усваивал материал, был резвым озорником и любил веселье и игры. Он ценил добрые шутки и розыгрыши, всегда искал приключений и вырос на активных играх вроде догонялок и пряток. Мальчик не выказывал неприязни к учебе, однако ему всегда было скучно на уроках; он воспринимал любое задание как бессмысленную обязаловку. Перейдя в среднюю школу, где учеба уже требовала от него больше времени и усилий, Кевин перестал стараться и просто плыл по течению. Ни снизившиеся оценки, ни давление родителей и учителей не меняли его отношения и поведения. Включившись в работу, он быстро все запоминал, однако такое происходило крайне редко. И хотя Кевин не проваливал тестов, он не вырабатывал черт, свойственных успешным ученикам, таких как трудолюбие, жажда успеха, способность обращаться за помощью в трудную минуту, собранность и умение распределять свое время. Наоборот, мальчик привыкал нацеливаться на низкие оценки, оправдывать неудачи, скрывать правду или лгать, чтобы избежать наказания, — в будущем это грозило помешать его успеху. Прогнозы по поводу его успеваемости в старшей школе и колледже были неутешительными.
Родители перепробовали все возможное: они проверяли домашнюю работу, сидели с ним до глубокой ночи, помогая выполнить сложные задания, читали лекции о важности учебы, хвалили за то, какой он способный, наказывали за низкие результаты, вызванные ленью, — однако ни один подход не приводил к долгосрочным результатам. Кевин просто «ненавидел школу» и жалел о напрасно потерянном времени, которое мог бы потратить на приятные занятия.
Учителя, в свою очередь, разводили руками. Привычные действия, срабатывавшие на других учениках, — беседы, установление связи через совместное времяпрепровождение, встречи с родителями, дополнительная помощь с предметом, наказания (попытки задержать после уроков или понижение оценок), — влияли на Кевина лишь первое время, после чего он вновь возвращался к прежнему поведению. Учителя заклеймили мальчика «ленивым», и этот статус оставался неизменным из года в год.
Однако в седьмом классе вышло так, что молодой учитель математики, который, как и Кевин, увлекался футболом, а также любил повеселиться и поиграть, особенно сильно привязался к нему. Уроки этого педагога часто перемежались играми и беседами, шутками и весельем, хотя у преподавателя ловко получалось давать ученикам все необходимые знания. Во время уроков он прекрасно справлялся с ролью учителя и весело проводил время с учениками и ученицами. Его положительный настрой передавался ученикам, и создавалась подходящая атмосфера для общения. Все шло как нельзя лучше. На осенней встрече с родителями преподаватель объяснил родителям Кевина: глядя на их сына, он вспоминает себя. Когда-то он тоже был разочарован тем, что не оправдывает чужих ожиданий, однако не мог просто так привыкнуть к унылому единообразию школьной жизни.
«И как же вы решили проблему?» — спросили родители Кевина. По словам учителя, его отношение, не только к школе, но и в целом к жизни, изменилось, когда к нему приставили преподавателя английского, завладевшего его воображением. До этого юноша даже не думал, что писать сочинения может быть настолько интересно и что это занятие способно удовлетворить потребность человека в созидании, однако учитель английского любил хорошо написанные тексты и постоянно читал отрывки из работ своих любимых писателей — с очевидным почтением, переходящим в благоговение. Педагог научил школьников вкладывать душу в каждую строчку, даже в выполнение обычных заданий, и таким образом выражать свои истинные чувства. Учитель Кевина рассказал, что его преподаватель английского помог ему намного лучше узнать себя, и он до сих пор благодарен педагогу.
Математик пообещал с особенным усердием взяться за Кевина. Он обращал на Кевина внимание в самые неожиданные моменты: внезапно останавливался возле его парты, проверяя, все ли у него получается; обменивался с ним шутками перед началом занятия. Когда их отношения наладились, учитель начал подталкивать Кевина к более усердной учебе. Все это время он хвалил Кевина и открыто показывал, как наслаждается его обществом. Во время сезона футбольных матчей среди профессионалов Английской премьер-лиги две их любимые команды боролись за первое место, и они постоянно подшучивали друг над другом по поводу побед и поражений того или иного клуба.
В течение года отец и мать Кевина были свидетелями того, как меняется отношение их сына к учебе. К июню Кевин даже начал задумываться о будущей профессии, и это оставалось с ним и в последующие годы обучения. Однако сильнее всего на мальчика повлияло следующее открытие: едва углубившись в предмет, он начинал находить в нем по-настоящему интригующие вещи. Перед Кевином открывался огромный, неизведанный мир. Благодаря доверительным отношениям с учителем он начал стремиться к когда-то немыслимым горизонтам. Родители не могли найти слов, чтобы выразить все свое облегчение и благодарность.
Развитие взаимопонимания
Мы с Ричардом Хоули с 2008 года сотрудничаем с Международной коалицией школ для мальчиков и ищем способы, позволяющие повысить эффективность обучения будущих мужчин. Мы посвятили целую серию исследований поиску полезных историй и примеров в сорока с лишним школах среди 2500 подростков и 2000 учителей, в шести англоговорящих странах17.
Поначалу мы просто спрашивали у учителей и мальчиков, какие они помнят эффективные методы обучения. И хотя ответы первых и вторых во многом совпадали, позволяя нам утвердить список составляющих успешного урока, было одно существенное различие. Учителя сосредоточивались на ремесле преподавания и рассказывали о технической составляющей урока; мальчики же говорили о профессиональных и личных качествах самих педагогов. И хотя мы настоятельно просили их не называть имен, мальчики все равно, не удержавшись, упоминали учителей или тренеров, изменивших их жизнь, и подробно и красочно описывали их личности. Различия между ответами учителей и учеников заставили нас обратить внимание на вопрос взаимоотношений между ними. Что же было известно мальчикам и почему они отчетливо это понимали, в отличие от профессиональных педагогов? Выслушивая восхваления учителей, вдохновляющих и поддерживающих учеников, мы поняли, что для мальчиков и педагогов «отношения — это медиатор, помогающий как обучать, так и обучаться»18.
Едва опубликовав свои наблюдения, мы получили множество просьб поделиться полученными результатами на конференциях и в школах. Было крайне важно помочь администрации донести до учителей: отношения с учениками должны стоять для них на первом месте. Однако мы обнаружили, что, невзирая на добросовестный подход к делу со стороны как педагогов, так и администрации школы, преподавателям тяжело сосредоточить свою деятельность вокруг контакта с учениками. Оказывается, даже зная, что заинтересовать мальчика предметом можно, лишь наладив с ним отношения, преподаватели редко способны применить эти знания на практике. Когда у педагогов спрашивают, почему они поступают именно так, а не иначе, те почти не способны дать внятный ответ. Одни применяют отношенческий подход, руководствуясь чутьем, можно
