И уже направляюсь прочь из кухни, но не успеваю далеко уйти.
Бокал вылетает из моей руки и разбивается о пол в паре метров от меня.
Я перевожу взгляд с опустевшей ладони на капли вина, стекающие на пол по белым фасадам шкафов.
Вино повсюду. Я неподвижно стою в полнейшем потрясении. И внезапном раскаянии. Бокал вылетел у меня из рук с такой силой, что пролетел через всю кухню. И этому есть лишь одно объяснение.
Уиллоу увидела, что я сделал, и ей это не понравилось.
Я наконец осознаю всю опасность своей затеи. Поднимаю глаза в потолок и провожу ладонями по лицу.
О чем я только думал?
Я выхожу из кухни и иду обратно наверх, испытывая смущение, оттого что Уиллоу все видела. Смущение оттого, что мне пришла в голову мысль подсыпать Лейле ее же снотворное, чтобы она скорее заснула.
Желание поговорить с Уиллоу сей же миг рассеивается, и на место ему приходит необъятная волна стыда. Я открываю дверь в спальню как раз в тот момент, когда Лейла выходит из ванной, завернутая в полотенце. Она рукой указывает на пол возле моих ног.
— Брось мне свою футболку.
Она ловит ее и надевает через голову, на ходу сбрасывая полотенце. Низ футболки доходит ей до середины бедра, и я обращаю внимание, как она утопает в моей одежде. Лейла такая миниатюрная, и наверняка весит меньше положенного, потому что почти не ест в последнее время. А я собирался подмешать ей полноценную дозу снотворного и дать еще больше алкоголя, не зная, как это может на нее воздействовать. Особенно, если бы она к тому же приняла еще одну таблетку на ночь.
Это не я.
Я заключаю Лейлу в объятья и прижимаю к себе, молча извиняясь перед ней за то, что чуть было не сделал и в чем никогда не смог бы признаться. Закрыв глаза, я зарываюсь лицом в ее мокрые кудри.
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — приглушенно отвечает она, уткнувшись мне в грудь.
Я долго обнимаю ее. Несколько минут. Как будто так смогу избавиться от чувства вины.
Не выходит. Становится только хуже.
Лейла зевает, прижавшись ко мне, и отстраняется.
— Я так устала, — говорит она. — Наверное, выпила слишком много. Лягу спать.
— Я тоже, — отвечаю я.
Она забирается под одеяло прямо в моей футболке. Я снимаю джинсы и натягиваю пару тренировочных штанов. Обычно я сплю в трусах, но не знаю, покажется ли Уиллоу сегодня. Но хочу быть к этому готов.
***
Я не чувствовал усталости, когда лег в постель рядом с Лейлой, и не чувствую ее сейчас, хотя с того момента прошел уже час. Я не закрываю глаз. Смотрю на Лейлу и жду, когда ей завладеет Уиллоу, но этого так и не происходит.
Возможно, она обижена на меня. Или, может быть, ждет, когда Лейла заснет покрепче. Не знаю. Мне неизвестны правила. Не знаю, существуют ли они вообще.
Мне хочется объясниться перед ней, но я не смогу сделать это, если она не проникнет в тело Лейлы. И в спальне я это сделать тоже не могу, потому что для общения с ней мне нужен ноутбук.
Я осторожно встаю с кровати, не разбудив Лейлу, и спускаюсь в кухню.
Замираю в дверях, потрясенный тем, что вижу. Или, вернее сказать, не вижу.
От того, что случилось вечером, не осталось и следа. Все пролитое вино убрано. Нет и осколков бокала. Будто ничего и не было.
Я подхожу к мусорному ведру и поднимаю крышку. Поверх мусора лежат осколки стекла, которые еще час назад были разбросаны по всей кухне.
Пока я был с Лейлой наверху, Уиллоу все убрала.
Я сажусь за стол, но не открываю ноутбук. Сперва я включаю приложение для камер в телефоне. Перемотав запись назад, я смотрю, как бокал из моих рук с силой выбивает пустота. Я мотаю запись вперед и вижу, как спустя примерно десять минут после моего ухода с мусорного ведра съезжает крышка.
Я зачарованно наблюдаю, как кухня неспешно становится чистой. Исчезают пятна от вина. Осколки стекла перемещаются с пола в мусорное ведро. Крышка встает на место, не оставив и следа от разбитого бокала.
Закрыв приложение, я кладу телефон на стол экраном вниз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Спустя день после нашего приезда я постарался бросить попытки постичь окружающий меня мир. Меня уже не удивляет видео, на котором призрак убирает кухню. По крайней мере, в этот миг.
Не знаю, что это говорит обо мне.
А еще не знаю, что говорит обо мне то обстоятельство, что я чуть было тайком не подсыпал Лейле снотворное.
Возможно, этот дом морочит мне голову. Разрушает цепь моих моральных принципов.
Даже не знаю, с чего начать разговор с Уиллоу. Как его начать. Стоит ли извиниться? Не хочу, чтобы она думала, будто я из тех парней, которые стали бы накачивать лекарствами свою девушку, но… именно это я и собирался сделать, пока она не вмешалась.
Но почему она вмешалась? Потому что осуждала мои действия или потому, что хотела, чтобы тело Лейлы было несложно пробудить?
Мне неизвестно, действовала ли она в порыве самоотверженности или эгоизма, но не мне судить об этом, учитывая абсолютную эгоистичность моих действий.
Я слышу, как открывается дверь нашей спальни.
Все тело напрягается, и я вскакиваю со стула. Я не знаю, кто из них спускается сейчас по лестнице, но мне будет одинаково стыдно смотреть в глаза любой из них.
Внезапно я забываю, как вести себя естественно и куда деть руки. Сжимаю пальцами столешницу и облокачиваюсь на нее, глядя в дверной проем.
Она появляется из-за угла. Я сразу понимаю, что это Уиллоу. Она осталась в моей футболке и надела пару шорт Лейлы. Я понимаю, что это Уиллоу по тому, как она смотрит на меня, будто мне многое предстоит объяснить.
— Прости, — выпаливаю я.
Она останавливает меня, выставив руку, затем выдвигает стул и садится.
— Погоди. Она сильно напилась, мне нужно посидеть минутку. — Уиллоу опускает голову на руки. — Можешь налить мне стакан воды?
Развернувшись, я достаю из шкафа бокал. Наполняю его водой с кубиками льда и, подав ей, сажусь за стол. Залпом опустошив бокал, она ставит его на стол перед собой.
Затем с минуту молча смотрит на него, сжимая его обеими руками.
— Что это было?
— О чем ты? — уточняю я.
Она смотрит мне в лицо.
— Что за таблетки ты подбросил ей в вино?
У меня дергается челюсть. Я откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди.
— Снотворное. Я не… Я никогда этого не делал. Просто мне очень хотелось, чтобы она поскорее заснула.
— Зачем? Чтобы ты мог поговорить со мной?
Я киваю.
— Это опасно, Лидс. Она была пьяна. А если бы она приняла еще одну таблетку?
Я наклоняюсь вперед, проведя рукой по волосам. Сжимаю шею и шумно выдыхаю.
— Я понимаю. Я даже не подумал. Действовал, поддавшись порыву.
— Если желание поговорить со мной подталкивает тебя к подобным импульсивным поступкам, то я сомневаюсь, что нам стоит продолжать.
Все в груди сжимается от мысли, что она хочет все прекратить. У меня осталось так много вопросов.
— Я бы никогда намеренно не причинил Лейле вреда. Это больше не повторится.
Уиллоу взглядом ищет в моих глазах подтверждение моих слов. Должно быть, увиденное ее устраивает, потому что она кивает в ответ.
— Хорошо. — Уиллоу наклоняется, прижав ладонь к урчащему животу. — Она вообще ест? Господи. Она постоянно изнывает от голода.
Я встаю из-за стола, вспомнив про тако.
— Я привез тебе тако. — Достаю из холодильника контейнер. Я попросил сотрудников положить мясо и соус отдельно от тортильи, чтобы блюдо можно было легко погреть и собрать. — Лейла съела только один в ресторане, возможно, потому что выпила четыре маргариты. — Я разогреваю еду, а Уиллоу ждет за столом. — Что будешь пить?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Воды достаточно. Сомневаюсь, что ее тело сейчас способно вынести что-то крепче.
Я наполняю ее стакан водой и собираю тако. Когда я ставлю перед ней тарелку, у нее едва ли не блестят глаза. Она берет один и откусывает.
— Черт побери, — говорит она с набитым ртом. — До чего же вкусный. — Просто поразительно, насколько заметны небольшие различия между ними, например, в том, как они едят, пусть даже совершает эти действия одно и то же тело. — Лейла спрашивала, зачем ты купил тако с собой?
