Коггинсу, но сейчас Даллас болел дома гриппом. Даллас нападал на кого-нибудь почти каждый день, иногда даже на Бобби. Но Далласу четырнадцать. Четырнадцать – это дважды семь. Вряд ли у Фрэнка был шанс одолеть Далласа.
Хорошо, что Фрэнк сидел позади Бобби и мог тайно наблюдать за ним. А еще он видел содержимое его парты, каждый раз как Бобби открывал ее. Там был страшный беспорядок, при виде которого у Фрэнка появилась замечательная, а главное, легко выполнимая идея.
Из школы он пришел домой еще засветло. Мама расхаживала по гостиной, держа Лиллиан на руках, и поглядывала в окно, ожидая Фрэнка, как она это делала каждый день. В одиночку Фрэнк должен был пройти всего четверть мили, и то по дороге, а до этого он шел с Минни, Мэттью Грэхамом и Леоной Грэхам, одной из невзрачных девочек, которой было тринадцать. От школы дом Грэхамов отделяли поля, но мистер Грэхам выводил лошадей и уплотнял для них снег. Дальше Фрэнк шел наедине с Минни, а затем мать Минни в фартуке следила за ним, пока в поле его зрения не возникал его собственный амбар.
Когда он поднялся на крыльцо, мама уложила Лиллиан в колыбельку внизу, открыла входную дверь и помогла ему снять сапоги. Из кухни молча вышел Джо с большим пальцем во рту. Нет, Фрэнк не голоден. Да, день в школе прошел хорошо. Фрэнк понимал, что не может открыто пойти в амбар или даже наверх: мама все время его в чем-то подозревала.
– Фрэнки, отнеси пальто в заднюю прихожую и повесь его там, – сказала она.
В темном углу прихожей он увидел подходящего размера мышеловку, о которой совсем забыл, – достаточно большую, чтобы причинить боль, но достаточно маленькую, чтобы поместиться в парте. Он осмотрел ее, но в руки брать не стал, потому что прямо за ним стоял Джоуи.
Джоуи всегда предчувствовал, когда Фрэнк что-то замышлял, поэтому весь остаток вечера, все время, что Фрэнк провел в доме, Джо следовал за ним по пятам. Помогая папе и Рагнару с коровами, лошадьми и овцами, Фрэнк поискал другие мышеловки, но все они оказались слишком большими. С первого взгляда было понятно: ни одну из них в парте Бобби не спрячешь. Кроме того, папа, как и все остальные, не спускал с него глаз. Терпения Фрэнку было не занимать, хотя никто так не считал и вечно кто-нибудь говорил ему: «Придержи коней, Фрэнки». Однако никто не понимал, что, если он чего-то очень, очень сильно хотел, запасы его терпения были поистине безграничны.
Утром, когда он собирался в школу, ему удалось очень аккуратно задеть мышеловку ногой. Она сработала, приманка подскочила. Фрэнк сунул мышеловку в карман. Он чувствовал ее острые края, а пружина (судя по тому, как она сработала) была хорошего качества. Он застегнул пальто, вышел на крыльцо, чтобы надеть сапоги, затем натянул шапку и варежки. Мама стояла в дверях, держа на руках Лиллиан и стараясь укрыться от ветра. Она поцеловала его на прощание, а затем посмотрела на него и сказала:
– Если ты задумал что-то недоброе, молодой человек, выкинь это из головы.
Фрэнк встретился с ней взглядом и покачал головой.
– Я хорошо себя веду, мама, – сказал он. – Вчера мисс Дженкинс играла на пианино и предложила мне спеть все куплеты самому. Остальные пели только припев.
– Что ж, прекрасно, – ответила мама, закрывая дверь.
Но даже когда она ушла, Фрэнк не стал совать руку в карман. У дома Минни миссис Фредерик дала ему пончик в сахарной пудре, «чтобы согреться», и дети поспешили к ферме Грэхамов. Снег покрылся ледяной коркой и затвердел, но вообще-то было не так уж холодно. Минни не пыталась взять его за руку. Фрэнк не был уверен, видела ли она, как его вчера толкнули.
Он решил, что нужно вести себя тихо, но не настолько, чтобы это показалось странным. Так он и сделал. Он отвечал, когда к нему обращались, и делал, что велели, а когда происходило что-то смешное, по мнению других мальчишек, смеялся вместе со всеми. По прошествии всего четырех месяцев учебы он понял, что если не смеяться, когда смеются остальные, они возненавидят тебя еще сильнее. Поэтому пришлось смеяться, когда Бобби поставил подножку Элис Кэнхам, которая возвращалась на свое место, заточив карандаш. Сразу после обеда Фрэнк ненадолго остался в классе один, наладил мышеловку и в готовом виде спрятал ее к себе в парту.
Проблема заключалась в том, что мисс Дженкинс везде заставляла их ходить строем – утром в класс, потом на перемену, снова внутрь, снова наружу, снова внутрь, потом домой. Да, она многого не замечала, но уж точно заметила бы, как Фрэнк лезет в парту Бобби. Накануне ночью перед сном, лежа в кровати рядом с Джоуи, Фрэнк пытался что-нибудь придумать, но в конце концов заснул.
Никогда раньше он не обращал особенного внимания на Бобби Дагана – лишь пытался не попадаться ему под ноги, – но теперь стал внимательно следить за ним. Прежде всего, он заметил, что Бобби вместе с Далласом и Хоуи сворачивали сигареты и на переменах курили в углу школьного двора. После обеда они снова этим занимались. Фрэнк не знал никого, кто бы курил. А еще он заметил, что Бобби ходит в уборную и проводит там много времени. Через некоторое время Фрэнк сам пошел в уборную и задержался, чтобы осмотреться. Он встал на цыпочки на сиденье, поднял руки и нащупал место, где крыша соединялась со стеной. Там, в тайничке, он обнаружил коробку табака и спички.
На следующий день, придя в школу, он первым делом подошел к мисс Дженкинс и прошептал, что плохо себя чувствует и ему, возможно, нужно посетить уборную. А еще, поскольку так холодно, можно он не будет снимать пальто в классе? Мисс Дженкинс потрогала его лоб, и Фрэнк сказал:
– Мама говорит, жара у меня нет.
– Действительно, нет. Что ж, посмотрим, как ты будешь себя чувствовать. Возможно,
