— Где взяла?
— Подарили. Правда, это давно было… лет пять назад.
— Ладно… вернемся к нашему разговору.
— Я все поняла, Дима. Ты проезжал в тот вечер мимо села, расположенного близ трассы…
— Верно. И ненадолго остановился… там водоемчик имеется! А тут вдруг… крики! пожар! стрельба! Я метнулся обратно к тачке…
— А там уже сижу я!
— Точно… так все и было, — Краснов усмехнулся. — Я вот только не понимаю, почему я тебя сразу не попросил выйти вон из машины…
— Потому что я — дама! А ты — настоящий джентльмен.
— Гм… А почему я, интересно, в милицию тебя не сдал? Напомню, что на руке у тебя болтался наручник…
— Приличной девушке не место в милицейском участке! Я ведь была… не совсем одета. У меня отсутствовали документы. Могли возникнуть вопросы. В конце концов, меня могли там обидеть. Ты пожалел меня, верно? И потом… я не какая нибудь преступница. Я не воровка, не проститутка… я просто жертва обстоятельств. За что меня сдавать в милицию?!
— Запомни хорошенько: я н е имею никакого отношения к тем событиям, что происходили позапрошлой ночью в Выселках! Ясно тебе?
— Да, мой господин, — она обнажила беленькие ровные зубки. — Мне это было понятно с первой минуты нашего знакомства.
— Ну а раз ты такая понятливая, то давай теперь поговорим о тебе. Расскажи, как ты оказалась в Выселках? И почему на тебе были наручники?
— Тебе всю правду рассказать?
— На твое усмотрение. Ты одно учти: то, что ты сейчас сообщишь мне, надо будет рассказать и владельцам этого хутора… чьим гостеприимством мы пользуемся! В этой связи дам тебе совет: лишнего не болтай! И вообще — фильтруй базар!
В изложении Дарьи ее история выглядела следующим образом. Последние два года она проживает в Москве, учится в одном из гуманитарных вузов. Снимает квартиру (родственники отца ее поддерживают материально). В конце июня она и ее парень — «бойфренд», как выразилась сама девушка — отправились на юг, в Геленджик, к Черному морю. Передвигались на своих колесах, вернее, на машине этого парня. В какой то момент вспыхнула ссора. Слово за слово… разругались вдрызг! Дело было вечером, они находились где то на трассе «Дон». Парень остановил машину, заставил ее выйти из салона, выкинул из багажника сумку… и уехал!
Она, естественно, была очень расстроена… даже разрыдалась.
У обочины — рядом с ней — притормозила подержанная иномарка.
Шофер поинтересовался, что у нее за проблема и нуждается ли она в помощи. Но ее душили слезы и она толком не смогла даже ничего объяснить…
Тогда этот дяденька сказал, что он направляется в Воронеж и что — если она хочет — девушка может ехать с ним. И пообещал даже завезти ее прямо на железнодорожный вокзал, где она сможет сесть на поезд и вернуться обратно в Москву.
Теперь то она понимает, что сделала ошибку, сев в машину к незнакомому «частнику».
Они проехали всего ничего, когда мужчина, подобравший ее на трассе, вдруг остановился у одного из придорожных кафе.
Дяденька сказал «попутчице», что он отлучится на пару минут — купит сигареты и бутылку воды. Но едва он скрылся в дверях забегаловки, как возле машины, откуда ни возьмись, появились трое мужчин… Причем, как ей показалось, все они обладали «неславянской» внешностью.
Один из них вытащил девушку из салона, предварительно заклеив ей рот пластырем и надев на запястья наручники. Потом они затолкали ее в припаркованный поблизости грузовой микроавтобус. Куда именно ее отвезли, она и сейчас не знает. Несколько дней ее держали в каком то подвальном помещении, наряду с еще двумя русскими девушками. Кормили какой то бурдой… даже свиньи это хлебово не станут есть! Спасибо, что не насиловали, не избивали…
Потом приехал «купец». Мужчина, которому показали «свежатинку», остановил свой выбор на Дарье. Наверное, заплатил той банде, что похитили ее на трассе, какие то деньги, может, и немалую сумму, кто знает. Ей опять насунули на голову полотняный мешок, на кисти рук надели наручники… и повезли в другое место. Так она оказалась у Мансура, от которого ей удалось сбежать лишь благодаря тому переполоху, который случился позапрошлой ночью в связи с пожаром и стрельбой…
Краснов слушал ее внимательно, отмечая по ходу «нестыковочки».
Впрочем, — думал он про себя — даже если она привирает, или даже если она вообще все придумала от начала до конца… ему то до этого какое дело?
Главное, чтобы ее история выглядела более менее правдоподобной. И чтобы ее можно было преподнести Татаринцеву и хозяйке. Которые хоть и не торопят события, проявляя отменное радушие, но все же наверняка желают знать, что за птаха эта девушка и не замешана ли она в каком нибудь серьезном криминале.
— Желательно, чтобы ты придерживалась озвученной версии и впредь!
— Ты думаешь, что я в р у?
— Мне лично как то фиолетово, говоришь ты сейчас правду, полуправду или сочиняешь на ходу! — отрезал Краснов. — История я твою выслушал, что ты еще от меня хочешь?
— Хочу, чтобы ты мне помог!
— Я?
— А кто же еще поможет бедной девушке… сиротке! — она шмыгнула носиком, так, словно расстроена и только что озвученной историей, и тем, что ей попался такой не слишком приветливый собеседник. — Дима… мне в Москву надо! А у меня, как видишь, ни документов, ни денег! Вот… спасибо Тимофеевне и ее мужу… выручили с одеждой! — сказав это, она принялась нервно теребить подол цветастого — оранжевые подсолнухи на синем фоне — сарафанчика, который, надо сказать, хотя и выглядел простеньким, но был ей к лицу. — И тебе я благодарна, Дима — за то, что ты уже сделал для меня! Но…
— Но что? Продолжай…
— Ну я же не могу остаться здесь, у вас, навсегда, верно?
— Верно, — пробормотал Краснов. — Лично я бы хотел, чтоб ты убралась отсюда как можно скорей! И забыла и про меня, и про этих людей.
— Ну так помоги мне!
— К а к, интересно, я могу тебе помочь?! Разве что отвезти тебя на трассу? А дальше — автостопом?!
— Нет, нет… этот вариант не покатит! Я уже пробовала таким способом добраться до Москвы… Вот только что тебе рассказывала, чем все для меня закончилось!
— Ты хочешь, чтобы я отвез тебя в Москву?
— Знаешь… я тебя доверяю! У тебя ведь есть машина, есть документы… Вот и прокатились бы. А я уже в Москве, когда ты привезешь меня по адресу, который я назову, расплачусь с тобой за эту услугу! Я тебе дам столько денег, сколько скажешь! Для меня бабло — не проблема. Но мне надо сначала добраться до Москвы!
— А знакомые у тебя какие нибудь есть? Какой нибудь близкий человек? Можно ведь прозвонить?! Не в каменном же веке живем!
Она бросила на Краснова испытующий взгляд, словно силилась понять, насколько серьезно он все это говорит.
— Некому звонить. Вернее, есть кому… но я этим людям не слишком доверяю. Я даже тебе больше доверяю… чем некоторым!
Краснов вновь потянулся к пачке с сигаретами. Он не стал объяснять девушке, что машина, на которой он ее вывез — не его личная собственность. Что это тачка приятеля, который ездит на ней по доверенности. И что он не знает, жив ли приятель, где он, что с ним сталось после «феерической акции». Краснов, кстати говоря, решил последовать совету дяди — никому из приятелей пока не звонить, не искать с ними встречи. Пусть сначала уляжется пыль, а там будет видно…
— А как тебе удалось сбежать от этого… от Мансура? — спросил он, решив на время сменить тему.
— Я была в душевой… мылась под присмотром жены Мансура. Я уже рассказывала, что несколько раз пыталась от него сбежать…
— А что он, кстати, от тебя хотел? — перебил ее Краснов. — Зачем ты ему была нужна?
Она ответила не сразу.
— Ну а зачем нужны красивые девушки? Как ты сам то думаешь?
— Чтобы ублажать мужиков… это ж и ежику понятно! Но он ведь женат, так?
— Ну и что? Мансур — восточный человек! Это во первых…
— А, ну да… у них ведь допускается многоженство?
— И это тоже присутствует. Но не все так просто… К нему приезжают разные люди. Бывают какие то важные господа, которым он хотел бы оказать услугу… сделать им что то приятное…
— То есть — подложить тебя!
Девушка вскочила — гибкая, быстрая, как пантера! Краснов лишь благодаря завидной реакции успел перехватить ее руку — она явно намеревалась залепить ему пощечину!..
— Я не б л я д ь! — прошипела она ему в лицо. — Так что будь поосторожней со словами! И отпусти руку… мне же больно!
— Отпущу, если не будешь больше драться!
— Не буду. Но и ты перестань обзываться!
Краснов отпустил ее руку. Девушка, морщась, принялась тереть запястье, на котором виднелась «заплатка» — Тимофеевна, заметив потертость от браслета наручников, смазала ссадину какой то лечебной мазью и пришлепнула пластырь…
