С той первой ночи, когда я овладел разумом и телом Элени, прошла неделя. Я творил с ней чудовищные вещи. Заставил ее... почти не чувствовать.
Я смастерил клетку, которая заняла четверть подвала задолго до того, как похитил девушку. Не сказал бы, что не рассматривал такую вероятность и не готовился. Просто никогда не принимал решения воплотить свои идеи в жизнь. Перед появлением Элени это оставалось на уровне фантазий.
А теперь мечта стала реальностью.
Я искренне радовался, что благодаря собственной дальновидности предусмотрел различные мелочи. Но никогда так не гордился собой, как в тот момент.
Схватив девушку и приведя домой, где имелась возможность спрятать ее подальше от чужих глаз, я поначалу паниковал. Ощущал аморальность и жестокость этого поступка, выдумывая оправдания вроде того, что помогу ей «излечиться», когда на самом деле хотел лишь причинить боль. Все оказалось уловками, и эта конкретная вводила в заблуждение не только мою пленницу, но и меня самого.
Именно внутренняя борьба вызывала временное помешательство, я расслабился, и демоны взяли надо мной верх. Этому больше не бывать. Я обрел свободу, решил плыть по течению и больше не возвращаться к мучительному самоконтролю. Я больше не нуждался в этом, ведь теперь мог контролировать ее.
***
— Поднимайся, Элени. Я пришел повидаться.
Ее голубые глаза широко распахнулись, при этом изгиб темных ресниц напомнил мне крылья бабочки. Девушка хотела улыбнуться, но увидев меня, быстро стерла улыбку. Заспанное выражение лица сменилось испуганным. Она отбросила одеяло в сторону, раскрыв обнаженное тело, и встала на матрасе, устилающим пол в ее клетке.
— Не знаю, почему ты так на меня смотришь. Я не причинял тебе боль с тех пор, как ты научилась себя вести.
Она ожидаемо промолчала. Стоило поделиться настоятельными рекомендациями, и девушка заговаривала лишь когда я задавал вопросы. Она очень быстро уяснила свое место. Я был шокирован и разочарован тем, как легко она прекратила сопротивляться.
— Ты боишься меня, Элени?
— Да.
Ее слабый голос походил на шепот. Я кивнул, не желая даже намекать на тот факт, что удовлетворен ее ответом.
Я позволил тишине окутать нас подобно плотному одеялу. Наблюдал за тем, девушка покрывается испариной и начинает дрожать, выказывая охвативший ее страх. Меня это заводило, кровь мчалась по венам, пробуждая ту часть тела, что вскоре окажется в ней.
— Идем со мной. Я позволю тебе выбрать, как ты будешь связана. Так и не понял, что тебе нравится больше: стоять, быть подвешенной... или лежать на скамье. — Я схватил подбородок Элени указательным и большим пальцами и приподнял его, вынудив ее посмотреть на меня своими широко распахнутыми глазами. — Вообще, это не так уж и важно, ведь все будет так, как я захочу, но сегодня я... щедр.
Я улыбнулся, а она устремила взгляд мне через плечо. Опустила веки, а когда подняла их, ее пухлые губы растянулись в улыбке.
— На скамье.
Я улыбнулся шире.
— Почему?
— Тогда ты трахаешь меня глубже. Тебе так больше нравится.
От подобного заявления мои глаза расширились, но я понимал, что она играет со мной. Я не возражал: ее мятежный дух неизменно распалял огонь, который могла потушить лишь жестокость.
Элени стала для меня идеальным наркотиком. Когда она оказывалась подо мной, я мог творить все те безумства, которые в течение дня нашептывали мне голоса. На ней я мог выместить свой гнев. Мог прояснить голову хотя бы на несколько гребаных часов. Ощущал, что снова могу функционировать. И все это происходило благодаря моей пленнице.
— Значит, скамейка.
Я развернулся и направился к черной кожаной скамье, к которой часто ее привязывал. Отступив в сторону, позволил ей опуститься на колени, встать на подставку и растянуться на прямоугольной поверхности. Девушка ухватилась за деревянные ручки внизу скамьи, и я начал ее привязывать.
— Рот или киска, Элени?
Тело задрожало, как если бы она ударилась в слезы. Но я прекрасно понимал, что это не из-за расстройства. Девушка рыдала, потому что разум призывал ее бороться, когда она понимала, что бессильна против меня. Однако ее тело... это совсем другое дело.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Оно оказалось отзывчивым, охренительно отзывчивым. И не важно, что я делал: касался кожи руками, входил в нее членом, лизал рот. Элени давила на меня, просила прикоснуться, даже молила о большем. Все это казалось нереальным. Эта девушка стала идеальным вместилищем для моей жестокости: чем жестче я поступал, тем сильнее она заводилась.
Я провел рукой по ее позвоночнику, наблюдая, как под моими пальцами по коже пробежали мурашки. Добравшись до места, где смыкались ягодицы, я замедлился и слегка надавил на маленькую дырочку, прежде чем скользнуть вниз к ее влажной промежности, готовой для моего члена и даже жаждущей его.
— Какая же ты мокрая, моя прекрасная девочка. — Я медленно ввел в нее палец. — Ты скучала по мне?
Элени застонала в ответ и бедрами подалась назад, ближе к моей руке, я же резко втянул воздух, любуясь этой красотой. Водя одной рукой туда-сюда, другой я потянулся вперед, чтобы проскользнуть между ее грудью и скамейкой. Пальцами сжал сосок и губами прижался к пояснице, оставляя легкий поцелуй.
— Киска. Я хочу, чтобы ты вошел в киску.
Я усмехнулся. Как бы мне хотелось видеть ее выражение лица в этот момент.
— В таком случае ты возьмешь меня в рот. Именно этого ты хочешь, и мне надоело быть щедрым.
Убрав руку, я выпрямился и шлепнул ее изо всех сил. Девушка вскрикнула от боли, но взяла себя в руки и отчаянно задвигала задницей, выражая непроизвольный восторг от происходящего. Я потер красный след на ягодице и улыбнулся, разглядывая потрясающий цвет ее кожи.
Обойдя скамью, встал перед ее лицом и наклонился так, чтобы посмотреть ей в глаза. По щекам струились слезы, и Элени отвернулась, но я схватил ее за подбородок, ловя ее взгляд.
— Почему ты плачешь?
— Потому что ненавижу тебя.
Я рассмеялся.
— Но не когда я тебя трахаю.
Моя пленница отвела взгляд, и я простил ей это небольшое неподчинение. Спустя несколько напряженных секунд тишины она тихонько добавила:
— Потому что в этот момент я ненавижу себя.
Глава 29
Элени
Я ненавидела его. Ненавидела себя. Ненавидела свою жизнь.
Голоса звучали громче обычного, и я ничего не могла с этим поделать, потому что, наконец, сообразила, как нужно поступать, чтобы выжить. Я слушала, повиновалась и позволяла ему творить со мной все, что пожелает; позволяла мужчине сражаться со своими демонами, день ото дня разрушая меня.
Однако больше всего я ненавидела, что моему телу нравилось каждое прикосновение Габриэля. Оно реагировало самостоятельно, а голоса его поддерживали, твердя без устали, что это правильно, и именно в этом я и нуждалась.
К губам прижался член, и я с готовностью их приоткрыла. Знала: не прими я его, наказание будет строгим. Еще один фингал под глазом, еще одно треснутое ребро или что похуже. Поэтому мой язык закружил вокруг головки, и Габриэль застонал.
— Вот это моя Хорошая Девочка, Элени. Обожаю твой рот на своем члене.
Я быстро моргнула, пытаясь сдержать вновь выступившие слезы. Независимо от того, насколько сильно пыталась отрешиться от воспоминаний обо всех творимых со мной безумствах, я жаждала подчиниться ему. Я хотела, чтобы Габриэлю понравилось, и желала, в конце концов, награды; чтобы он покинул мое горло и заставил меня проглотить каждую каплю. И, возможно, просто… он бы вернул мне услугу. Моя киска пульсировала от одной мысли о том, как его губы слизывают мои сладкие соки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Тем временем член толкнулся в заднюю часть гортани, и я приняла каждый его дюйм без жалоб и рвотных позывов, ведь иначе мужчина просто сходил с ума. Я стала экспертом глубокого минета просто потому, что не имела другого выбора. Но сексуальная тренировка заводила, так было всегда, еще задолго до того, как мой пленитель обратил на меня свое внимание.
