настолько быстро, насколько это возможно — проговорил он сам себе и ему передали иглу с шелком.
— Скорость здесь важна настолько, насколько мы хотим оставить жизнь этой женщине — слышал его комментарии весь зал, потому что в зале установилась настолько гробовая тишина, от не большого шока, у всех присутствующих, и только звук искусственного аппарата вентиляции легких шумел в такт вращающейся ручке, для накачивания крови в шланги.
Ани непроизвольно приоткрыла рот и привстала на ноги, чтобы лучше видеть, но сзади до неё мягко дотронулись и на английском языке, который она не восприняла в данную минуту, попросили сесть на место. Она была ошеломлена. Руки Тернера двигались, как заведенная машина, с бешенной скоростью и колоссальной точностью. Она такого не видела! Ее всегда поражала скорость на операциях Александра Александровича Вишневского в России, но это превзошло все её ожидания!
— Черт побери — вдруг выругался Тернер и у медсестер, как будто, спал стопор. — Почему я должен спрашивать про пульс? — У сестер мурашки побежали по спине и у одной, Ани заметила, даже, вырвалось легкое — «ох!» — она вздрогнула и бросилась слушать пульс.
А просто на просто, когда Иден Тернер шил, что делал он последнее время крайне редко, потому что уже оставлял эту работу своим ассистентам, и сегодня шил сам, как исключение. Так вот, когда он шил сам, это напоминало неповторимый акт чего-то сверхъестественного и у всех в этот момент перехватывало дыхание и останавливалась жизнь. Творил сам Бог! Это, действительно было так. Тернеру в клинике прощали все и любую грубость, и любой скандал не вызывал даже легких вибраций негатива у того, кто на себе испытал его гнев. Потому что Богу прощается все! 90 % женского персонала клиники было без памяти влюблены в своего боса и для кого-то он был прямым наставником и авторитетом мирового масштаба.
Наконец бросив оставшийся конец шелка, главный хирург клиники слегка отстранился от стола и его грудь высоко вздымалась. Такая скорость шитья пациента доставалась огромным напряжением и мобилизацией всей его нервной системы. Сейчас он расслабился и его взгляд обратился к кафедре. Пробежал по лицам восторженных зрителей и надолго остановился на единственной женщине, широко улыбнулся. У неё от этой улыбки теплая волна прокатилась по всему телу и так захотелось в порыве смешанных чувств, в которых она сама еще слабо разбиралась, броситься ему на шею, чтобы выразить свое восхищение, благодарность и даже гордость от того, что она с таким человеком знакома!
Пациентка уже была без маски и её переложили на каталку, к выехавшему из-за ширмы санитару. Сердцебиение у неё было ровное. Малыши подали признаки жизни. Но уже из-за гомона обменившихся своим мнением присутствующих, в операционной их первый крик не был услышан. Иден Тернер только вскользь посмотрел в их сторону, чтобы убедиться, что они живы и вышел медленно из операционной.
Она уходила с кафедры последняя, так как ей было не ловко, все собирались кучно, громко обсуждали операцию, а в её сторону лишь с интересом косились, и она понимала, что все давно знают друг друга. Пойти искать Идена Тернера было еще неуместнее. Он после операции переодевается, как обычно это бывает и вероятно, будет сразу заключен в общество своих коллег, которые всегда обсуждают некоторые детали своей работы.
Она ошиблась. Лорд Тернер-младший ждал её прямо на крыльце клиники, неохотно отвечал обрывками фраз, на вопросы назойливых коллег. Но, всем было видно, что в данный момент, главу этого учреждения заботит совершенно другое дело.
Когда Ани вышла на крыльцо, он с большим радушием раскрыл перед ней объятья, разведя руки в стороны и, чисто машинально, она готова была броситься ему на шею, но спохватилась. У неё этот порыв был продиктован огромным чувством благодарности за все то ценное внимание, которым он её одаривал и потом, пусть нельзя сказать, чтобы ей всегда было легко и комфортно в его обществе, но его она принимала как друга и её, совершенно ни разу не посещал вопрос — относиться ли он к ней серьезнее, нежели только приятельские отношения. Если бы рядом с ней не было такого мужчины, как Артур Войцеховский, может эти мысли и посещали бы её голову, но она была твердо уверена в том, что все изначально видели, что конкуренцию её мужчине составить слишком трудно. Вовремя же её знакомства с лордом — Тернером-младшим, её мысли больше занимали в самом начале токсикоз на корабле, потом гибель корабля и потеря Войцеховского, её беременность и возвращение Артура. Внимание лорда Тернера она стремилась объяснить сама себе как пресыщенность всеми красками жизни такого знатного и богатейшего человека и желанием разнообразить свою жизнь новой остротой ощущений скучающего баловня судьбы, ведь запретный плод — более притягателен для таких людей. И это её держало в напряжении, при общении с ним, но… и надо признаться, он так много сделал для неё и продолжал давать именно то, о чем она мечтала, бесценный опыт, непревзойденный авторитет и хорошие перспективы в профессиональном плане.
— Мой хороший знакомый, в Будапеште, так же уже провел операцию «кесарева сечения» и удачно — стала говорить она ему — Но …это была пока единственная операция, а вы провели уже шесть. Я так благодарна вам за то, что вы меня пригласили сегодня, я …ничего подобного не видела! Скажите мне, как …как возможно отточить такое мастерство!? У вас скорость …это немыслимо…
Лорд Тернер улыбнулся и взял её руки, сразу обе, в свои ладони, и она почувствовала, как он бесцеремонно пожимает их. Вначале её ощущения были приятны ей, но …он и не думал их отпускать и это становилось неприличным. Она осторожно освободилась.
— Шейте курей, Ани — кратко ответил он. — Их кожа наиболее пригодна для тренировки. Я, в свое время, сшил их столько! Мы, даже с приятелем устраивали соревнования на деньги и не малые, кто аккуратнее, ровнее и быстрее справиться с этим делом. Деньги ставили реально не малые, это подстегивало азарт и заставляло лучше мобилизоваться. Я привык сильно мобилизоваться, отключая все, свое отношение к пациенту, страх неудачи, внешние помехи. Привычка…
— А вы сдержите свое слово, взяв меня к себе? Ну, когда я смогу…
— Ани, это не обсуждается. Я уже застолбил за вами место и буду рад этому.
— Но… вы же не знаете каковы
