Дорого досталось японцам удовольствие потоптаться немного на высоте Заозерной. Они потеряли убитыми огромное количество солдат.
Японцы очень любят хвастать своим «самурайским» бесстрашием. Откуда оно берется, я узнал в эту же ночь. На поясах убитых японцев висели фляжки. Я взял одну, раскупорил, понюхал — «самурайский дух» шибанул мне в нос. Это была водка.
Японцы ходят в атаку пьяные. Поэтому они так громко кричат. Но, как видно, храбрости все-таки водка им не прибавляет.
НА ПУЛЕМЕТНОЙ
Японцы стали хозяйничать на сопках Заозерной и Безымянной. За каждым кустом установили пулеметы, в каждой лощинке — орудия. Вырыли окопы, опутали все кругом колючей проволокой. И на ближних сопках, по свою сторону границы, установили пулеметы.
Посмотреть — прямо неприступную крепость создали, никак к ним не подберешься!
Всю местность японцы держали под обстрелом. Каждая их батарея била по определенному участку, так что подхода не было нигде.
Тем временем подошли новые части нам на подмогу. Был приказ: 2 августа двинуться в атаку.
В ночь на 2-е позвал меня к себе командир полка.
— Вы, товарищ Мошляк, местность знаете. Возьмите подразделение, отправляйтесь на левый фланг в разведку. Надо разведать дорогу и узнать расположение огневых точек[2] противника.
Пошли мы в разведку. Впереди командир взвода Свириденко и я, за нами бойцы. Захватили с собой не только винтовки и гранаты, но и тяжелые станковые пулеметы.
Ночь была светлая, лунная. По открытому месту итти нельзя — увидят. Мы свернули к одному из озер и зашагали прямо по воде, по прибрежным трясинам. Я хоть сапоги скинул, а другие прямо в сапогах по колено в грязи брели. Кое-где пришлось пробираться ползком.
Дошли мы до заранее указанного командиром места. Залегли, осмотрелись, послали донесение командиру. За нами вскоре двинулись все остальные подразделения. Стали устраиваться на ночь. На лошадях привезли ужин.
Больше всего на свете мне хотелось спать. За последние трое суток удалось сомкнуть глаза два-три раза по часу, не больше — днем, во время случайных передышек между боями. Но теперь о сне и думать было нечего. Говорю бойцам:
— Помните картину «Чапаев»? Там тоже послали людей в секрет, а они заснули. Помните, чем это кончилось?
А у самого в глазах все плывет.
До утра все было спокойно. На рассвете командир полка отдал приказ: готовиться к наступлению на сопку Пулеметную.
Это название мы дали сопке уже во время боя. Она была сплошь уставлена японскими пулеметами. Когда Они все сразу начинали стрелять, казалось, что сопка шевелится.
Чтобы добраться с левой стороны к Заозерной, нужно было прежде всего заставить замолчать эти пулеметы.
Японцы хотели схитрить, сделать то же самое, что мы с ними сделали в ночь на 31 июля: подпустить поближе и расстрелять в упор. Они открыли огонь, когда мы уже были в четырехстах метрах от Пулеметной. Но, видно, недаром наши бойцы и командиры проходят в Красной армии боевую подготовку. Все японские пули летели мимо. Хотите знать, почему?
Мы занимали напротив Пулеметной сопки небольшую высоту. Между нею и Пулеметной была глубокая лощина. Чтобы начать штурм, нужно было собрать наши силы в этой лощине.
На своей высоте мы установили пулеметы и стали бить по японским гнездам. Японцы были вынуждены ответить огнем по нашим пулеметам. А мы тем временем в лощине подтягивали свои части, накапливали силы для штурма. Мы оставались невредимы, потому что пули летели высоко над нашими головами: японцам пришлось главное внимание сосредоточить на наших пулеметчиках, занявших высоту.
Командир полка отдавал последние распоряжения перед штурмом. Вдруг подходит к нему заведующий столовой, старшина Рыжков:
— Разрешите, товарищ майор, принять участие в бою.
Рыжкову в бой итти необязательно, его дело — людей кормить. Но как можно отказать человеку в такой просьбе? Разрешил командир. Взял наш Рыжков ручной пулемет, подобрал себе помощника и пошел с нами.
Я не помню, кто первый крикнул:
— За Сталина! За Сталинскую Конституцию!
Возглас этот подхватили все бойцы.
Мы врассыпную карабкались по склону, стреляя на ходу. Ложились, отстреливались из-за прикрытий и снова бросались вперед, со всех сторон окружая самураев. И наконец добрались до японских укрепленных точек, где засели пулеметчики.
Как увидели японцы, что дело дошло до штыков, бросили всё, побежали, посыпались с Пулеметной.
Нужно отдать справедливость самураям: быстро бегают. Когда они удирают, их трудно догнать. Но мы их и не преследовали дальше, не увлеклись погоней. Свою задачу мы выполнили: Пулеметная была взята.
Много бойцов и командиров отличилось в бою за сопку Пулеметную.
В мирной обстановке не сразу разберешь иного человека — на что он годится. А в бою каждый показывает свои настоящие качества. Сколько скромных, тихих людей проявили в эти часы доблесть, отвагу и хладнокровие! Взять хотя бы того же Рыжкова. Во время боя пуля попала в его пулемет, вывела оружие из строя. Он мгновенно выхватил у одного из раненых винтовку и побежал дальше.
Перебираю сейчас в памяти всех бойцов и не могу вспомнить ни одного, кто бы струсил или растерялся перед лицом врага.
Трусость в бою — самое опасное: трус погибает первым. Можно ошибиться, попасть в тяжелое положение — все это еще не страшно. А если растерялся — пропал.
Командира отделения Захарова все очень любили в полку. Он был комсорг лучшей нашей комсомольской группы. Веселый, шустрый парень, крепыш. Когда мы пошли на Пулеметную, он одним из первых кинулся вперед. На поясе и в руках у него было штук восемь гранат; японцы вокруг него прямо на воздух взлетали. У вершины сопки Захаров увлекся и прорвался со своим отделением вперед. Смотрит — кругом японцы, наседают со всех сторон. Выйти из окружения нельзя.
Захаров не растерялся: мигом приказал бойцам залечь в траве спинами друг к другу и открыл огонь из винтовок и ручного пулемета. Отделение окружило себя огненным кольцом. Японцы бились, бились — никак не могли к нему подобраться. Держался Захаров до тех пор, пока не подошли к нему на помощь наши части, и вышел невредим из опасности.
СНАЙПЕРЫ
Пулеметную мы заняли. Теперь предстояло подготовиться к дальнейшему продвижению.
Японское орудие обстреливало нас с Заозерной. Со стороны реки Тумень-Ула японцы установили станковые пулеметы, тщательно замаскированные. Огонь этих пулеметов мешал нам правильно распределить свои силы на сопке.
— Мы им сейчас заткнем глотку! — сказал лейтенант Евдокимов.
Он с десятью бойцами взял четыре пулемета и незаметно установил их в кустарнике, за маленькой возвышенностью: два направил на Заозерную, два — на пулеметное гнездо у реки. И так мастерски повел огонь, что скоро замолчали и пушка и пулеметы японские. Только завидит Евдокимов, что к пушке приближаются японские артиллеристы, он дает очередь. Японцы отбегают, прячутся. Потом опять. Так пришлось пушке стоять без дела — евдокимовские снайперы-пулеметчики не подпустили к ней ни одного японского солдата. Мы смогли без особых помех перегруппироваться. Позже пулеметы Евдокимова замечательно поддерживали наше наступление.
Отличились еще в этот день снайперы Корнеев и Русских. Крепкие парни, хладнокровные, решительные, находчивые.
Я уже говорил о том, какие должны быть нервы у снайпера. Но этого мало, чтобы стать сверхметким стрелком. Снайперы ведь действуют в бою не массами, не подразделениями, а в одиночку, каждый сам по себе. Снайперу дают, например, такое задание: подавить огневую точку противника. Допустим, окопался где-нибудь вражеский снайпер или пулеметчик или установлено замаскированное орудие. Из этой точки противник ведет огонь, стреляет. Снайпер должен заставить точку замолчать. Тут, в бою, уж некогда спрашивать у командира, с чего начинать выполнение задания. Надо самому думать, да побыстрей. Снайперу нужно научиться считать время не часами и не минутами, а секундами и долями секунды. Нужно сразу спрятаться или окопаться, чтобы на поверхности земли и духу твоего не было. Только ствол винтовки незаметно высовывается из кустика или из-под пучка травы.
Снайперская винтовка — тоже не простая вещь. Снайпер смотрит в оптический прицел — подзорную трубу, установленную над затвором винтовки. В эту трубу удаленные предметы кажутся близкими и ясными.
Снайпер должен прицелиться, учесть силу и направление ветра и еще много разных обстоятельств, влияющих на полет пули, и плавно спустить курок.
А за те секунды, которые вам понадобились на то, чтобы прочесть здесь описание выстрела, снайпер должен сделать не один, а много выстрелов. Он бьет по движущимся, перебегающим, замаскированным противникам, по их командирам и наблюдателям, по пулеметным щелям в башнях вражеских танков, по спрятавшимся в подземных укреплениях вражеским снайперам и пулеметчикам. А своего существования выдать нельзя ни единым движением. Если пошевелишься неосторожно, или приметно сомнешь траву, или если блеснет в сумерках огонек из твоей винтовки — погиб. Закидают тебя враги снарядами, засыплют свинцовым градом — и нет тебя.
