Боденштайн рассказал Пие о своем подозрении.
— Шантаж? — спросила она удивленно.
— Да, — кивнул Боденштайн. — Я нахожу вполне реальным, что Ягода с помощью Изабель Керстнер занимался вымогательством с применением шантажа. В субботу вечером она должна была опять переспать с клиентом, который чинил какие-то препятствия. И когда она не появилась, Ягоду это взбесило. Для него на карту поставлено слишком много, и если он не может удержать своих клиентов легальными средствами, то в ход идут иные.
Немного подумав, Пия кивнула.
— Акционеры, которые неожиданно отозвали свои жалобы из суда. И банк, который вдруг вновь предоставил кредит. Возможно, он здесь что-то провернул.
— Мы должны еще раз поехать на квартиру Изабель Керстнер, — сразу заспешил Боденштайн. — Я уверен: мы что-то упустили.
В «куполе» «Цауберберга», где жила Изабель Керстнер, Оливера и Пию ждал неприятный сюрприз. Кто-то нарушил официальную печать и открыл дверь. Квартира была не просто опустошена, а практически превращена в нежилое помещение. Вся мебель исчезла, даже мебельная стенка отсутствовала. Кто это сделал? Фридхельм Дёринг, поспешивший уничтожить возможные следы?
— Он действительно считает нас идиотами? — Боденштайн все больше злился на Дёринга. Этот человек во всем деле играет совершенно непонятную роль. Даже если он, на первый взгляд, не имел оснований убивать Изабель Керстнер, создавалось впечатление, что он знает гораздо больше, чем рассказал. У Боденштайна не было желания еще раз слушать ложь Дёринга.
Пия отправилась к жильцам нижних этажей, чтобы узнать, когда из квартиры вывезли мебель, а Боденштайн не спеша, со свирепым лицом, бродил по помещению, засунув руки в карманы брюк. Его шаги отражались эхом от голых стен. У Дёринга не было повода освобождать квартиру, так как и без того не осталось никаких следов, которые могли бы быть использованы для расследования дела. Кроме того, отдел по обеспечению сохранности следов задокументировал все, что оставила первая уборочная бригада. Зачем тогда эти противозаконные действия? Боденштайн остановился на месте, где ранее стояла кровать. Пылинки танцевали в яркой полосе солнечного света, падавшего из окна, и его взгляд задержался на одном участке глянцевого паркетного пола, выложенного квадратами. Его внимание привлекла неправильная форма части паркета. Он опустился на колени и ощупал пол кончиками пальцев. Так и есть! Один из квадратов был пустым. При более тщательном изучении он заметил царапины по краям фрагмента паркета. В этот момент в квартиру вошла Пия.
— Фрау Кирххоф! — крикнул он через плечо. — Взгляните сюда!
Пия появилась в дверном проеме.
— Из соседей или никого нет дома, или они не открывают… Что это вы делаете?
— Вот, — Оливер указал на полый деревянный квадрат. — Нет ли у вас перочинного ножа или чего-то подобного?
Пия подошла ближе и, сев на корточки, извлекла из кармана пилочку для ногтей. Затем вставила кончик пилки в узкий шов и поддела кусок паркета.
— Готова поспорить, это они и искали, — улыбнулась она и влезла рукой в отверстие в полу.
— Я тоже так думаю, — подтвердил Боденштайн.
Пия ощупала руками полое пространство. Прежде всего, она передала шефу потрепанную записную книжку карманного формата. Улыбка победителя промелькнула на лице Боденштайна, когда он кончиками пальцев начал листать книжку. В квадрате под полом Пия нашла еще несколько вещей, и в том числе плоскую кассету для денег, которая оказалась не заперта. Внутри нее была пачка новехоньких купюр по пятьсот евро, кипа фотографий, перетянутых резинкой, две золотые цепочки, несколько колец и пять маленьких кассет для автоответчика. Последней Пия вынула целую стопку DVD-дисков.
— Так, — Боденштайн выпрямился и отряхнул пыль со своих брюк, — сейчас я действительно загорелся желанием узнать, что здесь спрятала дорогая Изабель.
На экране появилось лицо Изабель Керстнер. Действительно симпатичное лицо с высокими скулами, большими зелеными глазами и чувственным ртом с полными губами и белыми сверкающими зубами. Она разлеглась на кровати в очень плотно облегающей одежде и придвинулась к камере.
— Сегодня воскресенье, шестое августа две тысячи пятого года, — сказала она. — Ровно девятнадцать тридцать. Я жду высоких гостей.
Она глупо хихикнула, с непристойной ухмылкой приняла позу перед камерой, обхватила руками свои груди и провела кончиком языка по губам. Над ее пупком была отчетливо видна татуировка в виде дельфина.
— У меня как раз прекрасный сюрприз для моего шефа.
В глубине квартиры раздался звонок.
— О! — воскликнула Изабель. — Это он. Пунктуален до секунды.
Покачивая бедрами, она направилась к двери и исчезла из кадра. Послышались отдаленные голоса. Прошло одиннадцать минут, прежде чем Изабель вновь появилась на экране. Позади нее стоял Ганс Петер Ягода, который прямиком направился к шкафу и бросил вовнутрь недоверчивый взгляд. Он не предполагал, что Изабель работала двумя камерами, и камера, которая снимала его, была так искусно установлена, что охватывала всю постель и дверь в ванную.
— Не получится так, что я тоже попаду в наш киноархив? — спросил он.
Изабель засмеялась и начала стягивать с его шеи галстук.
— Оставь. — Ягода посмотрел на часы. — У меня сейчас нет времени на эти игры.
— Ну перестань. — Женщина соблазнительно улыбнулась.
— Прекрати. — Он отстранил ее от себя. — Я хочу, чтобы ты хорошенько потрясла этого малого. Если добьешься того, что он занюхает перед камерой пару кокаиновых «дорожек», это будет дополнительный бонус.
— Нет проблем, — хихикнула Изабель. — Это такой похотливый тин, что сделает все, что я ему скажу. Дома, у «мамочки», он, наверное, развлекается только в темноте. Скорее всего, она такой же бегемот, как твоя жена… Тебе действительно уже надо идти?
Она опустилась на кровать и растянулась. Решимость Ягоды, кажется, поколебалась. Какое-то время он смотрел на Изабель, потом опять бросил взгляд на часы.
— Да что же это такое! — Он стал расстегивать свой пиджак. — Пусть подождут. Как-никак, я их шеф.
Еще больший интерес, нежели то, что они продемонстрировали перед камерой менее чем через семь минут, представляло содержание их разговоров. Они говорили о людях, чьи имена Боденштайну и его коллегам не были знакомы, но было понятно, за что на самом деле Ягода платил Изабель Керстнер. Изображая из себя серьезного порядочного человека, он с помощью явного шантажа вынуждал своих клиентов, в том числе разозлившихся акционеров, руководителя кредитного отдела и председателя правления обслуживающего банка, к лояльности с зубовным скрежетом. Несомненно, небольшой милый фильм с компрометирующим содержанием представлял собой серьезную силу.
— Он лгал мне не моргнув глазом, — возмутилась Пия, когда фильм закончился.
— Во всяком случае, человек, освободивший квартиру, не Дёринг, — сказал Боденштайн. — Думаю, Ягода хотел найти эти DVD-диски, так как я совершенно уверен, что Изабель рассказала ему об их существовании. Возможно, Ягода и был тем денежным источником, который она упомянула в разговоре с Тордис.
— Вы думаете, что она, в свою очередь, шантажировала Ягоду? — спросил Хассе.
— Я это не исключаю, — кивнул Боденштайн. — Ягода ее не убивал. Ему нужно было получить только DVD-диски, так как он не мог допустить, чтобы фильмы попали еще в чьи-то руки.
То, что еще пару дней назад выглядело как убийство на почве ревности или оскорбленного самолюбия, постепенно разрослось в гораздо более запутанное дело. Речь шла не просто об убитой молодой женщине, а о значительно большем, но Боденштайн пока не мог понять радиус действия происходящих событий, их точную взаимосвязь и причины. Была ли Изабель Керстнер действительно лишь бесконтрольно действовавшим инструментом или она выполняла чье-то задание? Его интуиция подсказывала, что они чисто случайно наткнулись на темные махинации, но что это на самом деле, он пока не мог понять.
Бенке вставил одну из пяти маленьких кассет в магнитофон, который стоял на середине стола переговорной комнаты. Изабель Керстнер записывала с помощью своего автоответчика телефонные разговоры. Насколько они информативны, пока еще трудно судить, но все это очень любопытно. С Ягодой она подтрунивала над общими жертвами, жаловалась на непривлекательность многих клиентов, в ответ Ягода напоминал ей о ее огромном гонораре. Со временем тон разговоров изменился, и было заметно, как ловко Изабель все устроила, чтобы и своего работодателя заманить в постель. Ягоде, похоже, и в голову не приходило, что Изабель записывает телефонные разговоры. Во время одного из разговоров он очень образно описывал, как намеревается провести с ней свидание, и не удержался от того, чтобы наградить свою жену нелестными эпитетами.
