Сансара согласилась, и обе группы, каждая со стороны своего берега, принялись скатывать стволы деревьев с обрыва. Вязанки хвороста была использованы для сигнальных костров, дымом которых обе группы разведчиков сообщили капитану Тарасу о том, что путь чист. К устью каньона разведчики и «Лимузина» подошли практически одновременно. При подходе и спуске на веревках с 10-метрового отвесного склона мы не заметили спрятавшихся за гранитными валунами отряд из десяти человек в камуфляжной форме. С расстояния, примерно, 100–120 шагов злоумышленники открыли по нам стрельбу из луков и арбалетов, а затем попытались атаковать копьями. Я спускался последним, и мне должно было достаться больше других, однако меня спас «тунгусский халат», подаренный на свадьбу князем Бильдыевым. Это был легкий, не стесняющий движений, доспех из пластин моржового клыка, сплетенных сухожилиями внахлест в вертикальные и горизонтальные ряды и застегивавшийся ремнями по бокам. Одна стрела все же впилась мне в левую руку ниже плеча, а вторая — в икру правой ноги. От боли я отпустил веревку и, примерно, с пятиметровой высоты полетел вниз, но, по счастью, упал не на каменистую почву, а на невысокий куст остролиста, сплошь усыпанный кроваво-красными ягодами. Кроме царапин и ссадин, я в результате падения получил закрытый перелом шейки правого бедра со смещением и вывих правого локтевого сустава. О характере полученной им травмы я узнал только на следующий день от корабельного врача «Ласточки» Моисей-хана.
XI
17-летний канонир Марат, не дожидаясь приказа капитана Тараса, развернул носовое орудие «Лимузины» в направлении противника и произвел выстрел двумя фарфоровыми ядрами. Я зарядил ими корабельное орудие заблаговременно, чтобы на подходе к причалу орландского подворья произвести салют в честь прибытия. Фарфоровые ядра, с диким воем, пролетели над головами наступающего противника, Одно из них попало в гранитный валун и разлетелось вдребезги. Шум, который оно произвело при ударе, вполне тянул на сравнение со зловещим хлопком шаровой молнии. Поднявшееся облако серебристо-белой пыли, меняющее цвет в лучах заходящего солнца, подкрепило сравнение ярким визуальным эффектом. Даже если бы юный Марат, вспомнив, чему его я их учил, произвел просто холостой выстрел, то и это бы, наверное, лишило нападающих смелости, а тут произошло, то, чего никто не ожидал. Шаровых молний, как известно, боятся все, без исключения. Капитан Тарас, не мешкая, высадил десант из десяти бойцов, вооруженных, в том числе, многолучевыми арбалетами. Едва противник пришел в себя и попытался подняться во весь рост, на него сразу же обрушились залпы стрел. Бросив убитых и раненых, люди в камуфляжной форме побежали вдоль каменистого берега в направлении лесного массива. Во время спуска с отвесного склона Центурион Сансара тоже получила ранение. Стрела из арбалета с граненым наконечником насквозь пронзила ей левое предплечье, попав в сгиб между бронзовыми пластинами е кожаного колета. Превозмогая боль, она приказала Агафье организовать молодых бойцов из Эльдорадо на преследование противника, а сама, обрезав наконечник ножом, вытащила древко стрелы из предплечья и перевязала рану холщевым бинтом, пропитанным пихтовым маслом. Со мной дело было сложнее. Обе стрелы, которые в меня попали, были снабжены зазубренными наконечниками. Такие стрелы обладают повышенной неизвлекаемостью, и их можно вытащить только с противоположной стороны, проткнув человека насквозь. С большой предосторожностью меня положили на носилки, и на шлюпке переправили на «Лимузину». В процессе транспортировки от нестерпимой боли я едва не потерял сознание. Я был уверен в том, что нападение организовал Астрахан, специально затаившись с преданными ему людьми в районе речного ущелья, поджидая, когда я буду возвращаться с похорон Верховного вождя Гонория. Новобранцы из Эльдорадо с честью прошли свое первое боевое крещение. Они догнали отступающих спецназовцев. Восьмерых они уничтожили, а двоих взяли в плен. Во многом это стало возможным благодаря умелому командованию Агафьи. Воительница правильно угадала путь отступления противника и с тремя бойцами вовремя побежала наперерез. Она же обнаружила их лагерь, а в нем — умирающего Астрахана, который за сутки до этого во время случайного боевого столкновения с отрядом охотников из племени москитов получил ранение отравленной стрелой. Астрахана опознала Старая Дося, переправившаяся на подручных средствах со своей группой на западный берег, как только услышала сигнал тревоги и выстрел корабельного орудия. Она же по просьбе Астрахана перерезала ему горло, чтобы прекратить мучительные страдания. Так бесславно закончил свою жизнь начальник Северной экспедиции и вельможный советник императора Агесилай-хана IV. На помощь Старой Досе, взявшейся меня прооперировать, пришел шеф-повар Рутений, предложив применить обезболивающее, обеззараживающее и заживляющее средство по старинному рецепту племени синайцев, из которого он происходил. Для изготовления лекарства много времени Рутению не потребовалось, так как большинство его ингредиентов: экстракт женьшеня, прополиса и шалфея, — входили в состав его фирменного клюквенного соуса. Лекарство, изготовленное Рутением, сделало мышечную ткань такой мягкой, что она раскрылась, и Старая Дося смогла вытащить наконечники стрел и деревянные обломки, поковыряв в ранах серебряной зазубренной иглой. Для того чтобы операция не причинила пациенту нестерпимой боли, воительница заставила меня разгрызть и проглотить пару кедровых орешков, в которых вместо вынутых из них зернышек хранился засохший сок опийного мака. Проглотив орешки, я заснул и проснулся на рассвете, когда «Лимузина» уже пришвартовалась к причалу орландского подворья. Толемей-хана в фактории мы уже не застали, так как два дня тому назад он отправился в Эльдорадо для подготовки религиозных и светских мероприятий по случаю празднования Дня летнего солнцестояния. До полудня я оставался на борту «Лимузины». Сразу после прибытия в факторию по просьбе Урсулы меня осмотрел корабельный врач «Ласточки» Моисей-хан, и поставил диагноз относительно перелома шейки бедра и вывиха локтевого сустава. Сустав он вправил на место сразу, а про бедро сказал, что его лечение, вероятно, займет от трех до пяти месяцев. При этом он заявил, что дальнейшее пребывание больного на борту галеры недопустимо: воздух, насыщенный влагой, опасен для ран и ссадин, а качка противопоказана для травмированного бедра. По мнению врача, у меня, вероятно, произошло смещение отломков костей, и мне требуется полный покой, — иначе я рискую до конца своих дней быть прикованным к постели. В качестве средства лечения Моисей-хан предлагал наложение скелетного вытяжения большеберцовой кости под небольшим грузом. Корабельный врач говорил со знанием дела. По его словам, подобные травмы на флоте — не редкость: кто-то с реи сорвется, кто-то при сильном волнении или шторме обо что-то ударится или на трапе поскользнется. Для точной диагностики столь сложного перелома, конечно, требовалась рентгенография. Но где ж в условиях бронзового века достать рентгеновский аппарат? Сильные боли в области тазобедренного сустава и частичная утрата подвижности правой ноги свидетельствовали о том, что травма серьезная, и к рекомендациям опытного врача следует прислушаться. К тому же у меня не было достаточной уверенности в том, что Толемей-хан знает какие-то другие способы лечения переломов костей или имеет более обширную медицинскую практику. С помощью переводчицы Гиты Моисей-хан довел диагноз до сведения Ириски и Сансары. Женщины перепугались и обратились к Капуцину с просьбой на некоторое время принять меня с супругой на постой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
