Корневицкий исправно переводил деньги на счет моей фирмы. Полгода мы еще тряслись, что передумает, ублажали тридэшными мультиками, но деньги поступали регулярно, и мы успокоились. Еще позволил закупить любое нужное оборудование, счета должны отправлять в его бухгалтерию, как и прочие расходы, по аренде помещений, на взятки или что-то еще непредвиденное.
Теперь у меня под фирму половина довольно большого отдельно стоящего здания, сотрудников вчетверо больше, а Тимур и Роман — исполнительные директора. Вообще вся моя старая проверенная группа — директора: креативные, по дизайну, по отладке ядра, по безопасности, везде по всем главным участкам огромного поля, из которого теперь состоит современная байма.
Когда на другой день я с утра прибыл в офис, Тимур уже перепроверял камеры слежения, хотя от них, понятно, толку не больше, чем от копий и стрел в эпоху высоких технологий.
— Рисунки могут воровать прямо с экранов, — сказал я. — Значит, надо исключить возможность проносить фотокамеры. Но они теперь могут быть размером с маковое зернышко! Никакие металлодетекторы не уловят.
— Тогда что, раздевать всех?
Я сказал зло:
— А почему нет? Купим всем красивую удобную одежду. Приходя на работу, переодеваются в нашу. Так, кстати, делается на большинстве производств, связанных с высокими технологиями.
— Там потому, — уточнил Тимур, — чтобы грязь не заносили… Впрочем, это не слишком большое неудобство. Только надо, чтобы раздевались и складывали одежду в шкафчик в одном помещении, а надевали спецуху в другом. А то кто помешает переложить фотоаппарат?
— Верно, — одобрил я. — А проходили по узкому коридору голенькими. Под просмотром. Настрой фильтры так, чтобы замечали все-все инородное! Фотоаппарат можно и под ногтем пронести.
— Сделаю, — сказал он с облегчением. — Конечно, буду искать и другие утечки.
— Даже их возможность ищи, — сказал я строго. — Человек — такое говно, обязательно придумает, как напакостить. К сожалению, мы не можем мысли читать.
— К сожалению, — согласился Тимур, потом сказал: — А может, к счастью. Я не хочу знать, что ты сказал мысленно о моей работе, когда я доложил об утечке!
— Пережил бы, — буркнул я. — зато никаких утечек.
Он вздохнул:
— Нет, лучше замки покрепче, сигнализацию, стальные двери и злую собаку, чем чтение мыслей!
За спиной хлопнула дверь, появилась Алёна. За эти годы из рослой голенастой девицы превратилась в фактурную девушку, яркую и заметную, хоть и не в моем вкусе: рослая и спортивная, ходит все в тех же солдатских ботинках, из-за чего шагает широко, по-мужски, уверенно и напористо. И вообще слишком самостоятельная, а нам всем нужно, чтобы женщина была глупее и слабее, иначе какой к черту комфорт?
Она охнула:
— Что в лесу такое громадное сдохло? Шеф раньше меня пришел!
Я буркнул:
— Забыла, как работала на полставки и приходила вообще после обеда?
Она лучезарно улыбнулась:
— Я была студенткой, которую вы никак не решались обольстить, а теперь я молодой специалист!
— Специалиста тем более не решаюсь, — ответил я с долей язвительности и выразительно посмотрел на ее солдатские ботинки.
Дверь хлопала все чаще, большой зал, разделенный тонкими пластиковыми перегородками, постепенно наполнялся народом. Я невольно вспомнил, какой крохотный был зал вначале, но, получив первый транш от Корневицкого, я набрал добавочных сотрудников из ребят молодых, амбициозных и не слишком обремененных взглядами времен карет и кассетных магнитофонов.
Москву для баймы скопировали довольно быстро, включая линии метрополитена и даже пещеры, по которым таскали из Кремля сундуки Ивана Грозного, энпээсы выполняют все службы, которые нельзя доверить игрокам: организацию дорожного движения, пожарные части, эмчээсовцы, полиция, ОМОН, городское хозяйство, а все остальное в руках играющих. И если баймер не будет зарабатывать деньги, то умрет с голоду. Правда, можно зарабатывать множеством способов, в том числе полулегальных или совсем криминальных.
Пропищала мелодия рингтона, я вскинул бровь и выразительно посмотрел на Тимура. Тот сделал большие глаза, затем торопливо кивнул. Утечки могут быть и по мобильникам, надо будет отбирать при входе в здание.
Алёна порылась в сумочке, торопливо выхватила, мобильник прыгал в ее ладонях, как живая скользкая рыба. Наконец поднесла к уху.
— Да?.. Это я, да!.. Что?.. Ну… ладно… Что делать… Ничего.
Она положила мобильник на стол, я издали увидел, что Алёна на глазах осунулась, крепкие плечи поникли, а спина сгорбилась. Даже крупная грудь сразу стала меньше, а тонкая талия раздалась, когда Алёна осела, словно снежная баба на солнце. Тимур подобрался и цапнул ее телефон, что-то сказал быстро, кося глазами в мою сторону.
Алёна безучастно кивнула, глядя перед собой отсутствующим взглядом.
Я спросил сочувствующе:
— Алёна, кто-то умер?
Она оглянулась, в глазах мелькнул затухающий гнев.
— Шеф, не лезь под горячую руку. Зашибу.
— Ого, — сказал я, — ну ладно, лучше меня, чем кого еще, я ж отвечаю за работников. Тебя изнасиловали?
Она отмахнулась:
— Если бы! А то все обещают… Я вчера обошла еще три фирмы, искала работу, но везде облом. То ли рылом не вышла совсем уж, то ли работников моей специальности перебор…
Я сочувствующе поцокал головой. Алёна два месяца как окончила вуз, окрыленно разослала везде резюме, она ж закончила с отличием, везде приглашали на собеседование, но тем почему-то все и заканчивалось.
— Может, — предположил я, — не то говоришь? Громко ржешь над собеседователем?.. Ноги слишком широко раздвигаешь, а он пугливый?
Она покачала головой, даже не отгавкнулась, настолько хреново, ответила серьезно:
— Не знаю. Ничего не знаю.
Тимур сказал с сочувствием:
— Может быть, надо было отсосать у собеседователя?
Она отмахнулась в раздражении:
— Отсосала бы, если бы помогло. Но сейчас такая мелочь ничего не решает. Это не старые добрые времена, когда ты был молодым.
— Да, — согласился я, — сейчас в самом деле такая ерунда не играет роли. Это наши отцы были такие идиоты, что в угоду делу… Алёна, а по резюме тебе не отказывали?
— Нет.
— Тогда дело в личном контакте, — рассудил я, — что-то их не устраивало… гм… ты зубы чистишь?
Она огрызнулась:
— Я все чищу!.. И сидим далеко друг от друга через во-о-от такой стол, чтобы ему не могли предъявить иск о домогательствах с его стороны. И все снимается на видеокамеру. Нет, что-то в этом неправильное… От того, что я замечательная, мне почему-то не легче! Никто не видит, что я добросовестная, работать люблю, без вредных привычек, на мужчин не лезу, инициативная только в работе, и вообще работа мне интереснее развлечений!
Я пробормотал:
— Побеждает тот, кто умеет себя лучше подать.
— Вот-вот, — сказала она горько, — что делать, если я подать себя не умею?
— Свинство, конечно, — сказал я сочувствующе.
— Пока других вариантов нет, — ответила она горько. — Конечно, придумывают всякие тесты…
Я поинтересовался:
— Ты в них веришь?
Она скривилась:
— Не больше, чем ты. Но ничего лучше не придумано. Разве что собеседование, но и оно…
— Понятно… — сказал я. — Алёна, я тоже на этом обжигался. Честно! Там нужны стандартные ответы, а нам, с нестандартным да творческим мышлением, это гроб с музыкой. Так что надо больше рассчитывать на эти книжечки, где учат улыбаться да показывать коленки.
— А сиськи? — спросила она.
Я ответил в затруднении:
— Мир меняется очень быстро. В книжках только про колени.
— Ну вот, — сказала она обвиняюще, — не хочешь помочь!
— Не хочу, — признался я. — За эти пять лет к тебе привыкли и полюбили все, Алёнка. Давай переведем тебя в старшие, жалованье увеличим…
Она отмахнулась:
— Жалованье мне очень даже не помешает, но рост еще нужнее.
— Обеспечим, — сказал я клятвенно. — Мы фактически закончили наш долгострой!.. А это значит, будем стричь купоны, делить прибыль… если Корневицкий не кинет нас, как бросали другие, если смилостивится… будем раздавать слонов, награды и повышения по службе.
Она посмотрела на меня с подозрением:
— Правда?
— Клянусь!
— Гм, — сказала она, — вижу, что врешь, только не пойму, в каком месте.
— Жалованье увеличим прямо щас, — сказал я. — Работу тоже подберем сразу, чтобы даром хлеб не ела. Такую, чтоб по твоим плечам. Ты девочка крепкая…
— Поборемся? — предложила она мстительно.
— Только не сейчас, — испуганно сказал я, — когда ты в таком зверском настроении! Как-нибудь в постели, хорошо? Кто победит, тот и насилует.
— Вернемся к жалованью, — предложила она деловито. — И квартальную премию в размере месячного…
