состоянии более разомкнуть скованной цепи, если не совершится чуда.
Моему взгляду на этот вопрос есть и уцелевший еще и теперь свидетель — мой всеподданнейший доклад государю в конце 1913 года. Он опубликован советской властью. Когда-нибудь этот документ войдет в состав исторического материала о происхождении войны 1914–1918 гг., и беспристрастный разбор его скажет правду об этом вопросе, все еще составляющем предмет страстной полемики.
Не узнает только никто того, что происходило в душе государя в ту минуту, когда, докладывая ему в половине ноября 1913 года о моей заграничной поездке и свидании в Берлине с императором Вильгельмом, я дополнил мой письменный доклад теми личными моими впечатлениями, которые сложили во мне убеждение в близости и неотвратимости катастрофы.
Я не поверил этого убеждения моему письменному докладу, чтобы не давать ему огласки даже в той ограниченной среде, которой был доступен мой доклад. Его знал министр иностранных дел Сазонов. Во всей исчерпывающей подробности узнал его в этот день и государь.
Он ни разу не прервал меня за все время моего изложения и упорно смотрел прямо мне в глаза, как будто ему хотелось проверить в них искренность моих слов.
Затем, отвернувшись к окну, у которого мы сидели, он долго всматривался в расстилавшуюся перед ним безбрежную морскую даль и, точно очнувшись после забытья, снова упорно посмотрел на меня и сказал приведенные уже мною его слова, закончив их загадочною мыслью: «На все воля Божья!»
Это было в мою последнюю поездку в Ливадию.
Глава V
Моя финансовая и экономическая политика. — Развитие государственных финансов и производительных сил России за десятилетие 1904–1913 гг.
Так кончился длинный период моей активной государственной службы. Он начался 10 марта 1873 года и завершился 30 января 1914 года освобождением меня от моей двойной обязанности — председателя Совета министров и министра финансов.
Началась для меня новая жизнь, которая могла дать мне еще немало нравственного удовлетворения и, во всяком случае, возможность пожить личною жизнью и узнать, что дает человеку сравнительный покой и независимое положение.
Судьба судила, однако, иное.
Но прежде чем приступить к пересказу о том, как сложилась моя жизнь после того, что в ней произошло резкое изменение, в связи с переменою в моей служебной судьбе, мне кажется, что на мне лежит долг подвести краткий итог того, над чем мне пришлось трудиться в течение долгих десяти лет моей службы на посту министра финансов.
Мне сдается, что мне нужно это сделать не столько для того, чтобы показать, что и как я делал, исполняя мой долг, но главным образом для того, чтобы показать, каково было финансовое и экономическое положение России в конце 1903 года и каким стало оно к началу 1914 года, когда мне пришлось оставить мой пост, то есть всего за 6 месяцев до наступления войны, со всеми ее последствиями.
Не раз в моих публичных выступлениях в Государственной думе и в Государственном совете я открыто заявлял с трибуны, что я не был новатором в деле управления русскими финансами и не проложил новых путей для экономического развития страны. Моя роль была гораздо более скромная — я старался сберечь, охранить и развить то, что было сделано моими предшественниками, и если эта задача была мною выполнена и Россия показала за десятилетие с 1904 по 1914 год замечательный экономический расцвет, то заслуга принадлежит не столько мне, сколько всему укладу финансового управления, которое шло путем строгой преемственности за длинный период, начавшийся задолго до моего времени.
Показать, каково было экономическое и финансовое развитие России в 1904–1914 гг., нужно еще и потому, что об этом времени вообще мало сказано. Ученые исследования посвящали ему только отрывочные данные, потому что бурные условия нашей внутренней жизни за первую половину этой поры отводили внимание в сторону иных интересов, преимущественно политического характера. Немало места было отведено и полемике, неизбежной, когда приходится говорить о настоящем, так как страсти и критика всегда обрушиваются на то, что протекает у нас перед глазами, и требуется немало времени для того, чтобы они улеглись и очистили место для более беспристрастного и справедливого анализа.
А затем наступила война, и она настолько поглотила всеобщее внимание, что говорить о том, что не относилось к ней, было уже просто невозможно. Наконец, подошли революция и большевизм, создавшие такое положение, при котором одни не располагают достаточными источниками для того, чтобы сказать беспристрастное слово о своем прошлом, а другие, хотя и располагают ими, но заинтересованы только в том, чтобы замолчать и опорочить все, что было до них и что они всякими способами и систематически стремятся стереть с лица земли.
Разумеется, говорить об этом прошлом в объеме научного трактата — не к месту в личных воспоминаниях, хотя бы и активного его участника. Но дать ему короткую характеристику, показать, каким оно было на самом деле, по каким путям стремилось оно разрешить запросы страны и какого результата достигло, — едва ли это излишне и бесполезно для характеристики моей деятельности в области экономической и финансовой и того, какие задания положены были в ее основание и насколько удалось их осуществить.
Те данные, которые мне придется приводить в ходе моего изложения, заимствованы мною главным образом из того художественно исполненного издания, о котором я говорил в своем месте. Ко дню истечения десятилетия со дня моего назначения министром финансов я приготовил это особое, снабженное диаграммами, издание для государя, приведя в нем ряд фактических сведений, характеризующих финансовое и экономическое положение России за период 1904–1914 гг.
С разрешения государя я разослал широко это издание русским повременным изданиям, университетам, ученым учреждениям, отдельным лицам, интересовавшимся финансовыми и экономическими вопросами. Некоторое число экземпляров разослано было и за границу. Мне известен и во Франции один экземпляр, сохранившийся в библиотеке Crédit Lyonnais[45].
Излагая вкратце те основания, на коих неизменно покоилась проводившаяся мною в жизнь финансово-экономическая политика, я почерпну из этого издания те немногие сведения, которые, как мне кажется, полезно привести, чтобы показать, какой была Россия
