— Мы ждём в гости губернатора области? — не удержавшись, съязвил Смирнов.
— Ты для меня самый дорогой гость, — хозяин широким жестом пригласил молодого человека к трапезе.
За ужином говорили на общие темы, рассказывали о себе, обсуждали политиков и погоду. Самое интересное началось, когда дед с внуком, удобно устроившись у камина, приступили к десерту. Горячий глинтвейн, приятно щекотя, горло, разливался благостным теплом по всему телу. Даже больной дед пригубил чудесного напитка:
— А ты знаешь, Антошенька, ко мне, ведь недавно немцы приезжали. Двое таких здоровых дядек из Дрездена.
— Ну и что в этом особенного? Они сейчас везде ездят. А тем более, сюда к вам. Недалеко. Небось историки? — Смирнов с удовольствием отхлебнул из массивного, толстого стекла, фужера.
— Историки — то, историки, да не совсем. Национал — демократы они. И ищут вполне определённые вещи, связанные с их прародителями — национал — социалистами.
Антон поперхнулся:
— Неужели самые настоящие фашисты?
— Да.
— А чего ищут — то?
— Подвалом интересовались.
— Что за ерунда? Зачем? Дед расскажи, заинтриговал.
Старик ненадолго задумался, как бы восстанавливая в памяти все подробности прошедшей встречи, и, глядя на внука сквозь призму хрустального бокала, наполненного сиреневым напитком, начал рассказ:
— Один из приехавших, назвавшийся Генрихом Церингеном, уверял меня, что он внук командира одного из подразделений «Аненербе». Думаю, что ты знаешь, чем во времена третьего рейха занималась эта строго засекреченная организация. С его слов, он обнаружил дневники своего предка, в которых говорится, что отдел под руководством его деда изучал вопрос трансмутации металлов. То есть они, на основании современных научных знаний, продолжали дело средневековых алхимиков. Как и в те давние времена, главной целью было получение золота из более дешёвых металлов. Параллельно с этим учёные пытались создать канал телепортации в прошлое, с намерением найти там спецов, вплотную подошедших к решению этой задачи, чтобы впоследствии использовать их знания и умения уже в нашем времени.
В обнаруженных дневниках не было никакой конкретики, но из них совершенно ясно следует, что цель, в конце концов, была достигнута!
Но, к сожалению для нацистов, это произошло уже в самом конце войны. По данным Генриха, его дед, вместе со своими приспешниками, погиб от разрыва фугасной бомбы, именно в том месте, где сейчас располагается наш дом. Впоследствии никаких документов, никаких следов оборудования, кратко описанного в тетрадях старшего Церингена, обнаружено не было.
Вот визитёры и обратились ко мне, как к владельцу дома, построенного на месте трагедии, разрешить им обследовать, сохранившуюся с тех времен, часть подвала и близлежащую территорию.
Я им, конечно отказал. Зачем мне это нужно? Если эти изыскания представляют какой — либо исторический интерес, то милости прошу с соответствующими документами от мэрии и других, необходимых в таких случаях, инстанций. Но немцы всё — таки упросили меня, хотя бы, просто взглянуть на, интересующие их, вещи. Я попросил Трофима организовать этим господам экскурсию. Напоследок мы даже сфотографировались на память. Вот, если интересно, эта фотография. На этом всё и закончилось. Но осадочек, как говорится, остался.
Антон взял протянутую фотографию. На ней был изображён дед с двумя мордатыми немецкими бюргерами. Голубые глаза одного из них поразили Смирнова. Пронзительный взгляд их владельца был по — волчьи жёстким и властным. «Неприятный тип», — отметил про себя молодой человек. — «У такого на пути лучше не становиться».
Александр Петрович меж тем продолжал:
— Дело тут совсем даже не в самих иностранных гостях и, поведанной ими, интересной истории, а в том, что их рассказ совершенно чётко наложился на другие необычные события, которые произошли вскоре после их визита.
Стал я, вдруг, замечать, что в доме появился кто — то посторонний. Прямо полтергейст какой — то. Отдельные вещи то пропадают, то опять появляются. Например, оставляю газеты ровной стопкой на столе, прихожу — всё разбросано по дивану, положу книгу в одной комнате, а потом нахожу её в другой, хотя никто из моих помощников выше первого этажа не поднимается и оба клянутся — божатся, что ничего не трогали. Дальше — больше. Клавдия сделала пирог, положила его на ночь в холодильник, а нутро его там уже нет. Причём заметь, что ни Клавдия, ни Трофим тут не ночуют. Я отпускаю их домой, запираю все двери. На окнах решётки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но самый возмутительный случай произошёл с колье твоей бабушки. Я подарил это украшение своей молодой жене давным — давно. Денег у меня тогда не было. И я выбрал изделие, у которого вид был богатый, а стоимость невысокая. Остановил свой выбор на колье, в котором было немного серебра и много искусственных рубинов. Смотрелось великолепно. Я достиг своей цели, твоя бабушка была счастлива. Она очень любила эту вещицу и берегла её, как память о нашей с ней молодости. Учитывая небольшую стоимость ожерелья, я никогда не убирал колье в сейф. Оно совершенно открыто лежало в книжном шкафу, и я изредка доставал его оттуда, чтобы вспомнить, ушедшую в мир иной, супругу.
И вот, я, буквально случайно, перекладывая как — то эту вещицу, обнаруживаю, что в изделии не хватает одного камня. Это воровство! Вещь испорчена. Весь вне себя, в страшном гневе, вызываю к себе Клавдию и Трофима. Они всё отрицают, и я им верю, потому что знаю этих людей, и факты свидетельствуют об их непричастности к этому инциденту.
Что делать? В полицию заявлять по такому мелочному поводу глупо, рубин искусственный, цена копеечная. Но и оставлять без внимания все эти происшествия уже было нельзя. Я стал себя чувствовать под каким — то непонятным надзором. Да и, честно говоря, неуютно стало жить в доме с привидениями. Но ты знаешь, я реалист, и поэтому, немного поразмышляв, сделал вывод. Раз это не потусторонние силы, то должен же этот «некто» каким — то образом проникать в здание.
Я дал указание Трофиму обследовать всё здание, особенно подвал, на предмет обнаружения каких — либо лазов, трещин в кладке, подкопов и тому подобное. Через день он мне докладывает, что ничего подобного не нашёл, за исключением маленькой железной дверки в одном из дальних закутков подвального помещения. Как он выяснил, дверь эта никуда не ведёт, и зачем сделана непонятно. Сразу за ней находится кирпичная кладка другой комнаты, которая набита всяким хламом. Вот и всё.
Другой бы на моём месте не придал этой находке особого значения. Но я решил довести это дело до конца, тем более, что других зацепок не было. Откинув в сторону материалистические воззрения, я решил устроить засаду недалеко от местонахождения таинственной дверцы.
Я посчитал, что днём таинственный субъект навряд ли решится проникать в чужие помещения, так как в доме постоянно кто — то есть. На всякий случай я попросил своих помощников приглядывать за входом в подвал. Ну, а уж ночью мы с Трофимом устроились основательно и с полным комфортом.
В старинную сводчатую комнату садовник притащил из сарая старый журнальный столик и два потрёпанных кресла. Электрической переносной лампы с мощным аккумулятором должно было хватить на всю ночь. Чтобы не было скучно мы взяли с собою шахматы, бутерброды и большой термос с чаем. Трофим, кстати, несмотря на своё пролетарское происхождение, очень неплохо играет в эту древнюю игру.
Первая ночь прошла безрезультатно. Днём, как какой — нибудь, ночной сторож, я отсыпался. Вечером снова заступили на дежурство. Я уже стал, грешным делом, подумывать, насколько меня хватит при таком графике жизни. Но в эту ночь нам повезло. Сразу же после полуночи в углу за дверью послышался шорох. Я достал из кармана травматический пистолет. Трофим взял в руки топор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Стало видно, что изнутри в скважину вставили ключ. Дверь завибрировала и окрасилась в ярко — бордовый цвет. «Ого, температурка — то видать не маленькая» — подумал я. И в это время, горячо дыша прямо в ухо, громко зашептал Трофим:
