смотря на руль. Вранье Тани задевало.
– Тебе очень повезло, – произнес он, выходя из автомобиля. – Тебе взять на мой вкус?
– Взять что? – за расспросами Алексеева успела забыть конечную точку их маршрута.
– Шаверму, Таня…
Новый год и неделя безмолвия
– Таня, соберись! – почти рычал Громов после того, как она снова не докрутила тройной тулуп.
Алексеева устало приложила ладонь ко лбу, восстанавливая дыхание и пытаясь послушаться Громова. Однако концентрироваться на тренировке становилось с каждым часом всё труднее. Она успела отвыкнуть от жизни в общежитии, и небольшая часть детей, не уехавшая домой на новогодние каникулы, отрывалась в стенах временного места проживания. Они допоздна бегали по коридорам, шумели и вели себя как обычные дети, забыв на некоторое время про режим. Таня была рада за них, но не за свой сон, который из-за шума был крайне беспокойным.
– Да что с тобой? – злился Громов, наблюдая за вращением партнерши. – Руку твою я дотягивать буду?
– Прости, – успела произнести она, сильнее натянув выпрямленную вверх руку.
Евгений недовольно поморщился. Он и сам был сконцентрирован на сегодняшней тренировке не так серьезно, как обычно. Утром он получил сообщение от Алисы, в котором та извинялась за поведение при встрече и решении не сообщать о своем состоянии. Однако Громова озадачило, что бывшая партнерша пригласила его вместе с Таней к себе на Новый год. Евгений не знал, стоит ли идти туда с Алексеевой. Зная характер и нынешнее состояние Алисы, он боялся, что Калинина может высказать всё, что думает о сложившейся ситуации. Не хотелось ранить Татьяну. Выводить её из психологического равновесия перед важным стартом было бы очень некстати. Хотя Громов последние два дня не чувствовал, что сам находится в этом самом равновесии. Его напрягала таинственность относительно места проживания Тани. Она запретила забирать её на тренировки и отвозить после них домой. В голове Громова даже промелькнула мысль, что Таня могла неправильно расценить это предложение и углядеть неуместные намеки.
– Какие планы на сегодняшнюю ночь? – поинтересовался Евгений во время небольшой передышки.
– Выспаться, – устало улыбнулась Таня.
Впервые за многие годы у нее напрочь отсутствовало новогоднее настроение. Голову занимали мысли о подготовке к чемпионату, а тело – мышечная боль. И дети, систематически не дававшие восстановить силы, только усугубляли и без того не самую радужную ситуацию.
– Странно, – отметил Евгений. – На сборах ты так рвалась отмечать этот праздник…
– А потом попала в каменные джунгли Москвы и крепкие руки Громова. Теперь о праздниках остается только мечтать, – на пухлых губах Алексеевой снова появилась натянутая и усталая улыбка.
– Выиграем все старты, и будет тебе праздник. Обещаю, – попытался подбодрить партнершу Евгений, желая увидеть искреннюю улыбку Тани, по которой успел соскучиться.
– Звучит интригующе, – машинально отвечала она, будто мыслями была не на ледовой площадке. И Громову это ужасно не нравилось.
– Прогоним произвольную программу еще раз?..
* * *
– С наступающим! – Таня махнула рукой Громову на прощание, уходя со льда и намереваясь выйти из дворца как можно раньше, чтобы в который раз не отбиваться от предложения подвезти.
От резкого и рваного, будто совершенно пустого, прощания Евгений опешил. Не хотелось отпускать Таню так просто в этот вечер. И рациональное решение не травмировать встречей с Калининой в одну секунду сменилось эмоциональным и эгоистичным желанием быть с ней в новогоднюю ночь. Пусть и с Алисой в качестве третьего лишнего. Громов резко опустил глаза на лёд, испытывая отвращение к себе. Давно ли Алиса стала лишней? Но быстро удаляющаяся фигура Алексеевой, не получившей от Евгения ответного поздравления, заставила Громова отложить сеанс самобичевания на потом.
* * *
Тане совершенно не нравилась эта идея. Она действительно хотела спать и была морально не готова встретиться с Алисой. Вернувшись с тренировки в общежитие, Таня устало села на небольшую кровать, которую сама пододвинула к батарее, чтобы было теплее. Она понимала, что нужно раздеться или хотя бы снять пальто, но недостаток сил тянул вниз, делая тело тяжелым и непослушным. Устало положив голову на подушку, Таня не заметила, как провалилась в сон.
* * *
Громов приехал домой, принял душ и опустился на диван, взяв в руку сотовый. Он был рад, что договорился забрать Таню, но та была согласна только на встречу у метро. Это в который раз порождало сомнения, но он был вынужден принять это условие. В голову пришла идея написать Ксюше. Возможно, она знала, где живет Таня. Только вот вероятность того, что Алексеева запретила сообщать эту информацию, была очень высокой. «Где живет твоя подруга?» – сразу по делу, без приветствий, написал Громов, а затем отправился на кухню, планируя перекусить, но его прервал звонок.
– Что значит где? – сходу начала встревоженно тараторить в трубку Ксения. – Тебе твоя самооценка глаза застилает?
Громов нахмурился, не понимая причины наездов со стороны одиночницы.
– Или это у тебя шутки такие? – продолжала она, вводя Евгения в ступор.
Когда Ксения, наконец, замолчала, несколько секунд молчал и Громов, просто не зная, что на это ответить.
– Она сказала, что живет у тебя! – пояснила Ксюша, немного успокоившись.
Брови Громова взметнулись вверх. Такое услышать он не планировал.
– Алло? – обратилась к своему немногословному собеседнику Ксения. – Ты здесь? Что у вас там происходит? В прятки играете?
– Да, – задумчиво ответил Евгений. – Пойду… Поищу Таню в ванной…
* * *
Прежде чем поехать к станции метро, у которой нужно забрать Татьяну, Громов зашел в магазин, желая купить приятные мелочи для партнерши бывшей и нынешней. И если идея подарка для Алисы пришла быстро, то вот с Таней пришлось помучиться. Наткнувшись на стенд с плюшевыми игрушками, Громов вспомнил прозвище партнерши и улыбнулся. К тому же, Алексеева была похожа на девушку, любящую мягкие и милые игрушки. Ни Волченкова, ни Калинина к таким безделушкам трепета не испытывали, и Евгений поймал себя на мысли, что это первый раз, когда он будет дарить подобное. Он достал из кармана куртки телефон и вновь набрал Ксюшу.
– Какое любимое животное у Тани? – снова начал сходу, не давая сказать ни слова.
