А про метро-то они много слышали и файлы смотрели! Мчались Старые Люди на стремительных поездах по глубоким подземным тоннелям, а когда Святой Джихад разбушевался, прятались в них от бомб и снарядов. В старой Москве, говорят, по сию пору так и живут. Но у них там с водой не очень и солнце чересчур злое. Так они вроде прямо под землей все выращивают, приноровились за столько-то лет! Метро там — сотни километров тоннелей, можно весь Урал туда запихнуть, но наружу тамошние жители, поди, только по ночам и вылазят. Если их совсем-совсем песком не завалило… а о такой жизни даже подумать тошно.
Добираться до тех мест далеко, да и незачем. Вся жизнь в новой Москве кипит, там даже деревья настоящие растут и море-океан рядом плещется. Дожди по несколько часов льют — благодать! Фонтаны есть, бассейны. Надо же, охота было ученым из такого рая благословенного в жестокую пустыню-мачеху уезжать?..
Грузовичок торопливо проковылял мимо Управы. Стволы пулеметов спокойно проводили их. Не очень-то приятно постоянно под прицелом находиться! Егор да и все остальные наверняка вздохнули с облегчением, когда поворот улицы скрыл от них Управу. Но это произошло не раньше, чем они прошли мимо ровного ряда красивых фасадов зданий. Над каждым висел тент, прикрывающий вход вниз, в прохладу. «Челябинская элита! — сказал Зия. — Самый престижный район города». Здесь действительно было красиво. Но спину по-прежнему царапал отвратительно пристальный взгляд двух пулеметных стволов.
Но вот дорога изогнулась, вильнула, и потянулись однообразные густые заросли ген-саксаула. Пропетляв не менее получаса по узким проходам путем, известным только компьютеру Саввы, грузовичок остановился.
— Приехали, — говорит Зия. — Слезайте, детки, с крыши или оставайтесь, если еще не спеклись. Сейчас мы с Саввой пешком пойдем.
— А кто грузовичок охранять будет? — пропыхтел Ромка-джи, сползая вниз. — Чур не я!
— Вот еще! — возмутился Егор. — Надо жребий кинуть!
— Вообще-то, я хотел вас обоих оставить, — задумчиво сказал Савва, развернув «комариный» экран.
Оба воина пустыни заголосили и заныли в два голоса. Нет, это совсем уж никуда не годится! А вдруг случись чего? Без них ученым худо придется! Они же с Егором вдвоем опасность чуют не хуже, чем «комары»! Егор, вон, стреляет с закрытыми глазами мухе в глаз, а Ромка-джи… что же такого особенного умеет Ромка-джи, чтобы звучало солидно?.. а Ромка-джи… а Ромка-джи тоже должен пойти, а то нечестно получается, вот!
Нет, ну действительно! Что за недоверие такое! Совесть надо иметь!
Выклянчили все-таки! Все свои заслуги-подвиги вспомнили, да еще парочку на ходу сочинили, лишь бы только Зию с Саввой уломать. Зия, знай себе, смеется и на Савву ссылается, дескать, все трое мы ему повиноваться обещали, ибо велик и могуч наш Савва — сами же признали! Голова у Саввы солнца касается, ноги его на глубинном дне преисподней стоят. Орлы вокруг его колен летают, ангелы небесные пот ему крылами утирают и молитвенные песни поют. Для вас обоих Савву надо себе представлять именно так и не иначе! Так что просите смиреннее, кланяйтесь неустанно, а что касается его, Зии, то он, в дерзости своей, надеется, что и о нем Могучий не забудет.
И хохочет, как будто на самом деле смешно.
Издевается Зия… а они с Ромкой-джи уже готовы и впрямь на колени бухнуться.
Савва почесал лысину, с сомнением поглядел на обоих, горячо на него молящихся, не обратил внимания на дерзостного Зию, потом уставился на грузовичок. Мучительно долго разглядывал «комариный» экран и сказал наконец:
— Ладно! — И добавил: — Любопытство — не порок…
Хороший человек, Савва, хан-батюшка! Чисто президент-эмир! Милосердный!
Грузовичок заперли, Савва сигнализацию поставил. Вначале она просто орет, потом угрожать начинает, ну и одновременно, конечно, на ларинги сообщение выдает. Мол, караул, грабят!
— Было бы время, — сказал Зия, — Савва бы управление на себя взял, чтобы грузовичок лягаться начал, но у грузовичка этого блок дистанционного управления с корнем выдран.
Решили, что ничего пока с пятилапым не случится.
Пока с этим делом возились, из-за кустов три любопытных головы выглядывают, мал мала меньше. Вот они, туземцы! Проявились, наконец. Глаза голубые таращат, близко подойти боятся.
— Эй, молодняк! Есть кто постарше дома? — спрашивает Зия.
Головы тут же исчезают.
— Ну вот, напугал, — говорит Савва. — И то верно, посмотрел бы ты на себя со стороны! Морда небритая, глаза ввалились — вылитый местный житель.
— Но-но-но! Я — московский лощеный хлыщ! По мне за версту видно, что я не простой человек!
Ларинги ожили:
— Кто такие? Валите отсюда! Быстро! Считаю до десяти, а потом из подствольника угощу! Десять… девять…
— Спокойнее, уважаемый Симеон! — вдруг отвечает рассудительный Савва. — Это я. Я с вами вчера связаться пытался, но вы отвечать отказались, хотя фирман-Москва я вам передал. Как мы и обещали, я все-таки приехал.
— Вижу, — буркнул голос.
— Еще бы, — согласился Савва. — Вашу камеру я еще десять минут назад засек! — Он помолчал и, не услышав ответа, сказал: — У вас хорошая аппаратура.
— Старье, — пробурчал голос в ларингах и подозрительно добавил: — А это что за шкеты с вами?
— Это, уважаемый Симеон, наши проводники. Как видите, — поспешно добавил Савва, — они не имеют отношения к Святой Академии Наук ввиду своей молодости. Но они находятся под нашей опекой и в данный момент входят в группу.
«Вот тебе и приехали! Оказывается, это именно Зия с Саввой нас опекают и хранят! А мы-то с Ромкой-джи тут расписывали…»
— Я дорого беру, — сказал голос. — Я вас предупреждал.
— Может, все-таки поговорим по-настоящему? — не выдержал Зия. — Я безумно хочу увидеть то, что у вас есть, и только священные принципы Господа-Аллаха, заповедовавшего нам смиренное терпение в земной юдоли, сдерживают мои порывы. Ну чего вы боитесь, уважаемый Симеон? Если бы мы хотели ограбить вас, то пришли бы ночью, как карачи, применив все научные средства, имеющиеся в нашем распоряжении. Смекаете?
— Смекаю, — злобным голосом откликнулся уважаемый Симеон. — Шайтан-невезуха… вот ведь, навязались на мою голову! Хрен с вами, ладно! Идите, жду. Но учтите, я все пишу, каждый ваш вздох. Случись чего — напрямую комбинатовским весь файл пойдет, поняли?
И отключился, не дожидаясь ответа.
«Комбинатовским… — Егор мысленно вздохнул. — Если комбинатовских рассердить, то Городу туго придется! Еретики-гяуры-блять! Спокон веку мы с ними нейтралитет держим, хоть и не любим друг друга. Не хотелось бы, чтобы московские ученые — при всем моем к ним уважении — многолетнюю традицию на радость сатане и на горе мирным жителям порушили.
Вам-то что, в Москву — вжик, и усвистали! А нам здесь жить и жить. Нет, хорошо, что мы с Ромкой-джи напросились вместе с учеными идти. Правильное это было решение, хоть и продиктовано оно было детским любопытством».
Видать, чутье дозорного не подвело-таки Егора, пусть и не понимал он этого!
Так и пошли. Егор было калаш на изготовку взял, но Савва сказал, что ничего такого воинственного не надо. В гости идем, а не в бой. Егор поворчал, но калаш повесил на плечо стволом вниз. Знаем мы это «не в бой». Тут в Челябе народ лукавый, вот сейчас как дробалызнет из-за кустов, будет тогда Савва знать, что за мирный народ здесь проживает!
Однако никто не стрелял. Тропинка была утоптанная, видно было, что по ней ходят постоянно. Вон, лопата валяется, а рядом детская игрушка лежит — песчаник с растопыренными лапками. Хорошо бы, конечно, чтобы песчаники такими же мирными и симпатичными и в жизни были! Ишь какой глазастый…
А за поворотом открылся небольшой дворик. Скамеечка под низким драным тентом, стена кирпичная с проемом входа, тазик с водой стоит — в общем совершенно мирная картина. В проеме несколько голов детских торчат, палец в рот у каждого засунут. Глаза таращат, но не уходят. Ну и хозяин дома на корточках присел, калаш наизготовку держит.
— Ну-ну, — говорит Зия. — Вы же не собираетесь напугать меня до полусмерти! Не надо так целиться, я хороший!
Детишки засмеялись. Мужик сконфузился, ствол опустил.
Симеон Данченко жил в одиночку. Когда-то крестьянствовал, хотел в менты податься, но так его и не взяли. Теперь потихоньку подрабатывает на Управу. Руки у него золотые, вот и возится с неисправным оружием, с железяками разными, требующими ремонта, с металлокерамикой. «Как говорится, от замков до пулемета», — сказал Симеон.
Жена его померла от горячки, как и Егорова мать. Теперь вот с пятью детишками нянькается. Все, как на подбор, белобрысые и голубоглазые. Странно даже! Не так уж много на свете белокурых людей. После Джихада все перемешались. Вон, в Ромке-джи явно китайская кровь. А тут, как со старых файлов по истории, — светлые. Носы пуговками.
