class="cite">
У меня не получилось достойно наладить отношения с этим учеником, ведь, если честно, у них не было будущего: нам даже не о чем было поговорить, а сам ученик не горел желанием общаться со мной. Насколько я знал, обстановка в его семье ухудшалась, однако он постоянно ходил с каменным лицом. Его эмоции невозможно было прочесть. Мои размышления об этом ребенке сводились к тому, что он нуждается в помощи, однако не желает никого обременять. Ему было важно стать крутым спортсменом, и мне кажется, он мечтал вырасти сильным молодым человеком. Полагаю, попросив кого-то о помощи или приняв чью-то поддержку, он чувствовал бы себя слабаком. Признаюсь, как потом обнаружилось, мне всего лишь не хотелось прилагать лишних усилий. Этот мальчик постоянно был хмур в общении со мной и другими людьми, неуважительно относился к одноклассникам и презирал почти всех вокруг. Ужасно это признавать, однако мне пришлось сдаться. Думаю, он чувствовал мою неприязнь к нему. Мне удалось оправдать себя тем, что он не проявлял ко мне уважения и откровенно недолюбливал меня. Мне казалось, на него и так было потрачено слишком много сил за первые два года обучения. Мне не удалось справиться со своим разочарованием, и он определенно это видел. С ним было тяжело, но мне казалось, я больше ничего не смогу сделать.
В противоположных случаях, когда учителя не сдаются и не перекладывают ответственность за отношения на ребенка, даже несмотря на свое разочарование или грусть, происходят настоящие чудеса. Например, Сара обучала математике целый класс мальчиков, в том числе и группу спортсменов, не воспринимавших ее всерьез. Они сидели на задних партах, болтали и дурачились. Если Сара делала им замечания, они могли передразнить ее или начать говорить пакости за ее спиной. Чтобы решить проблему в корне, Сара определила лидера группы — Келвина — и однажды задержала его после урока. Она признала его лидерство, однако выразила обеспокоенность, что он ведет своих товарищей по пути саморазрушения. Во время разговора Келвин держался вежливо, пусть по большей части и молчал, и Сара подумала, что донесла до него свою мысль. Однако после этого Келвин будто сдулся и перестал идти на контакт: он почти не занимался, был рассеян во время уроков и едва ли смотрел на учительницу, когда та говорила.
Принятое решение лишь усугубило отношения с учеником, Сара решила попробовать иной подход — и подождала осенних встреч с родителями. Увидевшись с родителями Келвина, она сначала извинилась перед мальчиком, после чего призналась, что была слишком строга к нему и, кажется, этим сбила его с толку; затем Сара попросила Келвина дать ей возможность все исправить. И хотя мальчик почти ничего не сказал в присутствии матери и отца, впоследствии Сара заметила: Келвин стал более открытым, начал вовремя выполнять домашнее задание и держался подальше от тех мальчишек, которые валяли дурака, — это заставило и их сбавить обороты. Со временем учительница сумела укрепить отношения с Келвином и даже высказывала здравые замечания по поводу его учебной деятельности, а также хвалила мальчика за выросшие оценки.
Главным правилом Сары, как и любого другого хорошего управляющего отношениями, было следующее: если один подход не сработал, нужно найти тот, который сработает. Поразительна не только уверенность и настойчивость учительницы, но и ее умение подстраиваться под ситуацию. Сара решила проблему сама; она даже не подумала перекладывать ответственность на мальчика или его семью.
Когда между преподавателем и учеником происходит конфликт, на первое место выходит давление профессии на учителя. Тамара Бибби из Института образования при Лондонском университете описала этот вид стресса: «Постоянное чувство незащищенности, смешанное с постоянной необходимостью привлекать к себе внимание, доказывать свою значимость и добиваться того, чтобы кто-то признал: ты достаточно хорош и заслуживаешь внимания (любви), — делает школу непростым и порой опасным местом, где все постоянно напряжены»21.
Порой диву даешься: невзирая на то что профессия учителя подразумевает необходимость справляться с огромным количеством сложных взаимоотношений, нередко в очень непростых условиях, идеалисты — выпускники вузов все равно рвутся в преподаватели. Однако надежды новых учителей отнюдь не беспочвенны. Разговаривая с матерыми педагогами, десятки лет проработавшими с молодыми людьми, можно услышать истории, подтверждающие: труд учителя доставляет удовлетворение. Отношенческий подход сложен в применении, однако награда за приложенные усилия достаточно велика, чтобы учитель продолжал работать в том же духе.
Школы с отношенческим подходом
Моя серия исследований включала еще один проект: вместе с несколькими школами мы пытались разработать подход к установлению уз между учителями и учениками. Каждая школа предлагала стратегии, которые помогали бы учителям и тренерам решать проблемы во взаимоотношениях с подопечными в течение учебного года. Жертвуя такими ценными ресурсами, как время и внимание, чтобы, по указанию школы, достучаться до каждого отдельного мальчика, учителя надеялись хоть на какую-то помощь в решении отношенческих проблем.
Думая, будто он недостаточно хорош как профессионал, учитель перестает верить, что ему удастся завоевать сердце ученика. Загнанный в угол, преподаватель занимает оборонительное положение. Энди Наргривз, профессор Бостонского колледжа, писавший об «эмоциональном труде» учителей, обнаружил: особенно сильно чувствуют бессилие учителя, которые соотносят свой профессионализм с успехом среди учеников22. Если учесть, как часто мальчики отпираются в ответ на попытки увлечь их, со стороны преподавателей нецелесообразно воспринимать их сопротивление близко к сердцу. Однако на деле протест мальчиков запросто выводит учителей из себя.
Есть несколько основных принципов, которые должны помочь школам в поддержке учителей, использующих отношенческий подход. Как я уже говорил, всем необходимо уяснить истину: за управление контактом всегда ответственен учитель, а не ученик. Однако на практике все не столь очевидно, как в теории. Можно понять учителя, пытающегося переложить ответственность за отношения на ученика, особенно если тот уже достаточно взрослый, однако ждать, когда мальчик первым пойдет мириться, со стороны взрослого преподавателя непрактично. За проблемы в отношениях должен браться профессионал.
И точно так же все в школе должны помнить: вне зависимости от того, насколько тяжело положение, достучаться можно до каждого мальчика. Учителя, использующие отношенческий подход, обычно не отправляют сложных студентов в специальные службы и не применяют к ним дисциплинарных мер. Вместо этого они пробуют повлиять на ученика, разными способами выйти с ним на связь, и верят, что внимание и забота способны помочь детям, которым в жизни приходится нелегко. Когда учителя, стремящиеся наладить контакт с учениками, заходят в тупик, они воспринимают это как сигнал к смене подхода — и пытаются достучаться до ученика до тех пор, пока не добиваются своего. И хотя дополнительные
