а она — хозяйка Серых гор.
Ройле кровь бросилась в лицо. Но Дикий смотрел на него в упор.
— Если ты думаешь, что все кругом дураки, то глубоко заблуждаешься, — добавил Дикий. — Как бы госпожу ни боялись, слухи ползут. Шила в мешке не утаишь. Такое дело, мой милый Ройле! Ты мне нравишься, но у нас с матушкой дела семейные, и тебе тут точно встревать не стоит. Просто подай ей такую мысль — недурно бы было навестить замок Оленей. Ладно, пошли домой, а то наша будущая горная госпожа превратится в сосульку.
Вернувшись в замок, Ройле отдал Диорвел нянькам, терпеливо дождался, пока те сменят ей пеленки, накормят и успокоят, и отнес ребенка в покои леди Ворон. Та сидела в глубоком кресле возле камина, устроив ноги на обитой мягкими подушечками скамейке, и смотрела в огонь.
— Она замерзла, — Ройле осторожно положил малышку на руки госпоже. — Снаружи ветер дух выбивает.
— Сегодня ясный день, — покосилась на него леди.
— Вокруг Твердыни всегда ветер, — пожал плечами Ройле. — Здесь куда холодней, чем в долинах.
— Ты не злишься, что я прошу тебя гулять с ней?
— Нет. Она похожа на твоих сыновей.
Ройле смотрел на Диорвел, склонив голову к плечу. Лицо его было ласковым, взгляд — теплым. Леди Ворон прикусила нижнюю губу. Все было ясно без слов: Ройле видел в Диорвел их общего ребенка, которого никогда не будет. Хозяйка Твердыни почувствовала, как в груди что— то царапнуло.
— Позови няньку, — велела она. — Мне надо обдумать кое-что.
* * *
Дикий распорядился, чтобы еду ему принесли в Большой зал. В последнее время он привык есть там — либо в компании своих фениев, либо если опаздывал к общей трапезе, то в одиночестве.
Огромный зал смотрелся мрачно — сумрак по углам, сквозняки, высоченный потолок, теряющийся во тьме. Дикий плюхнулся на скамью и потянулся в ожидании, пока явятся слуги. Тут он краем уха уловил едва слышный всхлип. Тоненький, дрожащий.
Ворон пригнулся, всматриваясь в темный угол — там кто-то был. Кто-то маленький и беспомощный. Кто-то испуганный, жалкий, одинокий.
— Эй, ты что там делаешь? — нахмурился Дикий. — А ну, иди сюда!
— Я боюсь, — прорыдали из потемок.
— Меня? — поднял бровь Дикий.
Ответом ему был новый всхлип. Ворон выругался про себя, встал со скамьи, прихватив со стола подсвечник, и посветил в угол. Там, прижавшись к холодной стене из серого камня, плакала Финела, младшая дочь покойного короля Эннобара, круглая сирота, имевшая все права на престол Таумрата. По бледным щечкам размазались слезы вперемешку с грязью, мокрые ресницы слиплись, нос распух.
— Меня боишься? — уточнил Дикий.
Финела помотала головой, вздрагивая всем своим маленьким тельцем.
— А кого?
Финела вытянула руку и ткнула грязным пальцем куда— то за спину Дикому. Тот обернулся и увидел серого волкодава, своего любимца. Пес исподлобья смотрел на девочку. — Ах, вон что, — усмехнулся Дикий.
Он нагнулся, подхватил малышку на руки, вернулся с ней за стол. И присвистнул. Финела прижалась к Ворону, застучав зубами от страха. Волкодав приблизился тяжелой походкой и не торопясь обнюхал ребенка.
— Тихо, Серый, нельзя, свои, — твердо сказал Дикий.
Серый снова втянул воздух и завилял пушистым хвостом.
— Долго ты сидела в углу? — спросил у Финелы Ворон.
Та кивнула, все еще косясь на собаку:
— Я пряталась от леди Маргарет. И тут пришел он. Мне было так страшно…
— Собак бояться нельзя, они чувствуют твой страх, — строго заметил Дикий. — Запомни, собаки служат людям. Люди — хозяева. Нельзя бояться тех, кто тебе служит. Пока ее не натравили, собака не нападет, если, конечно, она не сторожит хозяйский дом, а ты не пришла туда незваной. Поняла?
— Да, — покорно ответила Финела.
— Смотри.
Дикий стянул с себя куртку, закутал девочку и усадил на скамью. Затем встал, широко расставив ноги, напротив пса и поманил его рукой. Серый прыгнул хозяину на грудь, счастливо скалясь и извиваясь всем телом. Дикий схватил пса за передние лапы и приподнял. Серый попытался вырваться, гавкнул, но Дикий не отпускал его. Тогда волкодав принялся шутливо кусать Ворона за руки, притворно рыча и перебирая задними лапами, чтобы удержать равновесие. Дикий скалился в ответ и хохотал. Финела смотрела, как сильный мужчина борется с огромной собакой, и тоже неуверенно улыбалась.
Дикий отпустил пса и приказал:
— А ну, Серый, умри!
Тот немедленно упал на пол и замер.
— Умер, — объявил Дикий.
Он присел на корточки и приподнял хвост Серого. Пес даже ухом не шевельнул. Дикий отпустил хвост, и тот безвольно опустился на пол. Финела засмеялась, хлопая в ладоши. Тут вошли двое слуг с подносами, полными еды, и подсвечниками.
Дикий уселся на скамью, взял с блюда огромную мясную кость, коротко свистнул и подбросил ее в воздух. Серый мгновенно «ожил» и с волчьей быстротой бросился на угощение. Клацнули клыки, и пес улегся грызть свою добычу. Зал огласили довольное урчание и смачный хруст.
— Ожил, — подмигнул девочке Дикий. — Есть хочешь?
Финела кивнула. Дикий подвинул блюда к краю стола, усадил девочку себе на колено, и оба они принялись расправляться с жареным мясом, обдирая его с костей руками. Финела набросилась на еду так, что за ушами трещало.
— Люблю мясо. Жалко, что я не могу его есть, сколько хочется.
— Это почему же? — спросил Дикий.
— Няньки меня кормят кашей, — мрачно ответила Финела. — Противной и липкой.
— Обещаю, с нынешнего дня тебе будут давать мяса, сколько в тебя влезет, — посулил Дикий. — Ты же королева Таумрата. А королева должна делать лишь то, что хочет. — Королева? — подняла на него глаза Финела.
Губы ее блестели от жира. Глаза тоже поблескивали, отражая свет свечей.
— Да, ты — единственная полноправная королева Таумрата, дочь Эннобара и королевы Блейр.
Глаза девочки наполнились слезами.
— Я хочу к маме, — дрогнувшим голосом сказала она.
— К маме… — задумчиво протянул Дикий. — Знаешь, когда я был таким же маленьким, как ты, я тоже очень хотел к маме… — Дикий замолчал. В тишине было слышно, как хрустит костью Серый. — Но маме было не до меня, — сухо продолжил он. — Я плакал только один раз, потом больше никогда. И, как видишь, ничего страшного со мной не случилось даже без мамы. Тебе тоже не следует плакать — это ничего не изменит.
— Хорошо, — Финела постаралась сдержать слезы и принять суровый вид. — Я не буду плакать.
— И бояться тебе тоже не следует, ты же королева, — наклонился к ней Дикий. — Даже если очень страшно — не бойся. Тот, у кого в руках власть, не должен ничего бояться.
— Не буду, — гордо ответила Финела и вдруг бросила
