— Я, Анжела Фахи, родственница величайшего солдата ИРА.
— Есть люди, которые не согласятся с такой оценкой, — сказал Диллон, когда они доехали до деревни и он остановил машину возле трактира.
У деревни был запущенный вид: не больше пятнадцати пришедших в упадок домов, нормандская церковь с башней и большое кладбище. Трактир назывался «Зеленый человек», и даже Диллону пришлось нагнуться, чтобы войти. Потолок был очень низкий, с балками. Пол был сделан из тяжелых каменных плит, истертых годами. Стены выкрашены в белый цвет. Человеку в рубашке с короткими рукавами, стоявшему за стойкой бара, было не меньше восьмидесяти. Он поднял голову, и Анжела спросила:
— Он здесь, господин Дальтон?
— У камина, пьет пиво, — откликнулся старик.
В широком очаге, сложенном из камня, горел огонь. Перед ним стоял стол и деревянная скамья. За столом сидел Данни Фахи и читал газету. Перед ним стоял стакан. Это был человек лет шестидесяти пяти, с неопрятной седеющей бородой, в матерчатой кепке и старом твидовом костюме.
— Я привела человека, который хочет тебя видеть, дядя Данни, — обратилась к нему Анжела.
Он взглянул сначала на нее, потом на Диллона с удивлением на лице:
— Что я могу сделать для вас, сэр?
Диллон снял очки.
— Да благословит Бог всех нас, — произнес он с белфастским акцентом, — и особенно тебя, старый подонок.
Фахи побледнел, как мертвец, потрясение было слишком сильным.
— Господи помилуй! Это ты, Син, а я думал, что ты давно сыграл в ящик!
— Как видишь, нет, я здесь, перед тобой. — Диллон достал из бумажника пятифунтовую банкноту и передал ее Анжеле: — Пару виски, предпочтительно ирландского.
Она вернулась к бару. Диллон повернулся. У Данни Фахи были на глазах слезы. Он крепко обнял Диллона.
— Боже мой, Син! Я не могу выразить, как я рад тебя видеть!
Гостиная в доме Фахи была неопрятной и захламленной, со старой мебелью. Диллон сидел на диване, а Фахи растапливал камин. Анжела на кухне готовила еду. Кухня была без дверей, и Диллон видел, как она там суетится.
— Как тебе жилось, Син? — Фахи набил трубку и закурил ее. — Десять лет прошло с тех пор, как ты куролесил в Лондоне. Да, парень, ты заставил британцев призадуматься.
— Я не смог бы это сделать без тебя, Данни.
— Прекрасные деньки! А что случилось потом?
— Европа, Ближний Восток. Я все время был в движении. Много работал для ООП. Даже научился летать.
— Действительно?
Вошла Анжела и поставила на стол тарелки с яичницей, поджаренной с беконом.
— Ешьте, пока не остыло. — Она вернулась с подносом, на котором стояли чайник, молоко, три кружки и тарелка с хлебом и маслом. — Простите, что нет ничего более существенного, но мы не ждали гостей.
— Для меня и это хорошо, — сказал ей Диллон и начал жадно есть.
— Теперь, Син, ты здесь и одет как английский джентльмен. — Фахи повернулся к Анжеле: — Разве я тебе не говорил, что за актер этот человек? Все эти годы до него не смогли дотронуться даже пальцем, ни разу.
Она энергично закивала головой, радостно глядя на Диллона. От возбуждения она изменилась в лице:
— Вы теперь в деле, господин Диллон, я имею в виду ИРА?
— Скорее в аду наступят прохладные дни, чем я стану работать на эту шайку старперов, — заявил Диллон.
— Но ведь ты над чем-то мозгуешь сейчас, Син? — сказал Фахи. — Я вижу. Давай выкладывай.
Диллон закурил сигарету.
— Что, если я скажу тебе, что работаю на арабов, Данни, на самого Саддама Хусейна?
— Господи, Син, почему бы и нет? Ну, и что он хочет чтобы ты сделал?
— Он жаждет сейчас нанести удар. Что-нибудь из ряда вон выходящее. Америка слишком далеко. Остаются британцы.
— Ничего не может быть лучше, — глаза Фахи заблестели.
— На днях Тэтчер приезжала во Францию для встречи с Миттераном. Я собирался нанести удар на пути к аэродрому. Прекрасно все было подготовлено — тихая проселочная дорога и все такое, но тот, кому я доверился, выдал меня.
— А разве это не всегда так? — буркнул Фахи. — Так что теперь ты ищешь другую мишень? Кто, Син?
— Я думаю о Джоне Мейджоре.
— Новом премьер-министре? — спросила Анжела с трепетом. — Вы не осмелитесь.
— Конечно, осмелится! Почему бы и нет? Ребята почти достали все это проклятое британское правительство в Брайтоне, — ответил ей Фахи. — Продолжай, Син. В чем твой план?
— У меня его нет, Данни, вот в чем дело. Но за это столько заплатят, что ты и представить себе не можешь.
— Это тоже довод в пользу того, чтобы добиться успеха. Так что, ты пришел к дяде Данни за помощью? — Фахи подошел к буфету и вернулся с бутылкой виски «Бушмиллз» и двумя стаканами. Наполнив их, он обратился к Диллону: — Есть у тебя какая-нибудь идея?
— Нет еще, Данни. Ты все еще работаешь для ИРА?
— Я в глубоком подполье. Это был приказ из Белфаста, причем так много лет тому назад, что я уже забыл когда. С тех пор — ни одного известия. Мне все надоело до чертиков, и я поселился здесь. Меня это устраивает: природа, здешние люди… Они никуда не лезут. Я устроился неплохо, занимаюсь ремонтом сельскохозяйственных машин и ухаживаю за овцами. Мы счастливы здесь, Анжела и я.
— И тебе до чертиков скучно. Кстати, ты помнишь Мартина Броснана?
— Да, конечно. Вы были врагами.
— Недавно я столкнулся с ним в Париже. Вероятно, он объявится в Лондоне, чтобы найти меня. Он будет работать на британские спецслужбы.
— Ублюдок! — Фахи нахмурился и набил табаком свою трубку. — Кажется, я слышал забавную историю о том, как несколько лет назад Броснан пробрался в дом десять по Даунинг-стрит под видом официанта и никак это не использовал?
— Я тоже слышал эту историю. Сказки! Сегодня никто не проникнет туда ни под видом официанта, ни каким-то еще образом. Ты знаешь, они заблокировали всю улицу. Дом превращен в крепость. Туда пути нет, Данни.
— Всегда найдется путь, Син. Я читал на днях в журнале, как большая группа из французского Сопротивления сидела в гестапо. Их камеры находились на первом этаже, а гестаповцы располагались на втором. Маленький самолет Королевских военно-воздушных сил «москито» подлетел к зданию на высоте пятидесяти футов и сбросил бомбу, которая отскочила от мостовой и влетела через окно второго этажа, убив всех проклятых гестаповцев. Маки, находившиеся на первом этаже, сумели освободиться и убежать.
— Какого черта ты мне рассказываешь все это? — спросил Диллон.
— Я хочу сказать, что я очень верю в бомбы и в баллистику. Ты можешь заставить бомбу лететь куда угодно, если знаешь свое дело.
— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался Диллон.
— Пойдем: покажи ему, дядя Данни, — попросила Анжела.
— Что показать?
Данни встал, вновь раскурил трубку.
— Ладно, пошли. — Он повернулся и пошел к двери.
Фахи открыл дверь второго сарая и вошел внутрь. За ним последовал Диллон. Помещение было огромным, дубовые балки поддерживали круто поднимающуюся вверх крышу. На сеновал вела лестница. Кругом лежали детали сельскохозяйственных машин. Тут же стоял сравнительно новый «лендровер» и старый мотоцикл «БСА-500сс» в прекрасном состоянии.
— Какая красота! — не удержался Диллон, испытав настоящее восхищение.
— Купил его подержанным в прошлом году, думал обновить и заработать на этом, но он меня покорил, и я не расстанусь с ним. Он не хуже «БМВ».
В самом темном углу стояла еще одна машина. Фахи включил свет, и перед ними возник белый фургон «форд-транзит».
— Ну, — сказал Диллон. — А где же это «особенное»?
— Подождите, господин Диллон, — сказала ему Анжела. — Это действительно кое-что особенное.
— Не то, что ты видишь, — добавил Фахи.
Его лицо выражало крайнее возбуждение, даже гордость, когда он открыл дверцу. За ней находилось сооружение из трех металлических труб, прикрепленных к полу болтами и поднимающихся под углом к крыше.
— Мортиры, Син, совершенно такие же, как парни использовали в Ольстере.
— Ты хочешь сказать, что эта штука работает?
— Нет, черт возьми. У меня нет взрывчатки. Она будет действовать — это все, что я могу сказать.
— Объясни мне.
— Я приварил к полу стальную платформу, чтобы уменьшить отдачу, и приварил трубы друг к другу. Эти стандартные металлические детали можно приобрести где угодно. Электрические часовые механизмы можно купить в любом магазине «Сделай сам».
— Как она действует?
— Когда ее включишь, останется еще минута, чтобы выскочить из фургона и убежать. Крыша вырезана. Это просто полиэтиленовая пленка, закрывающая дыру. Ты видишь, я покрасил ее в тот же цвет, что и фургон. Таким образом получился свободный проход для мортир. Я еще сделал дополнительное маленькое устройство, соединенное с часовым механизмом, которое разрушит сам фургон после выстрела.
