— Дженни! — ужаснулась Карен.
— Вы вели себя с ней просто ужасно! Вы ненавидели ее! Вы не хотели пускать ее на порог!
— Это неправда! — тоже перешла на крик Карен. — Так говорить нечестно. Я вовсе ее не ненавидела.
— Как бы не так! Ты рада, что она умерла!
Первым порывом Карен было ответить какой-нибудь резкостью на это жестокое и несправедливое обвинение, но она поняла, что Дженни сейчас сама не своя от боли и, как раненый звереныш, готова кидаться на кого угодно. Поэтому Карен вновь схватила дочь за плечи и попыталась заглянуть ей в глаза.
— Она была твоей родной матерью. Благодаря ей ты появилась на свет. Я вовсе не желала ей зла.
Гнев Дженни растаял, осталось только горе.
— Если бы вы были к ней немного добрее, — несчастным голосом пролепетала она.
Тут Грег, до этого мгновения хранивший молчание, не выдержал:
— Ну все, хватит!
— А что, не так? — всхлипнула Дженни. — Вы даже не попытались отнестись к ней по-человечески. С самой первой минуты вы были настроены против нее.
— Ну-ка сядь и слушай внимательно.
Карен с удивлением посмотрела на разом посуровевшего мужа.
— Грег, девочка расстроена. Ты ведь сам видишь.
— Я знаю, что она расстроена, но пусть сядет и внимательно меня выслушает.
Испуганная его тоном, Дженни высморкалась и вытерла слезы.
— Значит, так, — начал Грег. — Сегодня же полиция узнает о том, что Линда твоя мать. Они заявятся сюда, будут задавать массу вопросов. Я хочу, чтобы ты держала свои претензии ко мне и к матери при себе. Это понятно?
— Грег, как ты можешь! — воскликнула Карен.
— Была ли эта женщина твоей родной матерью или нет, это не имеет в данном случае значения. Мы ее почти не знали, и мы не хотим, чтобы нас втягивали в эту историю.
— Но ведь мы… — попыталась протестовать Дженни.
— Мы здесь ни при чем, — оборвал ее Грег. — Она ворвалась в нашу жизнь два дня назад, ворвалась безо всякого предупреждения. Что бы с ней ни произошло, мы за это ответственности не несем. Мы ведь ее толком не знали. И поставим на этом точку. Конечно, ужасно, что ее убили, но теперь ничего не исправишь. Если ты недовольна тем, как Карен и я с ней разговаривали, оставь свое недовольство при себе. Мы собираемся сказать полиции, что встретили ее радушно, сразу же нашли общий язык, никаких конфликтов у нас не было.
— Но это неправда! — крикнула Дженни. — Вы оба ее ненавидели!
— Этот вопрос не обсуждается! — взорвался Грег. — Ты сделаешь так, как я сказал. Или ты намерена устроить нам неприятности с полицией только из-за того, что ты, видишь ли, обижена? К нам эта история не имеет никакого отношения. Ясно?
По голосу отца Дженни поняла, что дальнейшее обсуждение исключается. Потрясенная столь непривычным тоном, она замолчала, всхлипывая.
— Думаю, тебе лучше никуда не уходить сегодня из дома, — мягко сказала Карен.
— Неужели ты думала, что я пойду в школу в день, когда убили мою маму? — зарыдала в голос Дженни. — Я буду наверху.
Вытирая глаза, она выбежала из кухни. Сердце Карен разрывалось от жалости.
Грег вздохнул и снова опустился на табурет.
— Зачем ты это сделал? — набросилась на него жена.
— Что «это»? — тусклым голосом переспросил он.
— Ты что, не видишь, в каком она состоянии? Зачем ты заставляешь ее лгать? Да, нам не нравилась эта женщина, мы не пришли в восторг из-за ее появления, но ведь это само по себе еще не преступление. Полиция не проявит к нам никакого интереса.
Грег устало посмотрел на жену:
— Ее убили. Полиция будет выяснять, чем она занималась с момента появления у нас в городе. С точки зрения следствия, у нас с тобой отличный мотив для убийства. Мы могли пойти на все, чтобы только избавиться от нее.
— Это просто смешно, — фыркнула Карен. — Бред какой-то!
— Ты так считаешь? Она поставила под угрозу наше семейное счастье. Людям свойственно реагировать на подобные вещи самым резким образом.
Карен была поражена:
— Но ведь не доходить же до убийства!
— А почему бы и нет?
— Ради бога, Грег! Полиция наверняка разыскивает сейчас какого-нибудь маньяка.
— Может, да. А может, и нет. Я знаю одно. Когда полиция выяснит, что эта женщина приехала в наш город, чтобы предъявить свои права на ребенка, воспитывавшегося в другой семье, а на следующий день ее загадочным образом убили… Что бы ты подумала на месте следователя? Сама знаешь, что такое материнский инстинкт. Помнишь, как хрупкая женщина подняла передок грузовика, придавившего ее ребенка? Матери и отцы, когда их родительское чувство под угрозой, способны на любые поступки. А тут еще наша Дженни начнет разглагольствовать о том, как мы с тобой возненавидели ее с первого взгляда, как ужасно ее встретили.
Карен прищурилась:
— Ты говоришь обо мне, да? Ты об этом подумал? Ты считаешь, что они могут меня заподозрить?
— Послушай, я всего лишь говорю, что мы должны подготовиться.
— Но это… это просто чушь какая-то. Ее наверняка убил мужчина. Скорее всего, это сексуальное преступление.
— Об этом ничего сказано не было, — возразил Грег.
— А что же еще? — голос Карен дрогнул. — Нет, никому не может прийти в голову подобное. Это просто невозможно! — Она взглянула на мужа. — Или возможно?
Грег подошел к ней, утешающе обнял за плечи:
— Я не знаю, кто там что подумает. И я вовсе не призываю тебя врать. Повторю лишь то, что уже сказал дочери. Мы не обязаны выставлять перед полицией напоказ свои чувства. Зачем полиции знать о наших семейных проблемах? Мы ведь не виноваты в том, что эта женщина приехала в наш город и нашла здесь свой конец. Нас это не касается. Я хочу только одного — чтобы мы держались подальше от этого скандала.
Карен рассеянно кивнула:
— Все это звучит так…
— Как?
— Ну, не знаю. Как-то бессердечно. — Она передернула плечами.
— Зато разумно.
— Может быть, ты и прав, — согласилась Карен, все еще потрясенная скрытым смыслом его слов. Если на нее и в самом деле может лечь тень подозрения… — Да, наверно, так будет лучше.
Глава 11
— Мама, тут полиция пришла.
Билл Эмери остановился в дверях комнаты. На стене висело распятие, Элис лежала в кровати, закрывшись одеялом по самый подбородок. После кошмарной ночной поездки в морг она потребовала, чтобы сын отвез ее домой. Доктор Мартин Нолте, лечивший семью Эмери много лет, только что сделал Элис успокоительный укол.
