Дня через три, по моим приблизительным подсчётам, я снова наблюдал эту надоевшую сцену с теми же действующими лицами.
— Что, очухался наконец? — спросил детина в пальто, будто не увидел, что так оно и есть.
Я по обыкновению уже оглядел палату и приветливо заулыбался ему. Он тоже расплылся во все свои тридцать два зуба. Видно было, что начало нашего общения для него было точно многообещающим. Он был доволен моим состоянием и поверил, что мой ум прогрессирует, а память вернулась.
Не прекращая улыбаться, я вполне искренне спросил:
— А Вы кто?
Пялившийся на меня радостно до этого момента человек-медведь, он же верзила, покрылся красными пятнами, и в бешенстве взяв под локоток присутствовавшую здесь же медсестричку, поволок её почему-то в коридор. Сразу же оттуда послышалась злобное шипение этого субъекта, несомненно ругавшего бессловесную девушку:
— Вы чего ему тут за уколы колете? В овоща превратить окончательно хотите? Он и так уже в форменного придурка деградировал, друзей не узнаёт! Знала бы ты, милая, сколько водки вместе с ним выпито было, да по скольким саунам прокачено было! А тут на тебе! Кто я!? Короче, ставь его на ноги, да побыстрее, он мне нужен живым и нормальным, дел нерешенных накопилось уйма!
Верзила вернулся. Видно было, что у него внутри всё клокочет и он жаждет сорвать хоть на ком-нибудь свою злость, разрядиться.
— Кто я? — повторил он мою реплику, кривляясь. — Я муж твоей любовницы. Вот искал тебя полгода, теперь нашёл, бить щас начну, — угрожающе продолжил он и уставился на меня, ожидая реакции. Ему было невдомек, что дозу лекарств мне стали потихоньку уменьшать, поэтому мои «отключки» теперь не так часты. Зато они сменились болезненностью в ноге и в голове, так что любых мало-мальски резких движений и суеты я старательно избегал. За время лечения я ослаб, поэтому угроза усиления боли была ближе и ощутимее, чем какой-то тип с абстрактными обвинениями. Я даже и бровью не повёл. Тогда он решил ещё раз попробовать пощекотать мне нервы:
— Шутка! Я твой кредитор. Ты кругленькую сумму должен и не отдаёшь. Ну, прекрасно, что я тебя здесь нашёл. Ему хорошее обезболивающее колют? — повернулся он к медработнице и состроил недобрую улыбку.
Я не видел, но по-видимому, она согласно кивнула.
— Тогда сейчас мы у тебя почку вырежем. Или две. Одну- в счёт долга, вторую — за проценты. Ты всё равно уже полутруп, — закончил серьёзно человек-медведь и грозно упёрся взглядом в меня.
Вот именно, почти труп, подумал я и ответил ему безучастным пустым взором. Он понял, что со мной образно говоря, каши не сваришь, и психанув, убрался восвояси.
Вернулся он лишь по прошествии нескольких дней. Впрочем, я тоже в эту встречу был более подготовленным: с трудом припомнил вечеринку и моё падение, а также то что мы и вправду с Бузакиным тесно общались по работе. Он не брезговал мне «сливать» обстоятельства резонансных и прочих преступлений и чрезвычайных происшествий. Естественно, не бесплатно. Зато благодаря этому я почти всегда первым появлялся на местах вышеупомянутых событий, что сделало меня, в свою очередь популярным в определенных кругах, да и полку читателей прибывало. Не стоит, думаю, повторяться, что прежде всего он спросил, очухался ли я. Но сквозь формальные любезности на этот раз проглядывало явное нетерпение. Видимо, нерешенных вопросов и вправду накопилось тьма, я это чувствовал. Может, интуиция. Кстати, чтобы лучше знать людей, я не гнушался в любую свободную минутку за ними наблюдать. Например, ожидая опаздывающую на свидание подружку, я любил пристально разглядывать, допустим, стоящих на остановке. И постоянно тренировать своё человекознание различными вопросами. Например, отчего у пожилой дамы сумка в правой руке, а зонт — в левой? Может, она левша? Или почему таксист принялся тереть стёкла, нет заказов или же наоборот, готовится посадить щедрого пассажира с минуты на минуту, вот и старается? А быть может, на свидание вообще ехать намылился? Вот у девушки в руке тяжелый пакет с продуктами, значит, не одна живёт, а с семьёй. Не важно, детям питание тащит и мужу или родителям. Главное, что в девять вечера — стопроцентно тем, кто с нею проживает, а не волонтёрскую сердобольность оттачивает, старушек знакомых едой снабжает. А другая вечером купит сырок и печенье, тут и к бабкам не ходи — сама живёт, ну или с подругой, максимум. У третьей сумочка маленькая плюс пакет большой с чем-то мягким и лёгким, скорее всего с фитнеса топает. В общем, я считал, что такие упражнения для ума исключительно полезны. Ведь люди определенного типажа по большей части имеют схожие черты поведения. Поэтому, сегодня ты встречаешь и обдумываешь один тип личности, а завтра, встретив на него похожего, уже будешь знать, чего ждать и как с ним общаться. А там как угодно мои эти эксперименты и пристрастия называйте. Но в жизни помогает.
Итак, наш сыщик явно был отягощен предстоящей щепетильностью разговора. Поэтому я сам решил его подтолкнуть:
— Так, про здоровье моё мы тему обсудили. Давай дальше, убей меня информацией!
Он удивлённо уставился на меня и облегчённо выпалил:
— Во! Теперь ты прежний наш, журналюга! Уважаю! Молоток! Крепкий орешек! Короче, хату твою я опечатал, сотовый у себя держу, так что не беспокойся, тебе он всё равно без надобности был. Кстати, мать твоя звонила, я сказал, что ты в отгулы взял и в поход туристический отбыл. А телефон волочь смысла не было, так как не ловит он там. Вернёшься, мол, сам позвонишь, я ей пообещал, так что сегодня набери ей, если чувствуешь, что с головой окончательно подружился.
Я благодарно посмотрел на этого детину и подумал, что вовсе уж неплохо, что я его знавал раньше. Как минимум, польза от этого знакомства налицо. Хоть мать уберёг от треволнений. Бузакин тем временем аккуратно положил мой мобильный на край тумбочки и опять замялся.
— Давай уж, выкладывай, чего там нехорошего припас, — подначил его я.
Он две-три секунды помедлил и начал с вопроса:
— Ты сам-то что знаешь о произошедшем? Как в клубешнике был, как домой попал, как поскользнулся на собственном узорчатом линолеуме, помнишь?
— Это помню, конечно, но кусками. Вроде спать после вечеринки домой отправился, и кровать свою помню, и как в прихожую шёл полусонный, а дальше — ничего.
Он помрачнел на мгновенье, а затем заговорил быстро и с напором:
— Ну, а собак-то ты своих помнишь, не снятся в страшных снах? Почему у тебя на кухне девять отрубленных собачьих голов в аккурат на столе найдены были, на доске твоей разделочной, да и тесак мясной рядом? Неужто ушицы на пьяную голову решил наварить? И кровища по всей квартире отчего? Фэн-шуй что ли требует? Кстати, на этой крови и кишках ты и растянулся, аки балерина заморская, вот откуда и перелом твой вместе с башкой отбитой.
