придется отпустить тебя домой во время обеда.
Когда мисс Дженкинс вызвала к столу для чтения детей постарше, Фрэнк незаметно сунул мышеловку в карман. Весь первый час, во время урока географии, он, сгорбившись, просидел за партой. А когда наступил подходящий, по его мнению, момент, он, шатаясь, вышел из класса и направился в уборную. Закрыв за собой дверь, Фрэнк забрался на сиденье и аккуратно поместил установленную ловушку на коробок спичек в глубине тайника. Несколько раз кашлянув, он нетвердой походкой вернулся в класс и сел на место. Через полчаса ему стало лучше. К обеду он снял пальто и повесил его на крюк.
После обеда все сработало идеально. Даллас отобрал у Леоны Грэхам печенье, но есть не стал, а вместо этого с хохотом раздавил его сапогом в снегу. Потом они с Хоуи и Бобби пошли в свой угол, несмотря на то что их окликнула мисс Дженкинс. По дороге Бобби зашел в уборную. И, разумеется, всего через несколько секунд после того, как он скрылся, Фрэнк услышал вопль и несколько бранных слов. Мисс Дженкинс поспешила к двери уборной, а когда Бобби вышел, посасывая пальцы, она пригрозила рассказать его отцу, что тот сквернословил. Тут она заметила коробку у него в руках и протянула за ней руку. Он нехотя отдал ей коробку, открыв которую мисс Дженкинс обнаружила папиросную бумагу и табак. Она покачала головой. После этого Бобби целый месяц не ходил в школу. Минни рассказала Фрэнку, что отец Бобби заставил его чистить свинарник.
Собака родила щенят. Мама обнаружила их только недели две спустя, когда Джо уже знал об их существовании. Десять дней подряд он ходил за амбар и наблюдал за ними. Щенят было пятеро. Сначала было семь, но двое умерли, и Джо выкопал ямку возле дальнего края зарослей шелковицы, куда уж точно никто не зашел бы, завернул каждого щенка в носовой платок, который стащил из корзины для стирки, и похоронил их вместе. Даже Фрэнки не видел его и не знал, чем он занимается, еще не хватало, чтобы Фрэнки обнаружил щенков, поэтому Джо, как мог, хранил все в тайне.
Собака была приблудная, объявилась на ферме во время осенней вспашки. Мама думала, она чем-то больна, может, бешенством, и просила папу пристрелить ее, но папа сказал, что собака похожа на пастушью овчарку, и зимой, когда овцы выходили, она умело загоняла их обратно. У собаки была коричневая с белым шерсть и один глаз голубой. Когда никто не видел, Джо гладил ее по голове, а она, завидев его, махала своим длинным хвостом, но собака, кажется, понимала, что их дружба должна оставаться в тайне. Он назвал ее Подружка, но никогда не произносил кличку вслух. После рождения щенков Джо иногда приносил собаке всякие угощения – половинку сосиски с обеда, вареное яйцо с завтрака, кусочек бекона. Мама ничего не замечала, и Фрэнки тоже, это точно.
Джо присел неподалеку от логова, которое устроила себе собака, и, упершись руками в колени, рассматривал их. Один щенок был почти весь белый, двое – коричневые с белым, как их мать, а двое – целиком коричневые с белыми носочками на лапах. Ушки были отведены назад, а носики всегда подняты, а еще у них были очень короткие хвостики, как маленькие червячки. Они тихонько поскуливали. Папа думал, что собака ушла вниз по дороге искать другое место обитания.
Как-то ночью, ворочаясь во сне, Джо толкнул Фрэнки. Фрэнки разбудил его и прошептал:
– Я знаю про щенков. И если я расскажу, их утопят в пруду, вот увидишь.
Но мама сама нашла их. Она шла вокруг амбара с садовыми ножницами и корзинкой, чтобы срезать сирень с кустов, росших вдоль забора. Джо видел ее вдалеке, пока дожидался возможности тайно покормить щенков. В кармане у него была вареная картошка. И тут он увидел, как мама выпрямилась и повернула голову. Она посмотрела вниз, вверх, а потом пошла к амбару. Джо тихонько последовал за ней. Мама поставила корзинку на землю, подошла к дыре в стене и нагнулась.
Джо подбежал к ней и, увидев, что она нашла щенков и Подружку, спросил:
– Что там такое?
Мама положила руку ему на грудь и отодвинула его назад.
– Эта жуткая псина ощенилась, – сказала она. – Я-то думала, она ушла. Что ж, папе придется с этим что-то сделать!
– Почему?
– Мало ли что у них – глисты наверняка есть. Так и знала, нельзя было оставлять тут эту собаку.
– Папа говорил, это хорошая собака…
– Оглянуться не успеешь, как она проберется в дом. Это надо пресечь, пока не поздно. – Она развернулась. – А ты что здесь делаешь?
– Ничего. Я увидел тебя…
– Джоуи, ну ты и проныра. Фрэнки все время что-то замышляет, но он, по крайней мере, шумный и не шныряет повсюду, пугая людей.
Джоуи извинился.
– Вот, возьми корзинку, – сказала мама. – Мне нужно вернуться, пока не проснулась Лиллиан.
Они подошли к кустам сирени, и Джоуи шел рядом, держа корзинку обеими руками, пока мама срезала фиолетовые цветы с гладкими темно-зелеными листьями и бросала их в корзинку. Аромат плыл в воздухе вокруг него. Пока они занимались сиренью, мимо по дороге проехали две машины – миссис Фредерик за рулем «Франклина» и миссис Карсон в «Форде»; женщины помахали им рукой. Джоуи нравились машины. За дорогой зеленело поле, поросшее толстыми зелеными побегами овса. Покончив с сиренью, мама убрала ножницы в карман фартука и взяла у Джоуи корзинку.
– Я бы мог их продать, – предложил он. – Ну… щенков.
– Ох, ради всего святого! Ни в коем случае.
– Это хорошие щенки.
Они прошли молча шагов восемь-десять, затем мама остановилась, повернулась к нему и наклонилась.
