Четвертый признак специальных знаний, который выделяют ученые, связан с тем, что они относятся к какой-либо отрасли знания. Большинство согласны с тем, что это знания в науке, технике, искусстве или ремесле. На это указывают Т.В. Аверьянова, Р.С. Белкин, Н. Громов, Ю.Г. Корухов, В.Г. Кутушев, Ю.К. Орлов, Е.Р. Россинская, И.Н. Сорокотягин, В.И. Шиканов, А.В. Шмонин, А.А. Эйсман и др. Такая точка зрения вполне объяснима, поскольку ст. 78 УПК РСФСР содержала конкретную формулировку: «Специальные познания в науке, технике, искусстве или ремесле».
Несмотря на то что УПК РФ не содержит такой формулировки, авторы Комментария к УПК РФ относят к специальным знаниям эксперта «знания или профессиональные навыки в области науки, техники, искусства»[26], а к специальным знаниям специалиста – знания в области науки, техники, искусства или ремесла[27], но не дают обоснование такому разграничению.
Между тем ряд ученых не согласны с формулировкой «специальные познания в науке, технике, искусстве или ремесле». В.Н. Махов считает, что в ней противопоставляются познания в науке познаниям в технике, и на основе этого полагает, что в определении специальных знаний говорится о знаниях, присущих различным видам профессиональной деятельности[28]. Свои обоснования несогласия с формулировкой «специальные познания в науке, технике, искусстве или ремесле», схожие с позицией В.Н. Махова, приводит В.Г. Стаценко[29].
Свое несогласие с такой формулировкой высказывает и Т. Д. Телегина, но аргументирует его несколько иначе: «Проведенное исследование позволило сформулировать вывод о неконструктивности определения состава специальных знаний “традиционным” перечнем – наука, техника, ремесло и искусство, т. к. он не охватывает всех областей знаний, могущих быть использованными при расследовании преступлений. Равным образом недопустимы и иные попытки ограничения таких областей. Также невозможно провести разграничение по объему специальных знаний, которым обладают сведущие лица. Анализ практики некоторых стран позволил определить основное требование к специальным знаниям сведущего лица, привлекаемого к расследованию уголовного дела, – возможность решить поставленную задачу»[30]. Автор диссертационного исследования вполне конструктивно обозначил функциональное назначение специальных знаний – они подлежат применению с целью получения новой информации на основе выявления особо специфических или скрытых свойств и взаимосвязей объектов (явлений)[31].
Е.В. Селина указывает, что перечисленные области специальных познаний «явно не исчерпывают многообразия сфер познаний, используемых в уголовном судопроизводстве»[32], и предлагает свою классификацию областей специальных познаний в уголовно-процессуальных отношениях: «1) специальные познания о состоянии человека… 2) специальные познания из социальной области, поскольку анализ социальных связей по документам и иным специфическим источникам столь своеобразен, что может быть признан доступным неспециалисту, либо требующим не экспертизы, а особого действия (например, ревизии или инвентаризации); 3) криминалистические специальные познания, поскольку ими в той или иной мере обладают следователь, прокурор, адвокат, судья…; 4) специальные познания иных областей»[33].
Предложения Е.В. Селиной требуют уточнения, каков объем содержания по каждой области специальных познаний. Полагаем, что это необходимо для научного обоснования выделения отраслей специальных знаний. Но, по нашему мнению, законодательство не должно содержать конкретизации таких отраслей, поскольку состав и уровень специальных знаний подвижны (на что указывали И.Я. Фойницкий[34], А.А. Эйсман, Е.Р. Россинская, Т.В. Сахнова и др.). Ст. 57, 58 УПК РФ также не содержат уточнения, к каким отраслям научного знания должны относиться специальные знания, используемые в уголовном процессе. Поэтому вполне обоснованным будет указание в качестве четвертого признака специальных знаний, с учетом научной позиции Т. Д. Телегиной, что они относятся к определенному виду профессиональной деятельности (за исключением профессиональной деятельности следователя, судьи) и позволяют решить поставленную задачу.
Пятый признак специальных знаний связан с отграничением их от правовых знаний, относящихся к компетенции суда и органов предварительного расследования. По поводу данного признака среди юристов нет единого мнения. Общепринятой считается точка зрения, что знания, используемые в ходе предварительного расследования, в зависимости от субъекта делятся на два вида: профессиональные знания следователя и профессиональные знания субъектов, которые привлекаются к процессу расследования преступления, т. е. специальные знания. Вопрос состоит в том, относятся ли юридические (правовые) знания к профессиональным знаниям этих субъектов. Относительно того, как соотносятся между собой эти виды знаний, можно выделить следующие четыре точки зрения.
Первая – соотношение понятий «специальные знания» и «юридические (правовые) знания» исследуются с этимологической точки зрения. В.Д. Арсеньев и В.Г. Заблоцкий считают, что юридические (в том числе правовые) знания рассматриваются как разновидность специальных знаний[35]. В.И. Шиканов полагает, что термин «специальные познания» уже своего этимологического значения, поскольку не включает юридические познания, которые также считаются специальными[36]. Т. к. нами исследуются существенные признаки понятия «специальные знания», а не юридические, нам наиболее близка позиция В.И. Шиканова. Позиция Т. Д. Телегиной также достаточно аргументирована – такие знания имеют специальный характер по отношению к знаниям следователя, дознавателя, прокурора, судьи[37].
Вторая – юридические (правовые) знания выделяются как самостоятельный вид специальных знаний, используемых в уголовном процессе, в связи с чем ряд ученых обосновывают необходимость назначения правовых (юридических) экспертиз. Таких взглядов придерживаются Л. Гаухман[38], Е.Р. Россинская[39], А.В. Шмонин[40]. Вместе с тем доводы и обоснования привлечения к участию в уголовном процессе специалистов различных отраслей права, выдвинутые Л. Гаухманом, касающиеся все возрастающего объема правовых знаний, а также, как считает ученый, наметившейся тенденции общего снижения уровня квалификации работников правоприменительных органов и т. д., по нашему мнению, являются неубедительными. Точку зрения Л.Д. Гаухмана поддерживает А.В. Шмонин. Допускают производство правовых экспертиз, ссылаясь на то, что в уголовно-процессуальном законе отсутствует запрет на их производство либо, что потребность в них вызвана усложнением законодательства, В. Балакшин, Н. Громов, Е.В. Селина, А.А. Эксархопуло. Л.В. Виницкий[41] достаточно убедительно обосновывает необходимость проведения правовых исследований, однако, по его мнению, это возможно только в рамках заключения специалиста.
В.Н. Махов к специальным относит правовые знания, но исключает из них профессиональные знания следователей и судей[42].
Третья – правовые знания не включаются в объем специальных знаний, отвергается идея назначения и проведения правовых экспертиз. Этой позиции придерживаются Ю.Г. Корухов, А.В. Кудрявцева и Ю.Д. Лившиц, Ю.К. Орлов, Т.В. Сахнова, П.С. Яни. Ю.Г. Корухов, мнение которого мы также разделяем, считает, что «юридические, в том числе правовые познания, безусловно, тоже специальные, однако этими специальными познаниями обязаны владеть все следователи, прокуроры, судьи, все те, кто осуществляет предварительное следствие и судебное разбирательство. Экспертиза из области права возможна только в практике Конституционного Суда РФ, но не в уголовном процессе. Правильное самостоятельное толкование и применение норм права составляет существенную часть деятельности следователей, прокуроров, судей»[43]. П.С. Яни по этому поводу пишет: «Получение же юридического образования презюмирует умение разбираться не только в вопросах уголовного права или процесса, но и во всех проблемах, так или иначе связанных с применением правовых норм»[44].
Четвертая – ученые, независимо от того, включают они в содержание специальных знаний правовые знания или нет, допускают постановку вопросов, направленных на установление соответствия (несоответствия) действий специальным правилам, регламентирующим ту или иную сферу деятельности. Такой позиции придерживаются Т.В. Аверьянова, В.Д. Арсеньев и В.Г. Заблоцкий, В. Балакшин, Н. Громов, Ю.Г. Корухов, Ю.К. Орлов, Т.В. Сахнова, Е.В. Селина. Так, В.Д. Арсеньев и В.Г. Заблоцкий полагают, что «правовые знания в области некоторых специальных вопросов (правил вождения автотранспорта, техники безопасности, бухгалтерского учета и т. д.) относятся к предмету соответствующих экспертиз – автотехнической, по технике безопасности, бухгалтерской и т. п.»[45]. Ю.К. Орлов считает допустимым разрешение экспертом вопросов, относящихся к техническим или иным специальным правилам. В. Балакшин указывает, что привлечение к исследованию правовых вопросов возможно при соблюдении двух правил: для исследования правового вопроса действительно требуются специальные познания и научное обоснование ответа на него; «табу для экспертов должны представлять вопросы, касающиеся виновности лиц, квалификации их действий, достаточности, допустимости и относимости доказательств, имеющихся в деле, применения норм уголовного и процессуального закона, исключающих уголовную ответственность либо наказание»[46]. По мнению Ю.Г. Корухова, «безукоризненным с процессуальной и достаточно корректным со всех позиций будет постановка вопроса в форме: “Как должно было действовать лицо (физическое, юридическое) в данной ситуации?” Ответ эксперта на этот или подобный ему вопрос будет своего рода оптимальной моделью действий лица, законность деятельности которого поставлена под сомнение. В задачу следователя и суда в подобных случаях входит:
