Его вера была другому Богу.
— Я не знаю в каком часу ночи, толчком меня выбросило с кровати и мою супругу. Дверь каюты оказалась подперта снаружи свалившейся котельной трубой и выйти не было никакой возможности. Все каюты, располагавшиеся с этой стороны, оказались в этой же ситуации. Спасательных жилетов в нашей каюте не оказалось, но это была наша вина. С самого начала путешествия мы сами должны были подумать о них и предупредить обслуживающий персонал корабля о их отсутствии в нашей каюте.
В зале воцарилось гробовое молчание и только воркование голубей нарушало этот звуковой покой.
— Извините меня, но мне не хочется углубляться в те события. Я потерял жену и не имею желания наказывать виновных в этом лиц. Я уверен в том, что человек никогда до конца не может знать, как он способен себя вести в экстренных ситуациях и я отдаю это на суд не людской. А Высший. И пусть будет так. А спаслись мы втроем: я, матрос этого корабля и одна женщина из каюты, двери которой нам удалось пробить за все время паники на судне. Вернее, когда мы открыли каюту, из неё удалось извлечь двоих, но одному из них, мужу этой женщины, стало плохо с сердцем и он умер тут же. Судно уже почти полностью было погружено в воду, когда мы сумели сорвать с петель одну из дверей, располагающуюся при входе в ресторан корабля. Она оказалась самой пригодной для того, чтобы использовать её в качестве плота. Мы уже к ночи следующего дня достигли берега.
— А теперь господа судьи, я раскланяюсь перед всеми и удалюсь. Вину за произошедшее я вменяю только в том, что высшим составом команды данного корабля, не легально провозилась взрывчатка. Для непонятных целей и меры предосторожности, видимо, не были предприняты как следует. И это все.
Он бескомпромиссно вышел из-за кафедры и не обращая внимания на возражения судей, стал быстро удаляться из зала.
ГЛАВА 103
Ани запыхалась от волнения, хотя ехала в машине. Ее последнюю неделю часто бросало то в жар, то в холод, но она считала, что у неё с давлением все в порядке. Здание в три этажа своей грациозной монументальностью вызывало подсознательное чувство выпрямиться постойки «смирно» и вспомнить, все ли ты в своей жизни делаешь законопослушно.
Она быстро вошла в огромный полукруглый холл и решила перевести дух, чтобы заставить себя подняться на второй этаж. Куда нужно было идти она не знала, но люди спускались с лестницы, вероятно те, кто приходил на заседание. Она опоздала.
Мимо прошел представительный пожилой мужчина, в строгом сером костюме и она на ломанном английском обратилась к нему.
— Сэр, подскажите, где проходит заседание комиссии, назначенная на сегодня?
Он остановился, так как её плохое произношение и еще не верная грамматическая постановка слов в предложении были трудно воспринимаемы, но он больше догадался, чем понял, что-этой женщине нужно. Его глаза только быстро машинально скользнули по её животу и в глазах пробежала искра ласковости.
— Ани! — кто-то громко окрикнул её сверху. И они оба обернулись на окрик.
Первое движение, которое хаотично сделали руки женщины, это попытка разогнать туман, образ, наваждение и это произошло непроизвольно. К ней направлялся Артур Войцеховский, а её накрыло словно покрывалом пелена перед глазами и ноги стали терять силу, становясь ватными и медленно — медленно, еще слабо пытаясь ухватиться руками за массивные перила лестницы, она, не осознавая, что происходит, стала опускаться на пол.
У мужчин реакция всегда более быстрая. Она почувствовала сильные руки на своих предплечьях. Незнакомец успел её удержать, и Войцеховский подоспел вовремя.
— Что с тобой, милая? — принял он её из рук постороннего и быстро, в качестве благодарности, что-то ему сказал.
Перед Ани были глаза Войцеховского, встревоженные и горящие — это первое, что стало четко определяться из дымчатого тумана, в который она на какое-то время погрузилась.
Глаза, выпорхнули из тумана, канва безупречных зубов, улыбка, его голос и четкое виденье — перед ней её Артур.
— А-а-а-х… — только выдохнула она и потрогала его за щеку. — О, Дева Мария. Это ты… — но в голосе еще пробивался оттенок неуверенности.
Незнакомец отошел в недоумении, постоял и продолжил подниматься по лестнице, то и дело оборачиваясь назад.
Войцеховский, забывшись, сгреб её в охапку, а у неё сердце забилось от щемящей радости, но сил в ногах еще не было, и она повисла на плечах любимого мужчины, расплакавшись от радости и произошедшего чуда. Это, воистину было чудо!
А он, опомнившись, что в порыве эмоций, может быть грубо позволил себе обойтись с ней в её положении, сразу отстранился и его взгляд скользнул по всей её фигуре снизу вверх.
Ани все трогала его и трогала, то за руку, то проводила ладонью по щеке, волосам и причитала:
— Артур, Артур. Где ты был все это время?
Он с шутливой игривостью стукнул себя по лбу.
— Да. Да, я и забыл, что удивительного в том, что произошло, если я связался с женщиной «33 несчастья»!
Он забывался. Он снова прижал её к себе со всей силы и на её затылке зашевелились волосы впустив его сильные руки. Он целовал её в глаза, губы, щеки. Они забыли на это мгновение обо всем вокруг. Сверху на площадке появилась высокая фигура в безупречном черном костюме с бриллиантовыми запонками, застывшая в нерешительности, что предпринять дальше, спускаться в холл, или вернуться наверх. И, видимо, это было для него мучительно, так как радости встретившихся влюбленных он не разделял, а руки, спрятанные в карманы, сжались в кулаки. Он делал над собой усилие. Но, не желая быть замеченным в таком мрачном состоянии, быстро развернулся и поднялся наверх.
ГЛАВА 104
Постепенно эйфория, в которой пребывали Артур и Анни стала спадать. Нет. Не потому, что что-то не заладилось, а просто потому, что эйфория никогда не длиться долго. Анни стала чувствовать легкое недомогание и к концу дня уставала так, что сил держаться на ногах не было и её
