Я выпучил на него глаза и чуть вновь не отправился в бессознательное состояние. Какие ещё собаки? Я минут пять осмысливал сказанное и молчал, не зная, что ответить. Неужели я мог подобное натворить в пьяном угаре? Я представил, как смешон и страшен, наверное, был, когда меня нашли в кровавой луже спасатели и медики. Как отвратительно хихикали мои же собратья по перу. Как были удивлены и шокированы соседи, привыкшие видеть опрятного и воспитанного журналиста, учительского сына и вообще положительного парня. Теперь, наверное, ещё долго будут воротить лицо и прятать глаза, не желая здороваться. Как ржали появляющиеся в подобных случаях прямо из-под земли зеваки, видя натюрморт из выбитой двери, мёртвых зверюшек и меня, неподвижного, но источавшего запах алкоголя вокруг. Я покрылся холодным потом, представив, как это происходило тогда, в ту роковую для меня ночку. Это ж надо было так опозориться?!
— Вот, молодец, не отключился! — похвалил меня Бузакин и продолжил:
— Тебя, само собой, интересуют детали. Раз уж сам не помнишь, я помогу. В квартире у тебя было шумно, визжали животные и топотали люди. Вот соседи и вызвали милицию. Ты не открыл, поэтому решили ломать дверь. А войдя, никого кроме твоей распластанной фигуры, не обнаружили. Дверь до них не пытались вскрыть никаким способом, экспертиза показала. Правда, и преступленьице так себе, ничего резонансного, не убийство же человека, подумаешь, собачки. Но основной подозреваемый все-таки ты. Так чего ты тогда хотел из них сварганить, холодец или уху? Поделись рецептиком хоть!
Я опять погрузился в глубокие раздумья. Вроде неадекватных поступков никто за мной никогда не замечал, хоть в подпитии, хоть трезвым. Да и девиз мой, в отличие от многих маловоспитанных жителей нашей планеты, был прост: «Выпил-домой-спать». Так что поисками приключений после обильных возлияний я, как говорится, не страдал. И скорее всего, я к головам собак не имел определенно никакого отношения. Но факты-вещь упрямая. Я уже предвидел будущие вопросы с издёвкой от прокурорских работников или судей «А кто же тогда? В пустой-то, запертой квартире?». Я ещё немного поразмыслил над этим и пришёл к выводу, что наверняка такого натворить не мог. Получается, меня тогда хотят искусно «подставить»? Но кто, и с какой целью? На ум ничего не приходило, ответ не брезжил даже вдалеке. А ещё кроме прочего меня опять начинал раздражать этот новый старый псевдодружок из уголовного розыска. Он разговаривал так, будто я обычный вляпавшийся «по пьяной лавочке» в дрянную историю недоразвитый малолетка. И именно я натворил все ужасы в моей квартире, но только признавать не хочу. Внутри меня всё кипело и бунтовало. Этот медведь в мятом одеянии и с грязью под ногтями, как и многие люди его профессии, строил из себя проницательного знатока человеческих душ. И его тупая уверенность подкреплена ведь лишь только тем, что большинство обитателей его мира по ту и другую сторону решётки ведут себя чаще всего именно так. Алгоритм поведения людей, известный ему и освоенный его мозгом, был куда как короче, чем программа у стиральной машинки — автомата: «Напился — совершил преступление- ничего не помнит — всё отрицает». Само собой, переубеждать эту напыщенную ищейку, а заодно и ломать жизненные стереотипы, ведомые ему, было делом абсолютно неподъёмным. Ясновидец хренов, выругался я про себя.
В палату вошла медсестра и сделав укол, сообщила, что завтра меня отвезут на очередной рентген. А доктор, осмотрит ещё раз и приблизительно определит сроки выписки. Возможно, это будет уже скоро, дней через десять — двенадцать.
— А мне хочется свалить из вашего премилого заведения как можно скорее, лучше завтра! И я обязательно так сделаю! — парировал я.
Она удивилась и затараторила о том, что нарушение режима лечения может вызвать серьёзные последствия для здоровья. Однако я решил стоять на своём. Я был уверен, что пока отлёживаюсь здесь, вокруг меня планомерно сгущаются тучи. Уж если этот верзила Бузакин, мой возобновлённый дружок, и тот думает обо мне, как о преступнике, то дела точно «не айс». Оправдываться и очищаться от «собачьей истории» придётся мне самому, в одиночку, как ни крути. Массовое сознание знающих меня людей уже наверняка прогнулось под натиском этой простой и обывательской версии, что я по пьяни натворил невесть чего. Так что пора мне приниматься за восстановление своей репутации. А для этого соответственно, требуется быть в своём жилище, может упущенные милицией детали помогут мне в возвращении доброго имени. Дома, как известно, и стены помогают, гласит народная мудрость. Пора было это проверить на собственном опыте. К тому же я чувствовал себя намного лучше, больше не терял сознание, а боли в ноге и затылке стали гораздо слабее. Ну, а колоть уколы по часам всегда можно нанять медсестру, приходившую бы на дом.
Раскрасневшаяся в пылу спора и несомненно желавшая мне только хорошего, девушка обиженно надула губки и удалилась из палаты. Она часами дежурила у моей кушетки, волновалась, поди, да сопли со слюнями подтирала, может, мечтала увидеть плоды своего труда в виде доброго общения с выпестованным ею экземпляром. А я на тебе, только в себя пришёл и уже сбегать собираюсь, как хомяк неблагодарный. Надо бы обязательно продолжить с ней знакомство после того, как выберусь из этой передряги, подумал я сладострастно.
На следующий день, ближе к вечеру, я был благополучно доставлен больничным автомобилем в свои, так сказать, пенаты. Какими посулами мне удалось «уломать» лечащего врача, распространяться не буду. Пришлось даже написать заявление, что за ухудшение моего состояния ответственность несу только я. Итак, два дюжих санитара внесли меня в мою любимую спальню и бережно уложили на кровать. Я клятвенно пообещал доктору, что не буду вставать с постели как минимум ещё неделю. Кроме того, пришлось взять обязательство звонить ежедневно вечером — отчитываться о выпитых пилюлях и общем состоянии. Видимо, с моими травмами я всё-таки слишком рано решил покинуть лечебницу, это было не принято, поэтому врачи немало беспокоились.
Переезд меня утомил, свежий воздух возбудил, а запахи в спальне, оставшиеся от того прекрасного далёкого вечера, разбередили воспоминания. Я мгновенно уснул.
В девять часов вечера на пороге моей комнаты неожиданно появилась уже знакомая больничная медсестра. Видимо, лечащий врач решил подстраховаться и отправил милашку проверить моё состояние. А сыщик Бузакин снабдил ключами. Вот так сюрприз! Что ж, так ещё замечательней! Бонусы были налицо, по крайней мере, не один в пустой квартире, плюс неусыпное око медицины. Её звали Яной, она пообещала, что ежевечерне будет навещать меня после работы, делать уколы перед сном, а её сослуживица, находящаяся в декретном отпуске, станет проведывать меня днём. Я рассыпался в благодарностях и пообещал щедро оплатить их труд. И расплылся в улыбке, как отъявленный ловелас, будто две красавицы ко мне на свидание напросились, а не бесконечно дырявить мою задницу собрались.
