход ее мыслей.
— А?
— Ваш муж, должно быть, тоже очень расстроен?
— Еще бы.
Эта журналистка, пожалуй, ей нравилась. Вроде бы неплохая девчонка. Немножко наивная. Работа у нее хорошая — вот было бы здорово, если бы Тиффани, когда вырастет, тоже нашла бы себе приличную работу и не зависела бы от какого-нибудь мужика.
Лицо Филлис изображало крайнюю степень наивного любопытства.
— А вы знаете, из-за чего Линда сбежала из Бейланда?
Гленда заколебалась. Кому будет хуже, если рассказать? Непонятно, из-за чего Билл так нервничает. Он, конечно, изображает, что убит горем, но на самом деле его одолевает не столько горе, сколько злость на Линду из-за того, что она всех их впутала в эту историю. Все равно ведь утаить ничего не удастся. Да и потом, в наши времена ребенок, зачатый вне брака, — не такая уж редкость и не такой уж грех. Подумаешь, все теперь аборты делают, а она как-никак родила и отдала девочку на удочерение. Можно сказать, благородный поступок. Но Билл ужасно разозлится, если узнает, что Гленда все рассказала журналистке… С другой стороны, если интервью будут брать у него, он опишет Линду куда менее тепло, чем она, Гленда. «А самое главное, — мысленно заявила она мужу, — я верю в свободу прессы».
— Честно говоря, я знаю, из-за чего она сбежала. И скажу вам, что это очень интересная история.
Филлис подалась вперед, и глаза ее зажглись волчьим блеском.
Грег Ньюхолл открыл дверь и изобразил улыбку на лице.
— Что ж, мы вас ждали.
— Можно войти? — вежливо осведомился Уолтер.
Грег провел полицейских в гостиную.
— Жена и дочь ждут там, — сказал он.
Карен сидела в углу дивана, а Дженни раскинулась в кресле-качалке, потерянно уставившись на решетку камина.
— Садитесь, — предложила Карен.
Уолтер опустился в кресло, Ларри остался стоять в дверях.
— Мы хотим задать вам несколько вопросов о Линде Эмери.
Грег встал рядом с женой:
— Да, мы ожидали вашего прихода. Я думаю, вам известно, что эта женщина была… биологической матерью нашей дочери.
Уолтер чуть скривил губы в улыбке:
— И давно вам это стало известно?
Карен посмотрела на мужа.
— Два дня назад. Точнее, три, если считать сегодняшний день, — ответил он.
— А до этого вы не знали, кто является матерью вашего ребенка?
— Нет, — с неодобрением в голосе сказал Грег. — Я знаю, что сейчас мода на «большие, счастливые семейства», где приемные и родные родители дружат между собой, общаются и все такое… Нет, тринадцать лет назад все было не так. Мы не знали, кто мать ребенка, и были уверены, что она не знает о нас.
— Так что же произошло? Вы ее разыскали или она вас?
— Она, — коротко ответил Грег.
— Она объяснила, как ей это удалось?
— Да, она что-то такое говорила о частном детективе, — вступила в разговор Карен.
— Понятно. — Уолтер что-то записал в блокнот. — Итак, она заявилась к вам безо всякого предупреждения и сообщила, что является родной матерью Дженни.
— Да, она пришла прямо сюда, — сказала Карен. — Это было в воскресенье, в День матери.
— Это вас особенно разозлило, да? — небрежно спросил Уолтер.
Карен с трудом сохранила улыбку на лице и боялась только одного — что ее голос дрогнет. Она почувствовала, как Грег предостерегающе сжал пальцами ее плечо. Хорошо, что он заранее обсудил с ней возможные вопросы полицейских, а также то, как на эти вопросы отвечать. Грег оказался абсолютно прав: она действительно чувствовала себя виноватой и оправдывающейся, хотя скрывать ей было нечего.
— Ну как вам сказать, — тщательно подбирая каждое слово, начала Карен. — Я полагаю, с ее стороны было бы правильнее известить нас заранее. С другой стороны, Дженни всегда хотела знать, кто ее родная мать. Для девочки встреча со своей биологической матерью стала очень важным событием.
Дженни вытирала слезы, но смотреть на родителей и полицейских избегала.
— Это правда, Дженни? — спросил лейтенант. — Ты действительно была рада встрече с матерью?
— Да, — тоненьким голосом ответила девочка и начала раскачиваться в кресле.
— И твои родители не возражали?
Глаза Дженни сердито вспыхнули, девочка поджала губы и процедила:
— В общем, нет.
— Детектив, у вас есть дети? — спросила Карен.
Ларри Тиллман, не сдержавшись, ойкнул. Как и все остальные сотрудники полицейского управления, он знал о несчастье, постигшем лейтенанта Ференса. Удивленная такой реакцией, Карен в недоумении уставилась на молодого полицейского.
