пор, пока его силуэт не скрылся в сумерках, а потом отправился домой ужинать.
Он даже представить себе не мог, сколько стоит трактор. Тысячу долларов? Если так, то это его доход за весь год, не считая двухсот шестидесяти восьми долларов, на которые он сделал пристройку к дому. И хотя отец собирался сворачивать свой бизнес по разведению лошадей, Эльза была еще не так стара: Уолтер мог либо спарить ее с отцовским жеребцом сейчас и получить готовую к работе лошадь через четыре года, когда Джейку будет семнадцать, а Эльзе девятнадцать, либо купить у отца жеребенка или двух и самостоятельно вырастить их. Сама мысль об этом успокаивала его. Сколько продержится трактор? Никто не знал. Да и вырастить собственный бензин, чтобы кормить эту штуку, уж точно невозможно. Он вымыл руки в кадке с водой, которую Розанна оставила возле сухой раковины на заднем крыльце, и стащил сапоги, с удовлетворением думая, что все решил правильно.
За ужином, когда они ели приготовленный Розанной мясной рулет, он спросил Фрэнки и Джоуи:
– Мальчики, вы видели трактор мистера Фредерика?
– Я его слышала, – сказала Розанна. – Такой шумный! Не знаю, как Роланд выдерживает этот грохот, сидя прямо в его центре.
– Я его видел, – сказал Фрэнки.
– Как тебе это удалось? – спросил Уолтер.
Фрэнки пожал плечами.
«Опять на сеновал лазил», – подумал Уолтер, но не стал придираться.
– И что ты подумал? – спросил он.
– Мистер Фредерик теперь пристрелит своих лошадей? – спросил Джоуи.
– Ох, ради всего святого! – воскликнула Розанна.
– Скорее отправит на скотобойню, – высказался Рагнар.
– У них всего две, обе старые, – сказал Уолтер. – Если он купит этот трактор, то может отправить их на свободный выпас. У него достаточно травы и для коров, и для двух лошадей.
– А если у нас будет трактор, ты пристрелишь Джейка и Эльзу? – спросил Джоуи.
– Нет, – ответил Уолтер. – В любом случае я предпочитаю лошадей. Ведь что делают лошади? Мальчики, вы слушаете? – Раскрыв рты, Джоуи и Фрэнки уставились на него. – Каждую весну лошади тащат плуг, а потом сеялку и таким образом сажают овес для себя же. Летом они тянут молотилку. Что такое молотилка, Фрэнки?
– Молотилка отделяет овес от соломы. Этим летом я поеду на молотилке и буду следить, чтобы овес падал прямо в кузов.
– Правильно. Стало быть, при молотьбе овса лошади заботятся о собственной кормежке, а когда они везут овес и сено в амбар, то везут свой ужин. А что происходит потом?
Рты мальчиков приоткрылись еще больше.
– Зимой, – продолжал Уолтер, – лошади распределяют собственный навоз по овсяному полю. Зачем это делается?
– Для удобрения! – выкрикнул Фрэнки. Джоуи кивнул.
– А откуда лошади берут корм?
– Из амбара, – ответил Джоуи.
– Оттуда, куда сами его положили, – подтвердил Уолтер. – А где мистер Фредерик берет бензин для трактора?
Этот вопрос поставил их в тупик.
Мальчики не знали ответа.
Уолтер откусил кусок мясного рулета с картошкой и сказал:
– В Техасе. А если вам приходится за чем-либо ехать в Техас, мальчики, значит, вам это не нужно.
Разумеется, он говорил с некоторой долей самодовольства. При этом все равно знал, что мысль о тракторе будет жужжать у него в голове точно назойливая муха. Так и случилось – всю ночь эта мысль преследовала его, переходя из одного сна в другой и объединяя никак не связанные между собой картины.
Розанна знала, что это известие расстроит не только Уолтера, но и бабулю Элизабет и вообще всех Лэнгдонов, а потому не стала ничего говорить заранее. В то воскресное утро она встала рано и к шести уже приготовила завтрак – очень хороший завтрак: блинчики со свежесобранной малиной, бекон и, конечно, овсянка, посыпанная коричневым сахаром, потому что Уолтер не мог начать день без овсянки. Затем, пока они ели, она разложила воскресные костюмы мальчиков, которые вчера целый час гладила, и, разумеется, они подумали, что идут в собственную методистскую церковь в городе, куда всегда ходили все Лэнгдоны, ту самую церковь, которую Розанна когда-то считала слишком радикальной и страшной. «Но нет, – сказала она, одев Лиллиан в красивое зеленое платьице с белым передником (сама она была одета очень скромно, в непритязательное синее платье, а волосы убрала в тугой пучок), – они пойдут чуть дальше, просто чтобы попробовать, – в церковь Ассамблеи Бога[22] в Ашертоне».
– Ашертон! – нахмурился Уолтер. – Это…
– Одиннадцать миль от двери до двери, – сказала Розанна. – Двадцать минут и прямо в северном конце Второй улицы. Мы проезжали мимо две недели назад, когда ездили в кино.
Уолтер хотел пойти в кино и увидеть Бастера Китона в картине «Пароход Билл-младший». Зная, что это даст ей возможность поискать церковь, Розанна согласилась и не сказала ни слова о том, что тем вечером они пропустят чтение Библии. И все же она не была уверена, как следует воспринимать кино.
– Ну, я… – пробормотал Уолтер.
– Мы должны попробовать, – сказала Розанна. – Нам это нужно.
Ее голос так дрожал (непреднамеренно), что Уолтер даже не договорил.
Розанна вздохнула с облегчением, как только Уолтер начал готовить мальчиков, а затем и Рагнара к тому, что их не будет почти три часа вместо одного, как обычно в воскресенье. По правде говоря, в последнее время Розанна чувствовала, что ей угрожает опасность – с каждым днем, с каждой неделей все сильнее, и даже рьяное чтение Библии не приносило облегчения. Она
