вещи, мысленно отмечая, что помощь Громова была бы кстати, но женская гордость – явление беспощадное. К самим женщинам в первую очередь.
Тане было необходимо успеть пристроить малую часть своих вещей, которые она смогла привезти самостоятельно, а затем отправиться на вечернюю тренировку. И уже через полтора часа она стояла напротив четырехэтажного здания с табличкой, на которой выцветшими буквами было указано – «Общежитие училища Олимпийского резерва № 2».
Татьяна вошла внутрь и огляделась по сторонам. Было стойкое ощущение, что ничего в этом месте не изменилось за годы, которые посчастливилось здесь отсутствовать. Облупившаяся краска на стенах в коридоре и нелепые нарисованные стенгазеты об известных спортсменах. Ещё в тринадцать лет, впервые оказавшись здесь, Алексеева не могла понять, почему будущие спортивные надежды страны должны жить в таких условиях. Видимо, руководство полагает, что такая атмосфера больше мотивирует на успехи, которые помогут в дальнейшем избавить себя от пребывания в подобных местах.
– Я всегда рада тебя видеть, Танечка, – с теплой улыбкой призналась заведующая общежитием. – И на время новогодних каникул у нас достаточно пустых комнат, но ты уверена, что тебе здесь будет комфортно? Не скажется ли на тренировочном процессе?
– Я уверена, Надежда Ивановна, – машинально отвечала Алексеева, желая скорее оставить вещи в комнате и отправиться на тренировку, потому что боялась опоздать. С тех пор, как Таня последний раз была в столице, прошло много времени, и она совершенно забыла город.
Заведующая поправила очки и заговорщически улыбнулась.
– А как же твой партнер, Громов? Он не против, что ты будешь проживать в общежитии?
Татьяна изменилась в лице, взгляд стал серьезным, недружелюбным.
– Он не в курсе, пусть так и остается.
Надежда Ивановна понимающе кивнула, а затем улыбнулась и начала набирать номер на стационарном телефоне, что стоял на столе.
– Тогда добро пожаловать. Сейчас позвоню на охрану, там тебе дадут ключи, – пояснила она, приложив трубку к уху и дожидаясь ответа. – У нас ничего не поменялось, привыкнешь быстро. Но, всё же надеюсь, что в скором времени обзаведешься более комфортным жильем…
* * *
Алексеева спустилась в московское метро, отмечая, что уже забыла, как быстро всё здесь течет, и как сложно лавировать в людском потоке с большой спортивной сумкой. Через час, опоздав на тренировку, Таня торопливо зашнуровывала коньки возле самого выхода на лёд, сопровождаемая недовольным взглядом тренера и шумными вздохами Громова. Татьяна быстро подъехала к нему, боясь встретиться взглядом. Она и без этого чувствовала, что партнер на грани бешенства.
– Может, хотя бы после этого разрешишь заезжать за тобой перед тренировками? – проворчал он.
– Поговорим после, – деловито отмахнулась от партнера Татьяна. – У нас впереди много работы.
– Ну, – с тщательно скрываемым всю тренировку нетерпением, начал Громов, когда они с Таней присели на скамейку и начали расшнуровывать коньки. – Расскажи, как тебе так быстро удалось найти жилье.
– Оказывается, нет ничего невозможного, когда у тебя есть партнер, который может так прекрасно мотивировать, – попыталась отшутиться Таня, очаровательно улыбнувшись.
– Какая станция метро ближайшая? – продолжал интересоваться Евгений, поставив в тупик собеседницу. По пути на тренировку, сильно опаздывая, она думала лишь о том, чтобы Громов её не убил. Придумывать легенду о месте проживания было некогда.
– Я ещё не запомнила название, – попыталась выкрутиться Алексеева.
Евгений непонимающе на неё посмотрел. Таня не была похожа на дурочку.
– У меня начинает закрадываться мысль о том, что ты живешь с десятью гастарбайтерами где-нибудь в районе Выхино.
Татьяна издала нервный смешок, а затем сняла коньки и взяла в руки, намереваясь пойти в раздевалку в одних носках. Стопы горели от четырех безвылазных часов на льду, и холодный пол был как никогда приятен.
– А что, такой плохой район? – наивно похлопав ресницами, поинтересовалась Алексеева, шагая с Громовым по коридору ледового дворца.
– Для привлекательных девушек вроде тебя он попросту опасен, – констатировал Евгений. – Однако шаверму там готовят потрясающе.
Татьяна резко остановилась. Округлившиеся от удивления глаза партнерши заставили Громова засмеяться.
– Встречаемся через десять минут у центрального входа, – безапелляционным тоном произнес он. – Раз ты не говоришь, где живешь, то с тебя шаверма.
– А может, у меня нет денег? – попыталась отмазаться Алексеева.
– Мне твои деньги не нужны. Мне нужна твоя компания…
Туго затягивая пояс бордового пальто, Таня вышла из дворца. Громов забрал из её рук спортивную сумку и направился к белому мерседесу.
– Да это ведь олимпийский автомобиль! – воскликнула Алексеева, когда партнер галантно открыл дверь машины.
– Да, Турин, – с теплой улыбкой ответил Евгений, положив сумки на заднее сидение кроссовера. – Наша первая олимпиада. И «бронза», что была и есть дороже, чем все заработанное золото.
– Олимпийская медаль это… совсем другой уровень, – с восхищением прошептала Таня, пристегиваясь и смотря на точеный профиль партнера в свете ночных фонарей.
– Наш тренер, Ольга Андреевна, сказала однажды: я буду вести вас сколько хотите, но с вас олимпийская медаль. Мы согласились. Сразу после награждения мы с Алисой отдали медали ей, сказав: «Сделайте их золотыми». Она – великий тренер. Не требует беспрекословного подчинения, но просит сотрудничества. А её умение терпеть меня в прениях, – Евгений улыбнулся, быстро посмотрев на Таню, – это талант. Я знаю, что могу быть невыносимым, но Ольга Андреевна понимает, что я всего лишь хочу помочь добиться олимпийского золота, потому что к какому бы соревнованию мы ни готовились, главная цель – олимпиада.
Таня про себя отметила, что Громов стал более открытым и разговорчивым после прилета в Россию, но в глубине души надеялась, что виной тому то, что они заметно сблизились.
– Надеюсь, я не нарушу ваши планы, – ответила она, опустив взгляд на пальцы, которые волнительно сминали края пальто. Таня понимала, какая большая ответственность лежит на ней. Она должна сделать всё, чтобы многолетние труды Громова, Алисы и Ольги Андреевны не были напрасны.
Евгений промолчал, нахмурившись. Его планы были неизвестны даже ему самому. Тренировки помогали отвлечься от постоянных сомнений о продолжении карьеры, поэтому из-за некоторого эгоизма он загонял и себя, и Таню, заглушая душевную боль и усталость физической, оправдываясь перед самим собой слабым уровнем новой партнерши.
А сама партнерша, задумавшись, смотрела в окно, наблюдая,
